 |
| Русский дом | Владимир Гусев | 25.01.2012 |
В празднование 300-летия со дня рождения М.В.Ломоносова 
невозможно не вспомнить тех, которые увидели в великом русском учёном не соперника, не «выскочку» из среды поморских рыбаков, а надежду российской науки.
Личность и судьба графа Кирилла Григорьевича Разумовского (1728—1803) имеет несколько толкований, подчас противоречащих друг другу. Кем был на самом деле он, некогда пастушок на хуторе матушки Розумихи, — баловнем судьбы, просто братом Алексея Григорьевича Разумовского — фаворита императрицы Елизаветы, или талантливым управляющим, заслужившим признание России, воплотившим девиз, начертанный на гербе своего рода: «Славу преумножать деяниями».
Существует предание, что граф Кирилл Григорьевич до конца своих дней хранил в шкафу в рабочем кабинете свою пастушью свирель и детскую одежду, в которой некогда пас скот. Когда его дети начинали слишком заноситься и гордиться своим высоким происхождением, он вызывал их к себе, открывал шкаф и напоминал, кем был в самом начале жизненного пути.
В марте 1743 г. по протекции старшего брата Алексея Кирилл отправляется на учёбу за границу: дабы учением наградить пренебрежённое поныне время, сделать себя способнее к службе Ея Императорскому Величеству, и впредь собою и поступками своими принесть честь России.
«Прежде всего крайнее попечение иметь об истинном и совершенном страхе Божии, во всём поступать благочинно и благопристойно и веру православного греческого исповедания, в которой вы родились и воспитаны, непоколебимо и нерушимо содержать, удерживая себя притом от всяких продерзостей, праздности, невоздержания и прочих, честному и добронравному человеку неприличных поступков и пристрастий», — таково было наставление старшего брата, отправлявшего Кирилла в земли, где было много соблазнов и искушений для юноши, который, вернувшись, должен был служить России.
Через год после возвращения, 21 мая 1746 г., восемнадцатилетний Разумовский был назначен главой Академии наук. Этому способствовало не столько исключительное положение его брата при дворе, сколько почти полное отсутствие образованных людей в начале царствования Елизаветы Петровны.
Разумовский вернулся в Россию с большим количеством лестных отзывов европейских профессоров, кроме того, он страстно любил своё Отечество, что отмечали даже учившие его профессора. Таким образом, в истории Академии появился первый русский президент, не немец по происхождению.
Известный историк XIX столетия Пётр Пекарский во втором томе «Истории Императорской Академии наук в Петербурге» писал, что «время президентства графа К. Разумовского замечательно для нашей Академии в том отношении, что тогда начали впервые появляться академики из русских». Кроме Ломоносова и Тредиаковского, стали тогда академиками и адъюнктами Крашенинников, Попов, Котельников, Румовский, Софронов и другие.
Во время вступления К.Г.Разумовского в должность состояние Академии было плачевным. Все лучшие профессора бежали из России. Между оставшимися постоянно вспыхивали ссоры, нередко доходившие до драк. Интригам не было конца, доносы друг на друга сыпались безпрестанно. Университет и гимназия существовали только на бумаге. «Академия без академиков, канцелярия без членов, университет без студентов, правила без авторитета, и вообще безпорядок, которому до сих пор нет средств пособить», — писал Теплов профессору Штрубу. Учёные Академии наук постоянно притеснялись чиновниками, которые их не любили и смеялись над тем, что было выше их понимания.
Кирилл Григорьевич немедленно потребовал из Сената все дела, касавшиеся распрей между академиками, и, кроме того, велел каждому из них подать о том же собственное объяснение. Впечатление всё это производило тягостное. В наветах и жалобах такая путаница, что даже многоопытному человеку трудно было найти истину. Разобраться во всём предстояло ему.
Разумовский быстро понял, что Ломоносов не походил на окружавших его, что в его внешне грубой личности было что-то, невольно вызывавшее и сочувствие, и удивление, и какое-то невольное почтение к заносчивому профессору. Кирилл Григорьевич предвидел, что этот «бунтарь» радеет за дело созидания русской науки, прекращения использования личностного фактора в Академии, пресечения равнодушия руководства её. Васильчиков писал: «Русскому, вполне каков был Разумовский, нравилась даже эта размашистая натура, которую не удерживали ни приличия света, ни торжественность академических заседаний, и наперекор стоявшим всем близ президента, как в официальной сфере, так и в семейном кружке, он, где только мог, подавал Ломоносову руку помощи». Благодаря Разумовскому великий русский учёный мог продолжать свои научные исследования и улучшить материальное положение.
Он велел для поощрения Ломоносова «привести академическую лабораторию в такое состояние, чтобы Ломоносов мог удобно и с пользою проводить там все опыты, которые только встречаются в химии». Благодаря президенту Академии Ломоносов получил казённую квартиру и перед отъездом Разумовского в Украину им же был представлен к чину коллежского советника. Ломоносов умел ценить эти знаки сочувствия.
В 1760 году Сенат по просьбе Академии разослал распоряжение доставить в столицу из всех городов России верные географические известия для составления точного атласа Российской империи. Совместно со Священным Синодом Академия собирала данные о всех церковных постройках в стране с «историческими их разъяснениями».
