Церковь св. апостола Филиппа, по главному престолу Воскресенская, находится в самом тихом из арбатских переулков, Филипповском, названным по этой церкви. В советское время переулок именовался Аксаковским, а раньше, в глубокую старину — Иконным, поскольку здесь была дворцовая Иконная слобода, в которой жили царские иконописцы. 28 июля 1493 года название «Арбат», старейшей московской улицы, впервые попало в летопись — из-за большого пожара в арбатской церкви Николы в Песках, начавшегося от копеечной свечки. Отсюда произошла известная московская поговорка: «От копеечной свечки Москва сгорела». Существует несколько версий происхождения загадочного слова «Арбат». Никто не знает точно, что оно означает, и откуда пришел в русский язык этот московский символ. Одни говорят, что слово Арбат иноземное, заимствованное от восточных купцов, стоявших здесь в древности с торговыми караванами. Другие предполагают, что раньше здесь был Колымажный двор, где изготовлялись телеги, а слово Арбат по-татарски означает «повозка» и могло дожить с тех далеких времен, ведь этой улице — чуть более 500 лет. Еще одна версия гласит, что слово Арбат имеет славянское происхождение от корня «горбат», по стародавнему произношению, означающее неровную местность. Арбат — самая изогнутая улица в старой Москве, сверху действительно немного напоминающая человеческий позвоночник. Была даже такая поговорка у московских острословов: «Не ходи на Арбат, будешь горбат». Наконец, москвоведы выводят Арбат из арабского «арбад» или «рабад», слова, означающее «пригород», «предместье». Именно пригородом была эта местность в XV веке, когда, собственно, «городом» именовался только Кремль. Возможно, именно поэтому первое упоминание об арбатском Филипповском храме в летописи относится к XVI веку, когда здесь стоял загородный дом митрополита Филиппа (Колычева). Видимо, судя по освящению храма, он и был основан самим святителем, в честь своего небесного покровителя, одного из двенадцати апостолов Христа. Разумеется, что в те времена Ивана Грозного храм был еще деревянным и сильно пострадал во время Смуты. Поздно восстановленный, деревянный Филипповский храм вновь значится на этом месте только в 1635 году. Ныне сохранившееся здание относят к 1688 году — тогда впервые эта церковь была выстроена в камне на месте деревянной. Ее воздвиг стольник Иван Косьмин — в вечное поминовение по себе и по своим родителям, о чем гласит старинная надпись в стене церкви. Освятил арбатский храм сам патриарх Иоаким. От того времени сохранилась только шатровая колокольня. Первоначально главный престол церкви был освящен во имя ап. Филиппа, но затем в честь него освятили северный придел, а сам храм — в честь Обновления Иерусалимского храма Воскресения, то есть в честь праздника Воскресения Словущего. Здесь же был устроен придел в честь Иерусалимской иконы Божией Матери. Наверно, в какой-то мере это спасло его от сноса. В 1817 году было постановлено храм разобрать, а материалы его передать в Зачатьевский монастырь на Остоженке — видимо, он сильно пострадал от пожара Отечественной войны. К счастью, вместо того старинный храм был обращен в Иерусалимское патриаршее подворье, учрежденное как раз в том же 1817 году. И поэтому с середины XIX столетия вновь перестроенный храм обретает черты сходства с самим иерусалимским храмом Воскресения: его выраженная крестообразная форма устроена во образ Креста Господня, а сооруженная в 1877 году сень наподобие Иерусалимской кувуклии над плащаницей — во образ Гроба Господня. И еще дважды в год здесь раздаются пасхальные песнопения, когда престольный праздник Воскресения Словущего отмечают пасхальным богослужением. Считается, что этот обычай был принесен в Москву посланцами Гроба Господня. Иерусалимское подворье было закрыто в 1920-х г. г., но сам храм не закрывался и его замечательный старинный интерьер сохранился. А в ноябре 1989 года подворье было открыто вновь. В Филипповском переулке, рядом с храмом, в 1849—1851 гг. г. в несохранившемся доме N9 жил С.