Самая известная в Москве церковь св. великомученицы Параскевы Пятницы стояла до 1928 года в Охотном ряду — там, где сейчас находится здание Государственной Думы. Имя великомученицы — «Параскеве» — с древнегреческого означает «приготовление». Отсюда возникла традиция соотносить это с днем, предшествующим дню покоя и отдыха субботе, пятницей. Поэтому Параскеву называют Пятницей — как канун субботы. В Москве храмы Параскевы Пятницы строили на торгах — и в Охотном ряду, и в купеческом Замоскворечье. Видимо, как и св. Варвара, она считалась покровительницей торговли. Пятницкая церковь на месте Охотного ряда появилась еще до 1406 года. Дореволюционный краевед отмечает, что в одном старинном документе она значилась как «у пол», «у старых пол» — от слова поле. В древности так называли открытые места (полянки) в Москве, где проходили судебные поединки, и документ свидетельствует о том, что они проводились не только в Кремле, но и за его пределами, в частности, на территории будущего Охотного ряда. Подобные поединки, как считают, проходили не только в Москве, и известны еще с XIII века. Таким способом решались спорные судебные вопросы: когда одна сторона («истец») обвиняла другую («ответчика»), а улик и свидетелей по закону было недостаточно для безоговорочного решения суда. Приводить же к присяге в таких случаях в древности не решались из-за возможного «душевредства» подобной клятвы, опасаясь лжи под крестом. Исход дела решался поединком на поле перед судьями и свидетелями и назывался «судом Божиим», ибо результат предавался в Волю Провидения: кто одолеет, тот и победит. Такие судебные поединки были широко распространены в Европе, особенно в Германии, но там они отличались жестокостью — часто бились на мечах и насмерть, или наносили тяжелые увечья. На Руси же они проводились лишь в крайне важных случаях. И бились в Москве дубинками — ослопами. Кто одолевал, тот и считался правым, а уступивший противнику признавался виновным и еще оплачивал судебные издержки. Перед поединком обязательно предлагали мировую. На поле могли вызывать все свободные люди государства, независимо от чинов, сословий и богатства. Если обвинителями или обвиненными были старики, женщины, священнослужители, больные, — все, кто не мог выйти на поле сам, то они могли нанять себе поединщика — человека, который дрался бы за них. Присутствовать при бое должны были государевы люди: окольничий, дьяк, подьячий, стряпчие. Поединщики же платили в казну «полевые пошлины». Эти поединки были отменены только при Иване Грозном в 1556 году. Их заменили на целование креста в Китай-городе и у церкви св. Николая «Большой Крест» на Ильинке. В XVII веке на месте деревянной Пятницкой церкви князь Василий Голицын построил каменную двухэтажную церковь. На первом этаже храм был освящен во имя Параскевы Пятницы, а на втором устроена Воскресенская церковь, которую в 1687 году освятил сам патриарх Иоаким. Эта церковь стала домовым храмом князя Голицына и соединялась длинным переходом с его знаменитыми палатами в Охотном ряду. Князь Василий Голицын, которого иностранцы прозвали «Великим Голицыным», был одним из самых образованных людей своего времени: говорил по-латыни, как по-русски, носил сан «царственные большие печати, государственных великих и посольских дел оберегателя» и был до царевны Софьи «весьма галант». Он превосходил своих именитых современников учтивыми манерами, элегантностью, роскошными богатым нарядом, любил беседы, не выносил спиртного, что естественно, было крайней редкостью. Голицын знаменит и тем, что устроил в Москве первые мостовые — до того улицы выкладывали досками и круглыми деревяшками, от слякоти и грузов разъезжавшимися в разные стороны. Дом Голицына рядом с царской Тверской улицей, был лучшим в Москве в конце XVII столетия. Эти палаты достались князю по наследству от деда, владевшего ими еще при Михаиле Федоровиче. Для первого министра царевны Софьи старинные дедовские палаты были не к лицу, и он перестроил их — так, что палаты прозвали восьмым чудом света: высотой с четырехэтажный дом, с островерхими медными крышами, с поливными изразцами