Самая известная в Москве Всехсвятская церковь находится на Славянской площади близ Солянки. Одна из древнейших в нашем городе, она была основана, по преданию, великим князем Дмитрием Донским: вернувшись с победой с Куликовской битвы в 1380 году, он немедленно приказал построить храм в память о русских воинах, павших на поле сражения. Однако существует и другая версия историков, согласно которой храм на этом месте появился задолго до 1380 года. Иногда называют точную дату — около 1367 года, то есть тоже во время правления Донского, только гораздо раньше Куликовской битвы. А первоначальное основание здесь храма связывают с освоением и заселением этой местности близ московского посада. Считается, что в древности это место было неудобным и малопригодным для заселения, о чем свидетельствует само его название — «кулишки» или «кулижки», до сих пор представляющее собой загадку для историков и москвичей. Одно из толкований слова «кулишки определяет его как топкое, болотистое место, или заболоченный участок земли. Есть предание, что когда-то здесь и впрямь было болото, где водились кулики — птицы, обитающие в болотистой местности. Они-де и оставили здесь свое имя. Действительно, до сих пор это выгоднейшее место в самом центре Москвы, всего в пяти минутах ходьбы от Кремля не заселено по сравнению с другими центральными московскими районами — если, конечно, не считать нескольких доходных домов, выстроенных на Солянке до революции. Известно, что в древности местность „Кулишки“ имела большие границы и простиралась выше — к Ивановской горке и далее. Ученые полагают, что на заре московской истории здесь был густой бор, и поэтому „кулишки“ могут означать вырубленные участки земли или расчищенные поляны среди леса. Одна из местных церквей во имя Иоанна Предтечи тогда именовалась, „что под бором“. В XV веке этот бор сменили роскошные Государевы Сады, оставившие о себе память в названии Старосадского переулка, прилегающего к Кулишкам. Есть мнение, что „кулишки“ произошли от слова „кульки“ или „кошели“, — их в изобилии изводили здесь издавна, отчего соседняя местность, ныне известная как Яузские ворота, в старину называлась Кошелями. Эта дореволюционная версия историков получила право на существование и потому, что Солянка прежде называлась Яузской улицей, как теперь называется отрезок, продолжающий Солянку к Котельникам через реку Яузу. Солянкой же она стала называться от казенного соляного склада, располагавшегося здесь, и прилегающая к Всехсвятской церкви Славянская площадь тоже прежде называлась Соляной, а потом Варварской. Современное же свое имя она получила уже в наше недавнее время, когда напротив церкви воздвигли памятник святым Кириллу и Мефодию, учителям словенским. Самая неубедительная, но исторически оправданная версия о значении слова „кулишки“ относит его происхождение ко временам самого Дмитрия Донского и Куликовской битвы. От названия местности, где состоялось славное сражение русского воинства — Куликова поля — и произошло имя московских Кулишков, так как великий князь дважды прошел здесь со своей ратью — отправившись из Кремля на битву и возвращаясь в Москву с победой. Тогда он и велел заложить тут деревянную церковь во имя Всех Святых в память о павших русских воинах и именовать эту местность „кулишками“ в честь Куликовской битвы. Однако она — отнюдь не единственный московский храм, поставленный в память о Куликовской битве и в благодарность за победу. В память о ней же был возведен собор Рождества Богородицы Рождественского монастыря, который основала вдова участника Куликовской битвы, князя Андрея Серпуховского. И в самом Кремле в 1392 году в благодарность за победу на Куликовом поле появилась церковь Рождества Богородицы с приделом св. Лазаря, основанная великой княгиней Евдокией — как известно, битва состоялась в праздник Рождества Богородицы. Стоит ли говорить, что эта кремлевская чудом уцелела до нашего времени и является сейчас древнейшим сохранившимся храмом Москвы. Местность Кулишки достоверно известна с XIV века столетия, но осваиваться она начала задолго до Куликовской битвы. Тогда эта местность уже прилегала к московскому посаду, простиравшемуся от восточной стены Кремля и Красной площади. Отсюда и повелось мнение историков о том, что первая церковь стояла тут издревле, когда на Кулишках появились первые поселения. Для немногочисленных местных жителей она и могла быть обычным приходским храмом. А в 1380 году князь Дмитрий Донской приказал восстановить или перестроить ее в честь победы и убиенных воинов — как храм-памятник. Сильно пострадал он и во время другой битвы за Москву — в 1612 году. Рядом с ним стояли пушки народного ополчения. Вновь Всехсвятская церковь была отстроена в 1687 году и неоднократно обновлялась в последующие времена. Всю свою историю