Церковь Воздвижения Креста Господня стояла напротив здания Военторга на одноименной улице — Воздвиженка, там, где сейчас находится подземный переход. До 1814 года она была соборным храмом Крестовоздвиженского монастыря, по которому была названа улица, после революции переименованная в улицу Коминтерна (по находящемуся на ней зданию, где Коминтерн работал в первые годы после революции), а потом в проспект Калинина — также по угловому зданию с Моховой, где находилась приемная «всесоюзного старосты». По упразднении монастыря в 1814 году после нашествия Наполеона церковь стала обыкновенным московским приходским храмом. История древней Крестовоздвиженской церкви овеяна множеством легенд. Одна из них гласит, что в середине XV века на этом месте стоял дом любимца Василия Темного, князя Ховрина, чьи владения простирались от Старого Ваганькова (за Музеем изящных искусств) до Поварской и Арбата к Москве-реке. На его дворе стояла деревянная церковь. Потом на месте своего дома князь выстроил новую, каменную, и вскоре основал здесь монастырь и сам принял в нем иночество. Когда в 1440 году казанский хан Махмед явился в Москву, схимник Крестовоздвиженского монастыря, вооружив монашескую братию, присоединился к начальнику московского войска князю Юрию Литовскому и неожиданно напал у Арбатских ворот на казанцев, грабивших город. Отбив у них плененных женщин, детей и граждан московских, он на том же месте окропил всех святой водой. Летопись повествует о другой истории Крестовоздвиженской церкви: в 1540 году в Москву из Ржева принесли две чудотворные иконы — Богоматери и Воздвижения. Их встречали малолетний великий князь Иоанн (будущий царь Иван Грозный) с митрополитом за Неглинной, и на этом месте был поставлен памятный Крестовоздвиженский храм. Хотя в 1899 году здесь было найдено погребение 1538 года, и это может подтверждать версию о князе Ховрине. Так или иначе, но церковь точно известна со времен Ивана Грозного. Тогда она была деревянной, и именно от нее вспыхнул страшный пожар 1547 года. За день до пожара к церкви пришел юродивый Василий Блаженный и «плакашеся неутешно» перед ней. Долго народ гадал, от какого горя плачет юродивый, а следующий день был в Москве такой пожар, в котором погибали каменные здания и плавилось железо. В том же 1547 году был впервые упомянут в летописи и Крестовоздвиженский монастырь. Он тогда назывался монастырь Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня, «что на Острове». Предполагают, что в той местности тогда находился небольшой лесок среди полей, и отсюда произошло такое старомосковское название. После пожара церковь отстроили в камне, и стояла она в этом монастыре. В петровское время храм был перестроен из плинфы, как тогда называли кирпич, тогда же Воздвиженкой была названа Смоленская улица. Новую церковь возводили около 20 лет — работам помешал указ Петра о запрещении каменного строительства в Москве, когда все силы и средства должны были быть брошены в Петербург. Интересно, что храм возведенный, «иже под колоколы», был одним из самых последних в городе, построенных в традиции допетровского зодчества — в стиле московского барокко. Впрочем, другие исследователи называют стилем церкви южнорусское (в первую очередь украинское) деревянное зодчество. А в 1848 году арх. П.П.Буренин построил самостоятельную колокольню. В 1812 году монастырь по одним сведениям, почти не пострадал, по другим — пострадал так, что из-за этого и был упразднен. Доподлинно известно то, что он был разграблен захватчиками. В нижней церкви они устроили конюшни, а в алтаре расставили походные кровати для французских солдат. В иконостас вбивали гвозди для сбруи, деревянные части храма вместе с иконами жгли вместо дров. В последних числах августа, накануне вступления Наполеона в Москву, монахи вывезли ризницу в Вологду, засыпали монастырские ворота землей, а имущество спрятали в подпол — там оно и было обнаружено французами. В 1814 году соборную Крестовоздвиженскую церковь обратили в приходскую, а на территории бывшего монастыря построили дома для семейств церковнослужителей кремлевского Успенского собора, заселенные в 1820 году. В Крестовоздвиженском храме были похоронены многие русские государственные деятели — канцлер и руководитель внешней политики России М.И.