Великолепный, один из красивейших в столице, храм, освященный во имя св. Мартина Исповедника, находится на Большой Алексеевской (в советское время — Б. Коммунистической) улице, близ Таганки. Столь редкое для Москвы его посвящение объясняется тем, что он был основан в честь дня венчания на престол великого князя Василия III, отца будущего первого русского царя Ивана Грозного. Его восшествие на престол состоялось в праздник св. Мартина, 14 (27) апреля 1503 года. Имя св. Мартина созвучно греческому слову «мученик». Вся жизнь святого была воплощением этого смысла — он прошел через страшные и долгие страдания за истинную веру, оставаясь верным учению христианской Церкви. В 649 году он стал епископом Римским, тогда как правящий император Конста был приверженцем монофелитской ереси. Император велел новому епископу принять монофелитство, но получил от него не только твердый отказ, но и проклятие: в 653 году св. Мартин собрал поместный собор из западных епископов, на котором монофелитское учение было проклято. Разъяренный император приказал своему военачальнику Олимпию арестовать св. Мартина. Олимпий прибыл в Рим, где еще продолжались заседания собора, и, не решившись действовать в отрытую, велел одному из своих военных убить святого Мартина прямо в церкви. Воин спрятал меч под одеждой, но когда на глазах у Олимпия подошел к святому, вдруг ослеп. Пораженный Олимпий не тронул святого и не исполнил императорский приказ, — впоследствии он был убит на войне в Сицилии. Тогда император Конста послал другого военачальника, Федора Каллиопа, чтобы тот заточил епископа в тюрьму по ложному обвинению в еретичестве. Не слушая никаких оправданий святого Мартина, Каллиоп ночью арестовал его и на корабле отправил на Цикладские острова, где святой пробыл в заточении целый год, перенося пытку голодом. Власти не разрешали даже приносить ему еду. А у тех, кто все же приносил узнику пищу, ее отнимали стражники, обвиняя сострадавших мученику в пособничестве врагу отечества. В 654 году истерзанного мучениями и очень больного св. Мартина привезли в Византию, для суда над ним, и после долгих издевательств приговорили его к смерти. Полураздетого, в разорванной одежде святого поволокли в преторию, перед ним несли обнаженный меч. Процессию сопровождала толпа народа, одни плакали, а другие глумились: «Где есть Бог его, где учение веры его?». В претории святого заточили в темницу, где от холода и кровоточащих ран он едва не умер. Только жена стражника пожалела мученика и тайно взяла его к себе в дом. В это время скончался патриарх Павел, когда-то причинивший святому Мартину немало зла. Перед смертью, раскаявшись в своих злодеяниях, он просил императора ослабить страдания мученика и не тронуть его. Тогда по приказу императора святого не казнили, а на корабле отправили его в Херсонес, в Инкерманские каменоломни, где вновь мучимый голодом, он прожил еще два года. В сентябре 655 года святой Мартин умер и был погребен во Влахернской церкви за городом Херсонесом (Севастополем). У его гробницы произошли чудесные исцеления, а потом святые мощи мученика были перенесены сначала в Константинополь и затем в Рим, где обрели покой в храме святого Мартина Турского. Первый деревянный храм св. Мартина Исповедника в Москве был основан в дворцовой ремесленной слободе на Таганке. Считается, что он появился здесь уже в 1492 году как местный приходской храм, а при Василии III был перестроен в камне и освящен. Как известно, название этой местности произошло от «тагана» — металлического треножника для походной кухни, которые здесь изготовляли. Тут же, рядом с Таганкой, находилась и Алексеевская слобода, на главной, центральной улице которой был построен Мартиновский храм. В старину в ней жили черные тяглецы, исполнявшие государственные повинности — ремесленники, торговцы и пахари, отчего эта слобода еще называлась черной слободой, а по одному из местных храмов, освященных во имя святителя Алексия — Алексеевской (см. нашу публикацию от 25 февраля с.