 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 16.01.2012 |
В первые дни Января, когда мы праздновали Рождество Христово, внимание европейских СМИ было привлечено к конфликту, вызванному рядом законов, принятых в Венгрии. Премьер-министр Виктор Орбан, несмотря на уже звучавшую критику, настоял на религиозных и национальных акцентах в новой Конституции. Венгерский Парламент также принял ряд законов, лежащих в том же, националистическом и консервативном ключе.
Критику в Евросоюзе и США вызвали определенные экономические аспекты политики венгерских властей (которых мы касаться не будем), закон о преследовании за преступления, совершенные в годы коммунистической диктатуры, в частности, во время восстания осенью 1956 года, официальное признание только 14 религий (Ислам и Буддизм, не говоря уже о новых культах оказались за бортом), признание брака исключительно как союза мужчины и женщины и защита жизни с момента зачатия (что предполагает запрет на аборты).
Что в действиях Венгрии может послужить для нас примером? Рассмотрим спорные законы последовательно. Во времена коммунистической диктатуры в России — как и в Венгрии — были совершены ужасающие преступления. Надо ли вводить закон о преследовании за них? Логика венгерских законодателей может показаться понятной — были совершены преступления, они должны быть наказаны, чтобы была восстановлена справедливость, а грядущие поколения усвоили уроки истории.
Однако часто месть не помогает справедливости, а скорее мешает ей. Да, те, кто в те же 50-тые годы (в СССР это как раз время хрущевских гонении) преследовали верующих и сносили Церкви, не понесли никакого наказания. Кто-то из них, возможно, все занимает опредленные посты и получает пенсии, как будто они хорошо послужили своей стране. Надо ли их разыскивать, судить и преследовать? Едва ли это будет уместно. Кто-то из этих людей покаялся и сам сделался православным христианином, а тот, кто этого не сделал, будет отвечать пред Богом. Нам же заповедано подражать Богу, который ищет не мести, а спасения тех, кто противится Ему. «Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив? (Иез.18:23)» Следует осудить преступления, породившую их преступную идеологию, не следует забывать о том, какие плоды в истории нашей страны (и Европы в целом) породил воинствующий атеизм — но не следует преследовать и как-либо ущемлять людей, уже пожилых, которые в те годы преследовали Церковь или совершали иные преступления на службе у «партии Ленина, партии Сталина, славной партии большевиков».
Другой вопрос — об отношении к нетрадиционным (для страны) религиям. Выделить группу «признанных религий» и отказывать в признании всем остальным — один из возможных подходов, но, видимо, не самый лучший. Здесь мы оказываемся перед рядом непростых вопросов, как богословских, так и политических. Мир религий и культов отличается разнообразием — некоторые мусульманские группы, противостоящие традиционному для России Исламу, являются группами, по сути, террористическими, и позволять им открыто вести пропаганду, проводить собрания, вербовать сторонников и т. д. было бы сумасшествием. Некоторые оккультные и квазихристианские культы занимаются, по сути, мошенничеством, предлагая людям «чудесные исцеления» или «финансовые благословения» в обмен на их преданность культу и щедрые пожертвования его руководству. Вряд ли такие деятели сильно отличаются от мошенников, торгующих, скажем, поддельными лекарствами. Государство может и должно защищать людей от обмана, который может стоить им немалых денег, имущества, здоровья или даже жизни — даже если этот обман завернут в религиозную упаковку. Случай с «Кингз Кэпитал» на Украине, где простодушные верующие, по настойчивым призывам пастора Сандея Аделаджи, вложили свои деньги (некоторые продав или заложив свои квартиры) в мошенническое предприятие, может служить примером.
С другой стороны, существуют безобидные в социальном плане, но явно еретические в богословском отношении группы; послужит ли благу Церкви — и общества — если государство поразит их в правах? В богословском отношении покаяние и вера, обращение ко Христу и Его Церкви может быть только свободным актом личного произволения. Все мы молимся «Отступившия от православныя веры и погибельными ересьми ослепленныя, светом Твоего познания просвети и Святей Твоей Апостольстей Соборней Церкви причти»; но мы обращаем эту молитву к Богу и было бы крайне странно обращать ее к думе, полиции или прокуратуре. Уже потому, что не во власти государства спасти людей от богословских заблуждений. Это миссия Церкви — возвещать истину и увещевать заблудших. Высказав эти — скорее сдержанные — замечания о некоторых аспектах новых венгерских законов, хочется, наконец, перейти и к тому, что хочется безоговорочно поддержать.
Венгерская конституция закрепляет «право на жизнь с момента зачатия». Это уже вызвало нападки европейских структур, занятых усиленным продвижением абортов. Что же, в этой ситуации именно венгры выступают как последовательные защитники прав человека. Кто такой человек, о правах которого идет речь? Определение известно со времен Аристотеля: «Живое существо, принадлежащее к человеческому роду». Является ли младенец в утробе матери существом? Да, с момента зачатия это уже другой организм, не часть тела матери. Принадлежит ли он к человеческому роду? А то к какому? Аборт — явное и вопиющее попрание права на жизнь. Чтобы понять это, не обязательно быть благочестивым Христианином — достаточно быть хоть немного интеллектуально честным.
Другой тезис, вызвавший критику — конституционное определение брака как союза мужчины и женщины. Венгерские законодатели набрались дерзости заявить, что Волга впадает в Каспийское Море, Лошади Кушают Овес и Сено, а брак предполагает мужчину и женщину. Как и вопрос о том, когда начинается человеческая жизнь, это вопрос не столько из области религии, сколько из области здравого смысла. Два человека одного пола также не могут составить брак, как мужчина не быть беременным — не потому, что кто-то дискриминирует его в этом отношении, а потому, что такова природа вещей.
Попытки объявить браком союз двух гомосексуалистов — такое же сумасшествие, каким были бы попытки объявить мужской пивной живот беременностью.
В этом отношении венгры выступили в защиту здравого смысла перед лицом идеологического безумия, все более охватывающего Европу, и тут нам определенно есть чему поучиться. Венгерский опыт, возможно, не стоит перенимать полностью и безоговорочно — но некоторые его аспекты, определенно, заслуживают подражания.