Т. Аксаков — сам переулок назвали его именем в 1959 году, к столетию со дня смерти писателя. Именно здесь проводились знаменитые аксаковские «Субботы». Еще со второй половины XVIII века Арбат, как и Пречистенка, становится самой аристократической и элитной частью города — «московским Сен-Жерменом», как его часто называли по аналогии с Парижем. А начало этой традиции аристократической застройки района Арбата было положено не только митрополитом Филиппом, но и Петром I. Во времена его правления именно в Филипповском переулке стояли дворы и усадьбы знатнейших приближенных государя — боярина Т.Н. Стрешнева и графа Г. И. Головкина. Так и повелось. Здесь не строились фабрики или бараки для рабочих, не было кабаков, ярмарок, торговли. И недаром же в Москве говорили: «За деньгами — в Замоскворечье, за чинами в Петербург, за знаниями и воспоминаниями — на Арбат». Совсем рядом в Большом Афанасьевском переулке на месте нынешнего дома N 30 стоял несохранившийся дом купца, получившего в 1812 году потомственное дворянство — Михаила Забелина, деда М.Е. Салтыкова-Щедрина по материнской линии. В детстве будущий сатирик часто бывал здесь, и потом в автобиографической хронике «Пошехонская старина» делился колоритными впечатлениями, глубоко запавшими в юную душу гения, описывая не только «быт и нравы», но и оскудение русского дворянства «средней руки» на почве крепостного права, развращавшего души и рабов и господ: «Тучный, приземистый и совершенно лысый старик, он сидит у окна своего небольшого деревянного домика, в одном из переулков, окружающих Арбат. С одной стороны у него столик, на котором лежит вчерашний нумер „Московских Ведомостей“; с другой, на подоконнике, лежит круглая табакерка с березинским табаком, и кожаная хлопушка, которую он бьет мух». Где-то здесь, «поближе к дедушке», в одном из арбатских переулков, и возможно, в соседнем Филипповском, семья Салтыкова нанимала «меблированную квартиру» на зиму, когда дворянские дочери приезжали сыскивать себе в Москве женихов. Среди них была и сестра писателя. Тогда московские домовладельцы оставались зимой в своих загородных имениях, а городские дома отдавали всем желающим в наем. Щедрин вспоминал об этих мучениях: «Это были особнячки, из которых редких заключал в себе более семи-восьми комнат. В числе последних только две-три „чистых“ комнат были довольно просторны; остальные можно было в полном смысле слова назвать клетушками». Отсюда, когда собирались «зиму как-нибудь потесниться», часто приговаривали: «В Москве и Бог простит». Известно, что Щедрин венчался в соседней с Арбатом Крестовоздвиженской церкви. Возможно, что это храм он знал и запомнил с детства. Следует упомянуть о еще одной известной московской церкви, освященной в честь апостола Филиппа. В 1656 году при патриархе Никоне ее возвели в Кремле, в положенном тогда крестово-купольном стиле, как домовую патриаршую церковь при Патриаршем дворе (палатах). Место для него выделил еще сам Иван Калита, когда митрополит Петр перенес свою кафедру-резиденцию в Москву из Владимира. В 1681 году Филипповскую церковь переименовали в знаменитый Собор Двенадцати Апостолов, арки которого служат воротами на Соборную площадь Кремля. (С его северной стороны был балкон, откуда прежде начинался переход в Чудов монастырь, стоявший на Ивановской площади.) После переименования собора в честь ап. Филиппа тогда же, в том же 1681 году был освящен домовый патриарший храм на верхнем, третьем этаже — палате. Прежде домовой церковью московских митрополитов и патриархов была Ризположенская кремлевская церковь рядом с Успенским собором. Этот собор и его святыни страшно пострадали и подверглись поруганию во время ноябрьского штурма Кремля в 1917 году. От храма апостола Филиппа остался только алтарь, и доступа в него сейчас нет.
