МОСКОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ, МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО

Сохранившаяся до наших дней церковь св. Алексия, митрополита Московского, находится на углу Николоямской и Малой Алексеевской улиц, близ Рогожской слободы и прямо напротив местного храма св. Сергия, о котором мы писали в октябрьской публикации.
Ныне полуразрушенная, это одна из самых красивых и легендарных московских церквей, посвященных святителю Алексию. По преданию, она была построена на том месте, где когда-то стояла его палатка, откуда московский первосвятитель наблюдал за строительством Спасо-Андроникова монастыря, основанного по его обету в 1361 году за чудесное спасение во время шторма. Есть и другая версия, что в этой палатке остановился сам преподобный Сергий, тоже следивший за возведением монастыря, где первым игуменом был назначен его любимый ученик св. Андроник. Однако церковь была основана в исторической местности, тесно связанной с жизнью и деятельностью св. митрополита Алексия и в память о нем.
Святитель Алексий родился в Москве в 1292 году в семье боярина Федора Бяконта и в 1320 году принял пострижение в московском Богоявленском монастыре в Китай-городе. Он приложил много сил и стараний для победы Руси над татаро-монголами, для объединения русских княжеств вокруг Москвы и сплоченного национального отпора иноземным завоевателям, и в то же время — для налаживания мирных дипломатических отношений с Ордой.
Авторитет святителя был велик и там. Как известно, в 1357 году, когда у татарского хана внезапно ослепла жена, Тайдула, он вызвал в Орду именно Московского Митрополита Алексия и попросил исцелить супругу. За чудесное излечение, совершенное по молитве, прозревшая Тайдула подарила святителю ханскую землю в Кремле, на которой он основал и другой московский монастырь, Чудов.
Там святитель и был похоронен после смерти, последовавшей 12 (25) февраля 1378 года. После сноса Чудова монастыря большевиками его святые мощи передали в Елоховский Богоявленский собор, где они покоятся ныне.
Однако в честь святителя Алексия в московской церкви на Николоямской был освящен, по традиции, придел, а главный престол посвятили чудотворной Феодоровской иконе Божией Матери, покровительнице Дома Романовых. Это единственная сохранившаяся московская церковь, освященная во имя древней православной русской святыни.
Эта икона, написанная, по преданию, еще самим евангелистом Лукой, первоначально находилась в Городецком Феодоровском монастыре близ Нижнего Новгорода, где стояла в соборном храме св. Феодора Стратилата. При нашествии Батыя жители бежали из разоренного городка и не успели взять с собой чтимый образ.
Однако икона вновь явилась сама в 1239 году костромскому князю, который, охотясь в лесу, вдруг увидел ее на дереве. И оказалось, незадолго перед тем жители Костромы видели, как незнакомый человек в богатой воинской одежде шел по городу и нес эту икону на руках — человек этот был очень схож с св. Феодором Стратилатом, как он изображается на иконах.
Чудесно явленная икона была с благоговением поставлена в костромской храм — вновь во имя св. Феодора Стратилата, отчего и стала называться Феодоровской. Один из ее праздников приходится на 29 августа нового стиля в память о ее чудесном явлении и обретении.
Вскоре было явлены и другие чудеса от Феодоровской иконы. Когда татары устремились на Кострому, от образа произошло сияние, и огонь этот пожег вражеские полчища, обратившиеся в паническое бегство. А затем церковь сгорела, и люди видели чудотворную икону, поднявшуюся над пламенем — пав на землю, они слезно молили Богородицу не оставить их без Покрова. Тогда икона опустилась на землю и стала посреди площади, где для нее выстроили новый каменный храм.
И еще Феодоровская икона была моленным образом отца Александра Невского, князя Ярослава, который при крещении получил имя Феодора.
А в марте 1613 года инокиня Марфа благословила ею своего сына, Михаила Романова, на царство. Он долго не соглашался взойти на русский престол, и тогда архиепископ взял в руки эту икону и вместе с матерью будущего царя молвил ему: «Если не склоняетесь на милость ради нас, то послушайтесь ради чудотворного образа Царицы всех». И когда Михаил согласился, то мать его пала перед образом на колени и со слезами молилась перед ним: «Се Тебе, Пречистая Богородица, предаю чадо свое. По воле Твоей устрой полезное ему и всему православному христианству».
Отсюда другой праздник Феодоровской иконе в память об избрании царя был установлен 27 марта по новому стилю. И семья Романовых украсила чтимый образ богатыми дарами и драгоценностями.
