 |
| Крестовский мост | Михаил Устюгов | 25.01.2012 |
«Богатырём» архиепископа Николая назвали сами японцы. 
В сентябре 1904 года, в разгар Русско-японской войны, журналист Накагава издал книгу «И-со Никорай» («Герой-бонза Николай») — биографию святителя. Сам владыка узнал об этом случайно и не приветствовал такое внимание в своей особе. «Совсем плохая сказка, — написал он в дневнике. — Посоветовал Накагаве сделаться христианином и писать о Церкви».
Как будущий святой собирал деньги
В 1879 году отец Николай прибыл в Петербург, чтобы собрать деньги на финансирование миссии. К тому времени он уже много лет служил в Японии, прекрасно знал местный язык и культуру, объездил всю страну и обратил в православие тысячи жителей. И все же найти серьёзных спонсоров в российских кругах оказалось нелегко. «Собирать пожертвования — мука, — писал он в дневнике. — И дают как же плохо!» Иногда его даже грубо прогоняли. Но терпение отца Николая было безгранично: ему удалось собрать десятки тысяч рублей.
Как архиерей ездил вторым классом
В марте 1880-го в Александровской лавре Петербурга его возвели в сан епископа. Через два дня он отправился в Москву. «Взял билет второго класса», — пишет он. Из Москвы — в Нижний Новгород. И снова во втором классе, в общем вагоне: «Спать почти нельзя было — тесно, притом крик ребят Ночью озяб, хотя был в двух рясах».
Экономия на самом себе, нежелание потратить церковную копейку на собственные удобства и даже на лечение отличало его и в дальнейшем. Осенью 1903 года у него возникли мучительные ушные боли, временами пропадал слух. Епископ терпел до последнего, а потом вызвал врача и записал в дневнике: «Уши мои я признаю ослиными, а обладателя их ослом. Давно призвать бы врача и последовало бы излечение».
Как молились о победе над Россией
Незадолго до Русско-японской войны полиция Токио арестовала группу заговорщиков, которые готовили убийство «бонзы Никорая». Война ещё более усилила враждебные настроения. Бульварные газеты писали о русских агентах, о том, что наша миссия получает деньги на подкуп шпионов среди православных японцев. Полиция усилила охрану миссии и давала понять, что владыке лучше уехать. Местные православные, наоборот, умоляли его остаться.
Его решение было духовно тонким и единственно верным: оставаясь русским патриотом, он благословил японцев молиться о победе их родной страны. Но сам в этих молитвах не участвовал. «Пока война не кончится, совершайте богослужения без меня, — сказал он японским священникам. — Молитесь искренно за вашего Императора и победы его армии. Я буду приходить в церковь и стоять в алтаре, совершая частную молитву, какую подскажет мне моё сердце. Первое место в этой молитве будет принадлежать Японской Церкви — ее благосостоянию и возрастанию».
Почти два года душа владыки разрывалась от горя. Посреди всеобщего ликования он вынужден был от всех скрывать свои чувства. В построенном им соборе Воскресения Христова в Токио праздновались сдача русскими Порт-Артура, японские победы при Мукдене и в Цусимском сражении. «Боже, что творится с Россией? — писал в дневнике владыка. — Извне поражения, внутри гнилость. Скоро ль спасение?»
Как владыка сохранил Церковь
В те годы ему часто задавали вопрос: как относится русский император, защитник Православной Церкви, к православным японцам, которые воюют с русскими войсками? «Русский император как ваш брат по вере желает, чтоб вы были хорошими христианами, усердно исполняющими все христианские обязанности, в том числе и блюдение вашей верности и преданности вашей родной стране и вашему императору», — отвечал владыка.
Благодаря его мудрости Православная Церковь в Японии за годы войны не только сохранилась, но даже численно возросла. К концу 1905 года она насчитывала 32 тысячи человек (сегодня — около 36 тысяч). Духовные чада святого Николая оказали огромную помощь десяткам тысяч русских пленных. Японские батюшки служили для них в лагерях, доставляли гуманитарную помощь, снабжали духовной литературой.
Позже в интервью газете «Хоцисимбун» владыка так определил отношение патриотизма к религии: «Патриотизм — чувство естественное, вложенное Творцом в природу человека, как чувство птицы к своему гнезду, оленя к своему стаду. Религия только освящает его, углубляет и укрепляет».