она продолжала оставаться обыкновенным московским приходским храмом. Самая трагическая страница в летописи ее истории связана с московским Чумным бунтом 1771 года. Именно этой церкви в старину принадлежала знаменитая часовня чудотворной Боголюбской иконы Божией Матери, которая помещалась на Варварской башне стены Китай-города. (Ныне остатки фундамента этой башни все еще можно увидеть в подземном переходе, связывающим Славянскую площадь с Варваркой.) Чудотворная икона помещалась высоко над проездными воротами башни. Каждый год по московскому обычаю, 18 июня, в день ее праздника, икону с благоговением на три дня опускали вниз для поклонения москвичей, а затем вновь поднимали наверх до следующего года. И когда на Москву обрушилась страшная эпидемия, паника охватила несчастных москвичей. Взрыв не заставил себя долго ждать — и разразился Чумной бунт, в котором невольно оказался участником священник Всехсвятской церкви на Кулишках. Так считал один из дореволюционных историков Москвы. Все началось с того, что одному простолюдину приснился сон, будто чума наслана на москвичей на три месяца за недостаточное почитание Боголюбской иконы Божией Матери. Он уселся у ворот и стал собирать деньги на „всемирную свечу“, рассказывая всем о своем видении. Видимо, вместе с ним об этом сне и стал рассказывать священник Всехсвятского храма еще в самом начале сентября 1771 года. Однако времени потребовалось немного, чтобы нервное возбуждение народа достигло своего предела. Люди ринулись к Варварским воротам, и по лестницам залезали вверх, чтобы приложиться к образу, а такое скопление народа и целование иконы во время эпидемии только усиливали болезнь. И тогда архиепископ Амвросий решил убрать икону в церковь и запечатал кружки для сбора пожертвования, чем вызвал неописуемый гнев и без того паникующих москвичей. Они ударили в Набат на кремлевской башне, и в тот день, 16 сентября, началось восстание. Архиепископа Амвросия убили прямо в Донском монастыре, где он пытался укрыться от разъяренной толпы. Бунтовщики кинулись и на Остоженку, к дому генерала Петра Еропкина, которого считали сообщником Амвросия, но генерал уже находился в Кремле. Он безуспешно уговаривал народ разойтись — в него летели камни и палки, а толпа пыталась ворваться в Кремль через Спасские ворота. Два дня войска под командованием Еропкина усмиряли восставших. За подавление бунта императрица Екатерина Великая назначила Еропкина московским генерал-губернатором, наградила его голубой Андреевской лентой, подарила ему 20 000 рублей и хотела пожаловать 4 тысячи крепостных, но он отказался: „Нас с женой только двое, детей у нас нет, состояние имеем, к чему же нам набирать себе лишнее?“ Тогда государыня сама посетила его дом на Остоженке. И после того повелела вырвать язык у Набатного колокола, висевшего в одноименной кремлевской башне, звон которого в старину поднимал москвичей „всполох“ — за то, что именно его удары явились сигналом для начала Чумного бунта. Всехсвятская церковь продолжала действовать до революции. Недавно подсчитали, что за всю многовековую историю своего существования она ушла в землю на 3,5 метра и слегка наклонилась ее колокольня, став очередной „пизанской башней“ Москвы. В советское время эта церковь была закрыта, но не разрушена, только ее здание передали под различные учреждения. И в 1990-е годы Всехсвятскую церковь вернули верующим. Прекрасно восстановленная, она вновь действует и являет собой пример лучшей московской реставрации. В ней находится редкая икона Богоматери Экономиссы (Домостроительницы). По преданию, однажды на Афоне в Лавре св. Афанасия случился страшный голод, такой, что монахи стали уходить из монастыря. Пришло время, и сам Афанасий решил покинуть обитель, но по дороге встретил Женщину, которая спросила его, куда он идет. Монах удивился такой встрече, и сам спросил Женщину, как она прошла сюда, на Афонскую гору. Лица ее он не видел, так как голова Женщины была укрыта покрывалом. Выслушав рассказ святого Афанасия, таинственная Женщина укорила его в маловерии и в том, что он бросает свою обитель ради куска хлеба. „Где же твоя вера? Воротись, Я помогу тебе“, — молвила Она. Тогда инок спросил Женщину, кто она. „Я Та, имени Которой ты посвящаешь свою обитель. Я — Матерь Господа Твоего“, — ответила Женщина, — И с сего времени навсегда остаюсь Домостроительницей твоей Лавры». В доказательство Своих слов Она повелела иноку ударить жезлом в камень у дороги — оттуда чудесно источилась вода, а когда потрясенный инок вернулся в обитель, он нашел все закрома наполненными хлебом. И с тех пор в афонской Лавре нет эконома, а есть только помощник его — Экономиссой почитается Сама Царица Небесная. А списку чудотворной иконы Богородицы Экономиссы можно поклониться во Всехсвятском храме на Кулишках.