Вот так, неприметно, хотя и в центральной части Москвы, притаилась скромная церковь, связанная со столь значимыми событиями и лицами русской истории.
Изначально деревянная, она была выстроена только в начале XVII века как обыкновенная приходская церковь для местного населения государевой слободы, названной по церкви Алексеевской. Так, строительством слободского храма именно здесь, напротив Спасо-Андроникова монастыря и на месте легендарной палатки его основателя почтили память московского святителя. Более того, жителями слободы были черные тяглецы, то есть обязанные к исполнению государственных повинностей. Может быть, именно поэтому главный престол храма был посвящен покровительнице правящей царской династии России.
Кроме слободы, церковь дала старомосковское имя двум прилегающим к ней улицам — Большой и Малой Алексеевской. В советское время они были переименованы в Коммунистические улицы, потому что именно здесь, на Большой улице, в Октябре 1917 года действовали райком партии, Совет рабочих депутатов и Военно-Революционный Комитет Рогожско-Симоновского района.
А Николоямская улица, на которой стоит Алексеевская церковь, была названа так по другому местному храму, разрушенному после революции — св. Николая Чудотворца, «что в Ямах», то есть в ямской слободе, устроенной тут Борисом Годуновым. В Ульяновскую же ее переименовали еще при жизни Ленина.
В самой древности, до XV века, все эти земли принадлежали Спасо-Андроникову монастырю. Потом великий князь Иван III забрал их себе и разбил тут свои излюбленные сады. И где-то здесь в начале XVII века войска Шуйского бились с поляками, а с 1671 году в этой местности поселились московские стрельцы — и все это было задолго до устроения здесь старообрядческого центра. Даже когда тут обосновались старообрядцы близ своего Рогожского кладбища, с ними тесно соседствовало православие — тому свидетели и Алексеевский, и Никольский, и Сергиевский, и Мартиновский храмы, и церковь Василия Исповедника, о которой пойдет речь в мартовской публикации.
Взамен первой деревянной Алексеевской церкви начала XVII века каменный храм был выстроен почти столетие спустя, в ранее петровское время.
А в середине XVIII столетия, при императрице Елизавете гениальный архитектор Дмитрий Ухтомский выстроил здесь ныне существующее здание Алексеевского храма, дожившее до наших дней в развалинах. Кто бы знал, что до революции эту церковь считали лучшим и классическим образцом архитектуры московского елизаветинского барокко. Чтобы представить, как она выглядела (и какой будет после современного ремонта) стоит только вспомнить, что этот же мастер построил знаменитую барочную колокольню в Троице-Сергиевой Лавре и Красные ворота в Москве, увы, теперь известные нам только по фотографиям. И почти напротив Алексеевской церкви, на той же Николоямской улице князь Ухтомский перестроил из древних палат дом купца Федора Птицына — одно из самых красивых сооружений на этой старинной московской улице.
И интерьер лучшего образца московского елизаветинского барокко оставил о себе воспоминания. Богатым, позолоченным и со стороны алтаря барочным иконостасом, в котором были ценные иконы Новгородского письма XV — XVI в.в., восторгался Аполлинарий Васнецов. Более того, даже позднюю настенную роспись XVIII столетия он считал произведением искусства
Еще одной достопримечательностью Алексеевской церкви был древний крест над ее центральной главой — он был перенесен туда с первого, разобранного храма. А в 1747 году, когда Ухтомский начал строительство этой церкви, при ней была устроена богадельня на 10 прихожанок, где помимо квартиры, старушки получали еще 7−8 рублей на руки ежемесячно. Разумеется, что средства на храм и на благотворительность собирали его прихожане — а православный приход этой церкви был замечательный. Достаточно только назвать имена Алексеевых и Челышевых.
Большая Алексеевская была главной улицей слободы. Покойный профессор МГУ, А.Ч.Козаржевский, известный среди православной московской публики, в своих лекциях по истории Москвы называл ее самой красивой улицей столицы. А дореволюционный бытописатель этих мест считал, что прекрасной улицей ее делают великолепные богатые дома, выстроенные, кстати, ровно по красной линии в XVIII — XIX в. в, когда эту местность близ Таганки хлынуло обживать московское купечество.
Упомянутые Челышевы, строители популярной гостиницы и бань «Челыши» в Театральном проезде, где потом Савва Мамонтов возвел свой «Метрополь», обитали здесь недолго. Они владели домом N27 по Б. Алексеевской улице, а в 1835 году его купила у них вдова Семена Алексеева — основателя известной промышленной династии, которая дала К.С.Станиславского и его родственника, знаменитого московского городского голову Н.А.Алексеева.