г.). Уже с XVIII столетия ее принялось охотно заселять московское купечество, и это определило судьбу Мартиновского храма. В 1791—1806 гг. г. был выстроен новый, доживший до нашего времени, изумительный храм в стиле классицизма, завершенный огромным куполом с ротондой. Строился храм по заказу и на средства его прихожанина, местного жителя, московского городского головы В.Я. Жигарева, имевшего собственный дом на Большой Алексеевской, 29. Архитектором был приглашен Родион Казаков, любимый ученик Баженова и Матвея Казакова. Возможно, что он выстроил и новый дом для самого заказчика-храмоздателя Жигарева на Большой Алексеевской — тот самый, где более полувека спустя, 17 января 1863 года родился К.С.Станиславский. Главный престол нового храма был освящен во имя Вознесения Господня, а два придела — во имя Грузинской иконы Богоматери и св. Мартина Исповедника. Расписывал этот грандиозный храм, ставший не только центром православной Таганки, но и главной архитектурной доминантой-вертикалью заяузского Таганского холма, итальянский живописец Антонио Клауди, который прежде расписал первую домовую церковь св. мученицы Татианы в Главном здании Московского университета на Моховой. Как гласит московское предание, новый храм св. Мартина Исповедника был выстроен по образцу собора святого Апостола Павла в Лондоне, построенного гениальным архитектором Кристофером Реном. Возможно, что к английскому стилю потянулось московское купечество, представители которого и стали его главными прихожанами. Здесь, на Таганке, в скромной и отдаленной части старой Москвы начинали свою коммерческую деятельность и Щукины, и Бахрушины, и Алексеевы, да и сама Таганка была в то время уже торговым районом Москвы. Жили здесь и знаменитые Зубовы, выходцы из купеческого рода, которые прославились стараниями и трудами по изучению русской культуры. Они тоже были прихожанами Мартиновского храма и с конца XIX столетия владели соседним с ним домом на Большой Алексеевской, 9, ближе к Таганской площади, где жили в зимние месяцы. Этот дом перешел к Зубовым от потомственного почетного гражданина Москвы А. Полежаева, чей вензель так и остался на фронтоне особняка. Еще недавно это великолепно отреставрированное здание было закрыто глухим забором, а в газетах, по телевидению, на лекциях в Московском университете энтузиастов приглашали в выходные принять участие в работах по восстановлению «особняка Зубовых». Отец семейства, Павел Васильевич Зубов был страстным коллекционером. Он собрал коллекцию восточных монет, библиотеку по востоковедению и редчайшую коллекцию музыкальных инструментов, которая перешла к нему еще от отца: в доме на Большой Алексеевской можно было увидеть скрипки Страдивари, Гварнери и Амати. Говорят, что его собранию позавидовал бы Британский музей, но зубовской коллекцией завладел Русский Государственный Исторический музей. Кроме того, Зубов занимался благотворительностью. Он был председателем попечительства о бедных Рогожской части, существовавшем в приходе Мартиновского храма, расположенного на улице, соединяющей Таганку и Рогожку. С Мартиновским храмом были связаны и вехи личной жизни Зубова — в 1899 году он венчался в нем со своей супругой, Н.М. Грачевой, здесь же крестил четверых своих детей. А в 1921 году, в тяжелое для вероисповедания время, Павла Зубова отпевали в храме св. Мартина Исповедника и захоронили в тех же местах — на погосте Спасо-Андроникова монастыря. В советские годы его могила, как и другие захоронения в монастыре была погублена — огромные могильные плиты, кресты, старинные надгробия, каменные дощечки с надписями вязью были разложены внутри вдоль стен монастыря, как экспонаты для посетителей музея. Однако в последние годы могила Зубова была обнаружена и на ее месте поставлен крест. Еще более известен его старший сын Василий Зубов (1900−1963), ставший известным ученым, и исследователем истории русского богословия. Он был воспитан благочестивыми родителями в православной вере с младых ногтей, так, что вера