Воронцов, принимавший участие в дворцовом перевороте, который привел к власти Елизавету Петровну, и много сделавший для Ломоносова; московский генерал-губернатор В.Я.Левашов, занимавший этот пост в годы правления Елизаветы, боярин Стрешнев. В истории Москвы Крестовоздвиженская церковь была знаменита тем, что в ней 6 июня 1856 года венчался М.Е.Салтыков-Щедрин с дочерью вятского вице-губернатора Елизаветой Аполлоновной Болдиной. Он познакомился со своей будущей невестой, когда той было около четырнадцати лет, во время ссылки в Вятке, куда был отправлен по высочайшей резолюции в 1848 году за «распространение революционных идей, потрясших Европу». Салтыков, как и Достоевский, посещал кружок петрашевцев, увлекался социалистическими идеями Фурье и Сен-Симона и попал в опалу за свои две ранние «неблагонамеренные» повести — «Противоречие» и «Запутанное дело». Вскоре после знакомства с семейством Болдиных Салтыков договорился ждать совершеннолетия своей невесты. Он был так увлечен ею, что сам написал целый курс истории России для юной и весьма далекой от подобных интересов девушки, мечтавшей о балах, журфиксах, светской жизни, Петербурге. Потом она всю жизнь жалела, что ее муж «манкировал карьеру» и засел в кабинете писать «Мишелевы глупости» вместо того, чтобы стать министром. Малоизвестно, что именно Елизавета Аполлоновна придумала мужу знаменитый псевдоним: чиновнику было неудобно печатать литературные труды под своей фамилией, и она посоветовала ему взять псевдоним от слова «щедрый», поскольку молодой сатирик в своих сочинениях был щедр на сарказмы. А многолетняя работа над переписыванием набело рукописей мужа стоила ей в старости почти полной потери зрения. Известно, что сразу же после смерти Николая I из ссылки ему помог выбраться генерал-адьютант П.П.Ланской, женатый на вдове Пушкина и вместе с ней приехавший в Вятку для создания там военных ополченских дружин осенью 1855 года. Его двоюродный брат, С.С.Ланской, ставший министром внутренних дел, служил тогда в Петербурге, и сама Наталья Николаевна написала родственнику ходатайственное письмо о Салтыкове. В ноябре тот доложил о Салтыкове Александру II, и государь разрешил ему «проживать и служить, где пожелает», и снять с него полицейский надзор. Салтыков захотел вернуться в Петербург и по дороге из Вятки заехал в Тверскую губернию, к своей знаменитой матери — спросить у нее благословения на свадьбу. Его мать, ставшая прототипом сразу двух героинь крупнейших произведений Щедрина — Арины Петровны из романа «Господа Головлевы» и Анны Павловны Затрапезной из «Пошехонской старины», — оказалась резко против бракосочетания сына с юной «бесприданицей», урезала ему месячное содержание и отказалась приехать на свадьбу. Венчание было назначено в Москве, проездом в Петербург — из-за столичной дороговизны и нехватки средств. Этот брак не был счастливым. Впоследствии из-за расхождения в образе жизни больной Щедрин последние годы прожил обособленно от семьи, денно и нощно в собственном кабинете, где он не только писал, но и принимал посетителей по редакционным вопросам, возглавляя журнал «Отечественные записки» — вплоть до их закрытия в 1884 году. Дверь в квартиру в знаменитом доме N62 (ныне 60) на Литейном проспекте не запиралась, и к нему мог беспрепятственно придти любой человек с улицы. Видимо, семейный разрыв привел к тому, что после его смерти в этом доме не был создан мемориальный музей Салтыкова-Щедрина, хотя супруга пережила его на 21 год. Личные вещи писателя остались в основном у его дочери, которая после революции уехала за границу. В доме же на Литейном проспекте и сейчас находится обыкновенная питерская коммуналка, хотя у жильцов на стенах висят портреты Щедрина. «Он тут хозяин!» — с некоторым страхом говорят они. Память о Щедрине, весьма чтимого советской властью, не спасла и московский храм от сноса в 1934 году — в отличие от храма Большого Вознесения у Никитских ворот, спасенного именно памятью о Пушкине. Священника Крестовоздвиженской церкви арестовали и сослали в концлагерь, где он погиб, а на месте снесенного храма устроили шахту Метростроя. До зимы 1979 года на проспект Калинина выходили только бывшие монастырские ворота, также снесенные при строительстве подземного перехода. Сейчас там простая асфальтовая площадка.
