Не сохранившаяся до наших дней, единственная московская церковь, освященная во имя праздника Похвалы Богородицы, стояла на Волхонке, на Алексеевском холме близ храма Христа Спасителя. Она разделила его участь и была разрушена большевиками вместе с ним. Эта церковь оставила свой след в истории Москвы и тем, что подарила первопрестольной замечательное, но давно забытое старомосковское название местности «Башмачки» — по фамилии перестроившего храм в конце XVII века столетия думного дворянина Башмакова. Башмачки, Курьи Ножки, Капельки, Наливки, Пупыши, Путинки — велик и чуден язык старой православной Москвы. Первая деревянная церковь Похвалы на этом месте упоминается в исторических документах еще в 1475 году — задолго до основания здесь Алексеевского монастыря. В ней находилась чудотворная икона св. Николая — так, что по чтимому образу иногда даже всю церковь именовали Никольской. От этой иконы произошло одно из древних названий московской церкви Похвалы — «старая проща». Дело в том, что в старину человека, исцелившегося от чудотворной иконы, называли прощенником — «Бог его простил». И потому, когда прощей называли храм, то это значило, что в нем находится чудотворная икона, дарующая исцеление. Таким и был образ св. Николая Чудотворца в церкви Похвалы Богородицы. Кроме нее, в старой Москве было еще два храма-прощи — Николы Явленного на Арбате, названного по явленному от его иконы чуда, и Параскевы Пятницы в Замоскворечье. В отголосках московской истории сохранилось и еще одно древнее именование церкви Похвалы — «в Старых Рощах». Возможно, конечно, что это было искаженное от «старой прощи». А может быть, здесь действительно когда-то шумели деревья. Деревянная церковь сгорела в 1629 году и затем была выстроена каменной. В самом конце XVII столетия думный дворянин и печатник Дементий Башмаков на свои средства и на пожертвование, завещанное подьячим Шандиным, перестроил ее в том основном образе, в котором она и дожила до революции. Высокая, пятиглавая, «старинной готической архитектуры», — описывал ее один старинный краевед, — «и с готической архитектуры колокольней». В ней был не традиционный для большинства русских и московских церквей пятиярусный иконостас, а иконостас в шесть ярусов. Храмоздатель Дементий Башмаков, скончавшийся в 1705 году, был похоронен в приходе церкви Похвалы вместе с матерью и дочерью. И не он один. С местными захоронениями связана одна из самых интересных и таинственных загадок не только этого храма, но и всей русской истории. Речь идет о могиле Малюты Скуратова. Как известно, старинные московские предания связывали с именем главного опричника соседнюю Берсеневку на противоположном берегу Москвы-реки. Красные палаты думного дьяка Аверкия Кириллова долгое время считали его домом. Писали о подземных ходах, ведущих в Кремль, о многочисленных подвалах с пыточными тисками, о зарытых сокровищах и таинственных погребениях — серебряные монеты времен Ивана Грозного и человеческие скелеты были действительно обнаружены на Берсеневке еще в 1906 году при строительстве там электростанции. А древняя Никольская церковь на Берсеневке была прежде соборным храмом замосквореченского Никольского монастыря. И молва слагала легенды о том, как здесь, поблизости от дома мучителя, будто бы томился митрополит Филипп, убиенный потом Скуратовым, а у стен толпился народ, прославляя мученика. И хотя на самом деле опального митрополита заточили в Богоявленском монастыре в Китай-городе, в этой легенде есть отголоски легенды о московском доме Малюты Скуратова именно на Берсеневке. Как обычно в таких случаях, у этой версии были сторонники и противники. К числу последних принадлежал известнейший историк Москвы П. Сытин. А уже после революции при строительстве Дворца Советов на том месте, где стояла церковь Похвалы, во время археологических работ была обнаружена надгробная плита с могилы Малюты Скуратова. Надпись на ней гласила, что здесь лежит убитый в Ливонской войне Малюта Скуратов. Историки сочли это несомненным доказательством, что двор Малюты Скуратова был точно на этом месте, то есть на левом берегу Москвы-реки, прямо напротив Берсеневки, так как в старину всех умерших хоронили при приходской церкви. Для Малюты Скуратова приходской и была церковь Похвалы Богородицы. А строительство метро в 1930-х годах еще доказало невозможность прокладки подземного хода под Москвой-рекой при средневековых технических средствах. Однако и это утверждение было в свою очередь подвергнуто сомнению — подземный ход, ведущий от Берсеневки в сторону Москвы-реки, был найден в тех же тридцатых годах, но тогда не обследован. Он был настолько узким, что обнаружившие его мальчишки, жильцы нового Дома на Набережной, не смогли пройти вглубь. К тому же сообщение у Н.М. Карамзина, что Малюта Скуратов был похоронен в Иосифо-Волоцком монастыре, также опровергла находка надгробия. Ведь Карамзин не знал об этой плите, и его версия, не подкрепленная позднейшими археологическими данными, опиралась на другие доказательства. Эта могильная плита не была обнаружена ранее, при строительстве храма Христа Спасителя и сносе соседней с ним Всехсвятской церкви в 1838 году, видимо, потому, что она находилась в приделе рядом стоявшей церкви Похвалы, которую не тронули. Находка состоялась после революции и стала исторической сенсацией. Однако она все же не опровергла полностью старинную молву о Берсеневке. И если Малюта действительно жил в приходе церкви Похвалы на левом берегу реки, то, например, он мог иметь свою опричную или тайную «резиденцию» напротив, тем более, что подземный ход, видимо, действительно существовал. Из местных же церквей, связанных с этим проклятым местом, упоминаемых в старинных легендах, уцелела лишь Никольская церковь на Берсеневке. А церковь Похвалы была сломана в 1932 году для строительства Дворца Советов.