Именно с этой фамилией связаны главные вехи истории старинной Алексеевской слободы. Самое удивительное, что поселение здесь Алексеевых никак не связано ни с местной церковью, — она появилась задолго до того — ни с самой слободой. Ученые называют это совпадением, но, изучая историю, трудно с этим согласиться, — таких совпадений не бывает. Алексеевы не были старообрядцами, как их соседи Морозовы и не тяготели к этому району, близкому к Рогожской слободе. Напротив, они почитали соседний православный храм, освященный во имя небесного покровителя их рода, и когда в 1898 году он обновлялся, Алексеевы принимали в этом самое горячее участие.
Еще основатель этой династии Алексеевых, прадед Станиславского, начал почин благотворительности и пожертвовал крупную сумму на нужды народного ополчения в 1812 году, а его фамилия была даже выгравирована на мраморной плите благотворителей храма Христа Спасителя.
Он обосновался здесь, в тихом купеческом районе на Таганке после пожара Отечественной войны. В огне сгорела его золотоканительная фабрика «волоченого и плащеного золота и серебра», производившая тончайшую парчовую нить, из которой делали и парчу, и облачения священнослужителей, и придворные мундиры с дорогим золотым шитьем. Спрос на эту продукцию, разумеется, был так велик, что со временем золотоканительная фабрика Алексеева стала крупнейшим предприятием России в этой области, а фамилия Алексеевых — символом крепости, надежности и успеха. А потом именно на их фабрике был впервые применен метод гальванического покрытия проволоки благородными металлами, и с 1909 года здесь стали выпускать провода и кабели. Ныне это — Московский кабельный завод «Электропровод» на М. Алексеевской улице, действующий в том же старинном здании.
И жили Алексеевы поначалу близ своей фабрики — в роскошном доме на Большой Алексеевской, 29. Ранее этот особняк принадлежал московскому городскому голове В. Я Жигареву, на средства которого был неподалеку построен изумительный храм св. Мартина Исповедника по проекту архитектора Родиона Казакова, любимого ученика Василия Баженова и Матвея Казакова. Есть версия, что этот же архитектор, приглашенный для строительства храма, заодно выстроил и сам дом заказчика, перешедший потом к Алексеевым.
17 января 1863 года в этом доме родился Константин Сергеевич Алексеев. И поскольку гений происходил из семьи фабрикантов и сам был фабрикантом, то из этических соображений он впоследствии взял себе сценический псевдоним — Станиславский.
Очень скоро его семья покинула свой родовой дом на Б. Алексеевской, которым владела полвека, и переехала на Садово-Черногрязскую улицу. Отец Станиславского, тоже благотворитель, решил подарить свой бывший дом городу — для устроения в нем Дома призрения купеческих вдов и сирот. Перестройку здания московская Купеческая управа заказала самому А.С.Каминскому, зятю П.М.Третьякова, и В.О.Шервуду, а новоустроенное заведение было названо Никольским в честь рождения наследника престола, будущего императора-страстотерпца Николая II.
Но только недавно, к юбилею столицы на стене этого дома появилась мемориальная табличка с надписью, что в нем родился К.С.Станиславский.
А маленький Костя пошел учиться в гимназию на Покровку, где оказался в одном классе с Саввой Морозовым, будущим меценатом своего театра — там они и познакомились. Но сначала он вернулся на фамильную фабрику и даже был избран председателем ее правления. «Пойду крутить золотую нитку на фабрику», — шутил тогда будущий русский актер. Эта сторона таланта Алексеева долго оставалась в тени, а между тем, востоковед (он закончил Лазаревский институт восточных языков) и инженер, он прежде основания МХАТа усиленно занимался новейшими промышленными технологиями, ездил перенимать опыт за границу, закупал нужные машины и узнавал, «как можно золотить без золота».
Не заставило себя долго ждать и благое начинание. Уже в 1894 году на фабрике появилась читальня для рабочих, а по воскресеньям стали проводиться чтения с показом «туманных картин». И конечно, театр. Станиславский устроил его на фабрике в 1898 году, уже после знаменитой встречи с Немировичем-Данченко, набрав любительскую труппу из рабочих, и стал обучать их актерскому мастерству: по воспоминания очевидца, Станиславский взял однажды полено и на глазах у всех стал разговаривать с ним, как с человеком. Репертуар был классический — ставили в основном пьесы Островского, и имелось одно строжайшее условие — не брать к постановке скабрезных вещей.