и стеклами в окнах, венецианскими зеркалами, расписанными звездами и «планетной системой» потолками, картинами часами, термометрами… Иностранный посол, посетивший Голицына, думал, что находится «в чертогах итальянского государя». После падения Софьи князя Голицына сослали из Москвы, забрали имущество в казну, и потом Петр I подарил его дом вместе с церковью грузинским князьям. Когда на Красной Площади был открыт Московский университет, у него поначалу не было собственной домовой церкви. Первые молебны, в том числе и о его открытии, служили в Казанском соборе. Поиски домового храма для университета начались сразу же, и выбор сперва пал на церковь Параскевы Пятницы. В июле 1757 года директор Московского университета И.И. Мелисино обратился в Московскую контору Святейшего Синода с просьбой передать университету стоящий поблизости храм, чтобы временно устроить в нем собственную университетскую церковь «как для слушания всем ученикам, так и для истолкования Катехизиса». Однако церковь находилась на дворе княгини Анны Грузинской, родственницы того самого грузинского царя Арчила, которому эту территорию подарил Петр I. И она отказалась передать фамильное наследство в ведение университета. В 1737 году Пятницкая церковь сильно пострадала в московском пожаре, и хотя была отреставрирована, оказалась предназначена к сносу в 1775 году для обустройства площади. Тогда за нее заступился митрополит Платон, поскольку церковь была «крепка во всех частях и благообразна». А в 1815 году после доблестной победы над Наполеоном дворянское собрание своим иждивением устроило в верхней Воскресенской церкви два придела — св. Александра Невского и мч. Екатерины — в честь императора и его сестры Екатерины. В росписи храма после Отечественной войны изображались святые, память которых празднуется в дни «знаменитых побед, одержанных над опустошителями Москвы с 26 августа 1812 года по 18 мая 1814 года» — писал один из современников. К примеру, в честь Бородина — мученики Адриан и Наталья, а на день Тарутинского сражения — св. митрополит Петр. Приделы в нижнем, Пятницком храме были освящены во имя св. Николая Чудотворца и самый поздний, в 1877 году — в честь Иоанна Воина, связанный вероятно, с русско-турецкой войной. На колокольне хранился колокол 1690 года. Примечательно, что в этой охотнорядской церкви ежегодно 19 февраля служили молебен в память освобождения крестьян 1861 года. Здесь было что-то вроде сборищ, (как сейчас у здания бывшего музея Ленина), где прохожие спорили или обсуждали какое-либо событие. Однажды о вере тут разговаривал Лев Толстой. Словно к этому располагала сама «демократическая» местность Охотного ряда, который иногда называли «государством в государстве», а еще чаще, по словам Гиляровского, «чревом Москвы». На этой небольшой улице, протянувшейся от Театральной площади до начала Тверской, до революции кипела торговля съестными припасами. Прежде здесь находились обыкновенные торговые ряды — Солодовеный, Житный и Мучной. Улица получила свое название по одному из таких рядов, где торговали дичью и битой птицей, приносимой охотниками. От испорченных продуктов исходил смрад, а торговые ряды кишели крысами. Именно поэтому в лавках Охотного ряда для ловли крыс впервые в Москве завели… жесткошерстных фокстерьеров. Позднее территория Охотного ряда застраивалась каменными торговыми помещениями. В одном из таких зданий, построенном архитектором Н.И. Козловским для купцов Патрикеевых, расположился знаменитый московский трактир Ивана Тестова, где угощали иностранных высочайших особ, и в котором обедала вся Москва. Особенно хороши были тестовские горячие расстегаи со стерлядью и налимьей печенью и поросята под хреном со сметаной: говорили, что Тестов заказывал для молочных поросят специальные подвесные люльки, в которых качал их, чтобы они были сочными и жирными, и выкармливал свежим творогом. Трактир Тестова был любимым местом у Чехова, Щедрина, Куприна. Достоевский, коренной москвич, страстно любивший русскую кухню, во время приездов в Москву непременно потчевал у Тестова свою жену — «петербургскую жительницу», как она