стала для него основой не только жизни, но и науки. Однако на философское отделение Московского университета восемнадцатилетний юноша поступил уже после революции, но даже в то время переводил с латыни житие св. Мартина Исповедника — так повлияли на него воспоминания детства, проведенные на Б. Алексеевской и его первый приходской храм. Горькое впечатление произвел на него революционный Университет и его новые «идейные» принципы. В дневнике Зубова остались размышления об участи, постигшей Московский университет и его философскую науку: «Что такое, как не нуль, философия, не выросшая из правильно воспитанного христианского сознания? И разве страна, оплевавшая собственную религию, может построить прочную философию, не восстановив эту религию? Разве философия не яд — вне Церкви?» Только в 1922 году он закончил Московский университет, где еще успел послушать лекции И.А. Ильина, С.Л. Франка и Г. Г. Шпета. И, не взирая на все трудности, среди прочих своих сочинений по истории науки, философии, теории архитектуре и древней истории, Василий Зубов создал свой знаменитый труд по истории русской церковной проповеди. Книга «Русские проповедники» появилась в конце 1920-х начале 1930-х годов, то есть когда ее автору было всего лишь около 30 лет. В этой работе ученый исследовал русскую проповедь, анализируя ее форму, стиль, ритмику, построение на основе трудов свв. Димитрия Ростовского, Митрополита Платона (Левшина), Митрополита Филарета (Дроздова). В те же годы, когда создавалась эта книга, был закрыт Мартиновский храм на Таганке. К великому счастью, его не разрушили, а только изъяли ценности, передали великолепный иконостас в Музей архитектуры, а в самом здании разместили учреждения. Еще недавно храм был обнесен глухим высоким забором зеленого цвета с большими щелями, через которые можно было увидеть потрескавшийся, но великолепный мощный фронтон с остатками фресок и со старинной надписью «Храм Святаго Мартина Исповедника». В 1980—1990 гг. г. в храме размещалось хранилище Всесоюзной книжной палаты. А в 1991 г. его передали верующим, и он опять стал главной достопримечательностью Таганки. В нем находится чудотворная Грузинская икона Божией Матери, перенесенная из разрушенного большевиками храма на Воронцовом поле близ Земляного вала, хранятся частицы святых мощей угодников Божиих — самого св. Мартина Исповедника, св. Филиппа, митрополита Московского, преп. Серафима Саровского и погребальная рубашка (срачица) блаженной Матроны. Вновь Мартиновский храм был освящен Святейшим Патриархом Алексием только в мае 1998 года — всего пять лет назад, а местным жителям уже кажется, что он был здесь вечно и никогда не закрывался. И по-прежнему величественный храм св. Мартина является главной архитектурной доминантой Таганской холма — великолепная панорама на него открывается с различных точек города и, особенно, с Земляного вала. Столь же сильное впечатление, как и внешний вид храма, производит и его интерьер — мощный, богатый, классический, с обилием позолоты и украшений. И храм посетившему его человеку предстает как единое целое. И еще одна местная историческая достопримечательность, хотя и косвенно, но связанная с вехами русской истории и культуры. К Мартиновскому храму примыкает Большой Факельный переулок. Первая ассоциация — прометеевские идеалы революции, давшей новые названия практически всем местным улицам и переулкам. Действительно, название Факельного переулка появилось в 1922 году, но до того он именовался Большим Вокзальным или Воксальным. Так получилось, что послереволюционное название переулка было заимствовано из его же истории. Редкий случай, когда новая советская топонимика в своем смысле не противоречила прежней, старомосковской. Другим концом Факельный переулок примыкает к чахлому скверику со скамеечками на Таганской улице. Именно здесь во второй половине XVIII столетия был устроен летний московский воксал знаменитого Медокса, освещенный факельной иллюминацией — отсюда и произошли оба названия таганского