И еще этот театр во избежание столкновений с полицией действовал под вывеской Рогожского Общества трезвости. Посетителям по бесплатным пригласительным билетам раздавали надушенные программки. Коммерческие соображения не были приняты в расчет, — рабочие называли Станиславского бессребреником. Он повсеместно, где только мог оказывать благотворительность, оказывал ее: играл в многочисленных спектаклях в пользу бедных детей, сирот, нуждающихся студентов, обедневших деятелей искусства. Как и Савва Морозов, заботился об улучшении производственных условий и жилища своих рабочих. При фабрике был открыт медицинский пункт, куда обращалась за помощью вся Рогожская застава. Все это, по словам Станиславского, «не марает душу».
А когда началась первая мировая война, то многие нагрели руки на беде, получая неимоверные прибыли от возросшего спроса на необходимую продукцию. Станиславский, наоборот, отказался от части прибыли в пользу нужд фабрики и рабочих. К сожалению, и эта сторона жизни великого актера долгое время оставалась обойденной вниманием.
В 1909 году фабрика перешла на выпуск дефицитного кабеля и провода, и тогда было принято решением закрыть рабочий театр. Станиславский и тут выторговал бесплатные и дешевые места для рабочих и учащихся за счет фабрики в роскошном здании МХАТа в Камергерском.
А на Малой Алексеевской в 1910—1912 гг. г. было построено современное здание завода, граничащего с Алексеевской церковью.
Упомянем, что династия Алексеевых дала еще одного знаменитого и достойного человека, — московского городского голову и мецената Н.А.Алексеева. Это он основал всемирно известную психиатрическую больницу в Москве на Канатчиковой Даче близ Шаболовки, теперь носящую его имя. (В советское время ей было присвоено имя П.Б. Кащенко).
А в родных краях Алексеев основал городское училище и в 1883 году на свои средства и на своей земле выстроил для него здание на Николоямской, 42. Был приглашен известный архитектор Д.В.Чичагов, строивший в Москве здание Городской Думы на Воскресенской площади (бывший музей Ленина). И в советское время здесь работала музыкальная школа N30, одна из лучших в Москве, теперь известная тем, что ее оканчивал Филипп Киркоров.
А бывший дом купцов Челышевых на Б. Алексеевской Алексеевы продали знаменитой Варваре Морозовой, матери братьев-коллекционеров. Она устроила здесь детское общеобразовательное училище с ремесленными классами, а затем продала его Московскому купеческому обществу. И оно было перестроено архитектором С.У.Соловьевым для образцовых благотворительных квартир меценатов Мазуриных — с кафелем, водопроводом, фаянсовыми умывальниками и даже нефтяными топками в кухонных печах. Так что весь этот тихий район между Таганкой и Рогожкой представлял собой островок московской благотворительности.
Алексеевская церковь, поновленная в 1898 году, была ограблена весной 1922 года и спустя восемь лет закрыта. В 1931 году ее начали ломать, но, к счастью, не сломали, хотя снесли колокольню до второго яруса, барабан с главой и крестом — тем самым, древним. В полуразрушенном здании с трубами и уродливыми навесными лестницами трудно было угадать церковь, — в нем работал завод, потом ремонтно-строительное управление.
А в годы перестройки вновь заговорили о лучшем московском памятнике елизаветинского барокко. И появились планы устроить тут заповедный островок вкупе с соседними старинными усадьбами на Николоямской. Потом пошли слухи о том, что здесь разместится культурный центр посольства Франции, но в итоге на свободной площади выстроили банк, а Алексеевскую церковь вернули верующим, и начался титанический труд ее восстановления.
Несмотря на крайне медленные темпы, в настоящее время она реконструирована уже настолько, что можно увидеть ее силуэт. Особенно красива она зимой, когда на фоне белого снега празднично сверкают ее золотые главки и играют на солнце яркие краски пряничной, красно-белой старомосковской церкви.
И еще одна местная достопримечательность, знакомая, может быть, только старожилам. Рядом с церковью на углу Андрониковской площади приютился старинный трехэтажный дом дореволюционной постройки с убогим продуктовым магазинчиком на первом этаже, ничем не отличающимся от тысячи подобных магазинов. А всего лишь несколько лет назад отсюда разносился сладкий аромат горячих, свежеиспеченных плюшек к чаю, за которыми приходила вся округа. Ведь это была одна из немногих уцелевших и работавших в Москве булочных Филиппова. Потолки ее были по-старинному украшены маленькими лепными изображениями белых цветов с зелеными листочками, — ничего не пощадили. Только сам дом по-прежнему несет тепло и уют старой, православной Москвы.