себя называла в шутку. Еще в Охотном ряду с 1792 года находился не менее известный трактир старообрядца Егорова — в том месте, где сейчас здание гостиницы «Москва». Хозяин запрещал посетителям курить, в постные дни не подавал скоромной пищи, зато устроил роскошную комнату для чаепития, отделанную в китайском стиле, где подавался великолепный китайский чай. Ее так и называли — «китайской комнатой». В числе прочих здесь собирались старообрядцы с Охотного ряда. Под Егоровским трактиром была блинная Воронина. На вывеске — изображена ворона с блином в клюве и надпись: «здесь Воронины блины». Это были лучшие блины во всей Москве: Сам Юпитер, царь богов, На божественном Парнасе Не едал таких блинов… Когда закрылась блинная Воронина, Егоров стал сам печь блины. Теперь к нему стали наведываться любители и этого блюда, потому что здесь подавали лучшие блины в первопрестольной. После революции все деревянные ряды снесли и торговлю закрыли. Церковь Параскевы Пятницы, отреставрированная в 20-х годах, была разрушена в 1928 году при реконструкции площади: «Не станет помехи уличному движению, исчезнет ненужный свидетель мрачного прошлого», — оптимистично сообщалось в газетах. Не удалось спасти от сноса и палаты князя Голицына в Охотном ряду. За них заступался академик И. Грабарь, хотевший сделать здесь «уникальный уголок московской старины, необыкновенно украсивший бы город», но все же они были уничтожены вместе с церковью Параскевы Пятницы. Дело в том, что по Генеральному плану социалистической реконструкции Москвы 1935 года, здесь была запроектирована парадная городская магистраль — проспект Ильича. Она должна была проходить по оси «северо-восток — юго-запад»: от Измайловского парка через Каланчевку, район Мясницкой, Лубянскую площадь, Театральный проезд, Охотный ряд, Волхонку, Остоженку и далее до Ленинских гор. По плану широкая, «прямая, как страна, аллея Ильича» пролегала через площадь Дворца Советов и вела к нему с окраин города. «Многотысячные человечьим потоком потекут сюда людские волны» — обещали пропагандистские книжки: «Представьте себе массовый праздник в социалистической Москве, когда десятки тысяч отдыхающих пролетариев будут проходить по аллее Ильича, ликовать на полях массовых действ, отдыхать на воде. Воздушная подвесная дорога несет все новые и новые партии москвичей над Москва-рекой на зеленые Ленинские горы, откуда открывается волшебная панорама новой Москвы, уже без блестящего медного купола б. храма Спасителя, но с возвышающимся силуэтом из металла, бетона и стекла — величественного здания Дворца Советов». Как известно, этот план не был осуществлен полностью, и в итоге здесь построили гостиницу «Москва» по проекту архитекторов А.В. Щусева, Л.И. Савельева и О.А. Стапрана и здание Совета Труда и Обороны по проекту А.Я. Лангмана, где сейчас работает Государственная Дума. Другая, не менее известная церковь Параскевы Пятницы находилась в Замоскворечье на Пятницкой улице, там, где сейчас находится павильон станции метро «Новокузнецкая». И здесь она тоже была возведена на торгу, а улица получила от нее название. В летописи древняя Пятницкая церковь Замоскворечья упоминается еще в известии о пожаре 1564 года. В следующем столетии она уже была каменной, а в 1739 году ее прихожане, богатые купцы Журавлевы пожертвовали большие средства на постройку новой, красивой церкви. Для ее возведения пригласили самого Д. Ухтомского, знаменитого мастера, строившего в стиле барокко, автора колокольни Троице-Сергиевой Лавры. Уже в начале 40-х годов XVIII века в Замоскворечье появилась прекрасная церковь с резным барочным иконостасом. Она тоже пала жертвой Генерального плана 1935 года. Мало кому известно, что этот план предполагал замкнуть бульварное кольцо, продолжив его с Яузского бульвара в Замоскворечье и сделать из «подковы» московских бульваров новый очередной «круг». Для того и снесли замосквореченскую церковь Параскевы Пятницы, но в результате на ее месте появился павильон метрополитена — тоже памятник своей эпохи. А резной иконостас работы Ухтомского теперь находится в Смоленской церкви Троице-Сергиевой Лавры.