переулка. К современному понятию «вокзала» это имеет опосредованное отношение, но история происхождения этого слова — интереснейшая. Дело в том, что до XIX столетия вокзалом или воксалом первоначально называлась не транспортная станция, как теперь, а прогулочный сад для отдыха горожан, с эстрадой и общественными увеселениями, вроде нашего Парка культуры или Сокольников. Впервые такой воксал появился в Англии, и оттуда же произошло само это слово — по имени рыцаря Фолкса де Брете, который владел имением на юге Лондона, названное Фолксхолл или «Vauxhall». По-английски оно звучало как «Воксхолл», и потом на русском искаженно «воксал». В своем фамильном имении рыцарь устроил большой сад, за которым продолжали ухаживать в веках и его потомки, пока одна из наследниц Джейн Вокс, не открыла в 1661 году в этом саду увеселительный парк для загородных общественных гуляний богатых и знатных англичан — с фейерверками, иллюминацией, оркестрами, ресторанами и большим залом для концертов и балов — холлом (holl). Так и появился «Воксхолл» — первый в мире воксал. В Москве такой воксал был открыт еще в 1772 году в Нескучном саду по инициативе М. Гроги. А летом 1783 года на Таганке в Рогожской части появился Большой воксал Медокса — как писали газеты того времени, «почти за городом», где было просторно и свободно. Говорили даже, что этот Рогожский воксал был летним театром для выступлений знаменитой труппы Медокса Петровского театра, ставшего предшественником Большого театра. Сам Меккол Медокс был англичанином по происхождению, в 1766 году переехавший на жительство в Россию. Кроме театрального мастерства, он был еще одарен талантом механика и даже соорудил часы, переданные затем в кремлевскую Оружейную палату. Известно, что в кампании с князем Урусовым он создал в Москве театральную труппу, в которую вошли знаменитые супруги Сандуновы. Для выступлений своих актеров Медокс сумел построить каменное здание Петровского театра на Цветочной площади в Москве, которая с тех пор стала именоваться Петровской, а потом Театральной. Лишь после пожара и полного разорения Медокса его труппа перешла в ведение казны. В 1806 году для нее предоставили флигель усадьбы Пашковых на Моховой, где потом открылась домовая церковь св. Татианы Московского университета, а для театра тогда выстроили новое роскошное здание на Театральной площади по проекту Осипа Бове. С главным детищем Медокса — московским театром — оказалась связана и судьба его таганского воксала. Если в конце XVIII столетия он собирал у себя лучшую московскую публику, то в начале следующего века вовсе перестал существовать, так как все силы Медокс отдавал своему главному начинанию — театру, и в итоге все же потерпел неудачу. Его воксал остался в памяти Москвы только в названии скромного таганского переулка, а на том месте еще в 1888 году по решению городской думы был устроен сквер. Кстати, упомянем, что позднее, в первой половине XIX века был устроен еще один московский воксал в Петровском парке, по инициативе начальника Кремлевской экспедиции Башилова. В его честь и были названы современные Башиловские улицы. Интересно, что отсюда же, от концертного зала в парке для общественных гуляний, возникло современное понятие вокзала. Дело в том, что воксал, устроенный в XIX веке в дворцовом Павловске близ столицы Санкт-Петербурга для великосветской придворной публики, был одновременно и станцией первой русской железной дороги, еще во времена Пушкина протянувшейся из северной столицы в Царское Село и Павловск. И чтобы привлечь светскую публику к езде по новой дороге, в Павловске устроили воксал с гостиницей, а заодно и оборудованной станцией для поездов. Этот Павловский вокзал стал и первым «постоянным концертным учреждением в России» — в силу его статуса там играли «серьезную» классическую музыку. Позже слово стало употребляться для обозначения станций железных дорог и прочих видов транспорта. Вот такую удивительную историю хранит этот тихий центральный район старой Москвы.
