 |
| Завтра | Иван Вишневский | 26.12.2011 |
Возвращаясь в октябре из Крыма на машине, остановился ночевать в Фатеже. Этот городок на севере Курской области — родина Георгия Свиридова. Если ехать с юга, то второй дом слева — из красного кирпича — и есть тот, по выражению самого Георгия Васильевича, «жизнедающий пуп человечества», где явился гений, ставший одним из главных духовных защитников Руси. В центре Фатежа — двухэтажное здание музыкальной школы, где на втором этаже находится дом-музей великого композитора (где Свиридовы прожили немало лет).
Здесь, во дворе, в тени огромной липы, наверняка помнящей ещё маленького Юру с нотной тетрадкой в школьном ранце, я и остановил машину. А на другой стороне центральной улицы городка — целое сияющее скопление пивных баров, «лотерейных» клубов и магазинчиков «24 часа». Там кучковались группы молодёжи с непременными пивом и «беленькой» в руках, доносились громогласные матерные кличи. И звучали некие звуки, бесконечной тупой разнузданностью поражающие. Сегодня это зовётся «музыкой».
Неужели здесь возрастал Свиридов? Вот как описывает его юные годы курский музыковед Ида Татарская: «С 4-го класса Юра учился в школе № 10 возле Нижне-Троицкой церкви, а затем в школе № 4 имени Ленина (теперь там корпус электроаппаратного завода). «Великолепная была школа! — вспоминал Георгий Васильевич. — Великолепные классы. Кабинеты для занятий, в коридорах картины, скульптуры — все, что нужно для развития и хорошего образования…» Парнишка знал наизусть поэзию Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Тринадцати лет начал заниматься на фортепиано… Ещё на ученической скамье Георгий узнал музыку Чайковского, Рахманинова, пережил короткое увлечение Скрябиным.
Но настоящим озарением стало знакомство с сочинениями Мусоргского и многоголосным пением, которое слышал в Знаменском соборе Курска. «Хоровое и церковное пение произвели на меня громаднейшее впечатление: «И я с ним, в сущности, живу до сих пор. Эта форма музыки с детства впиталась в меня». Учащийся школы, он играл также в клубном оркестре народных инструментов на балалайке-секунде, аккомпанировал на рояле певцам, выступал в составе инструментального трио. На Московской улице Курска находилась «немецкая», как называли её куряне, кирха. Сюда юноша бегал слушать великолепный орган, изготовленный мастерами в австро-венгерском городе Егернсдорфе. Теперь здесь располагается служба областной прокуратуры, скульптурные изображения святых апостолов у входного портала исчезли…»
Сам Свиридов говорил мне, вспоминая провинциальную юность: «Часто приходится слышать: Россия была музыкально безграмотная страна. Это бред! Это вообще чепуха на постном масле! Россия — и народ, самый простой народ — имела всегда замечательное музыкальное искусство. Возьмите старинные песни, не испорченные ещё цивилизацией: это же неслыханная красота! Чисто пели, потрясающе! Я человек русский, и люди, живущие здесь, мне дороги. Я русским людям сочувствую очень. Не то, чтобы они были лучше других людей, населяющих Землю — нет, я не берусь так говорить. Разные есть русские люди. Но я их больше понимаю, потому что сам русский человек, прожил здесь жизнь».
Понял бы Георгий Васильевич своих современных земляков, упивающихся пивом и шансоном? Назвал бы их русскими? Деградация страны не была для него секретом: «В чьих руках воспитание? Насаждение чужих навыков, художественных систем, чужих идей под видом «новых средств выражения». Сотни и тысячи начётчиков от музыки, объясняющих народу, что он туп, истинное искусство не понимает, не дорос до него. К русскому искусству — снисходительное пренебрежение прививается… Мобилизовано национальное сознание целых народов, коим внушена мысль об их извечном превосходстве перед всеми другими. Такая любовь сейчас к ничтожному… К коммерческой эстраде, что приобрело громадное значение у людей. Пичкают людей. Мне не совсем понятно, почему это делается. Государственный разум должен говорить, что нельзя людей пичкать без конца дрянью. Но сейчас пичкают, и люди с удовольствием к этой дряни прибегают».
Не поспоришь. В обществе торжествующего сатанизма всё благое лишь подвергается осмеянию. Причём, не только продажными политиками, но и большинством некогда русского народа. Православие для многих не существует как мировоззрение, руководящее поступками. В подмосковном городе, где я живу, даже на Пасху в огромном полуразрушенном храме собирается всего лишь несколько десятков человек — из 18 тысяч горожан. А новенькая, сияющая мечеть всегда полна народу. Переполнены и кабаки, и наркопритоны, и вполне действующие казино, и открыто функционирующие бордели. Самоубийственно пьют и матерятся поголовно все, за единичными исключениями: от 11-летних детей до «господ полицейских» и разнузданных, страшных старух.
Ужаснее всего то, как изменились не производство, доходы, профессиональный престиж, экономический строй, наконец (хотя и это ужасно), а люди. Изменения коснулись не только сознания, но и подсознания, стереотипов поведения, державшихся веками. Восточные славяне, потомки скифов-сколотов, со времен Геродота, Прокопия Кесарийского и Иордана считались народом музыкальным, нравственно стойким и бессребренным. Ныне этот древний генетический код почти разрушен.
Чиновники — наследники семибоярщины — вкупе с новыми лжедмитриями лишили наших детей русской культуры, да и всякой иной. Дети в массе совершенно глухи ко всему русскому (не считать же таковой попсу, скороговорки под барабан и тюремную отрыжку) и вообще не воспринимают мировую классику любых жанров…
Поставил знакомому молодому человеку послушать запись спектакля Историко-этнографического театра, где молодые актеры, выпускники Щепкинского училища, изумительно поют подлинные, древние русские песни.
Юноша был честен: «Заниматься таким могут только психически ненормальные».
Моя попытка подарить ему Евангелие не удалась. «В моем доме этого не будет!»
Описанная мной картинка, дробясь, как в чудовищном кристалле, воспроизводится в миллионах семей. Особенно столичных. Подумайте сами: откуда в Москве и ближнем Подмосковье можно попросту узнать о существовании национальной культуры? В школах с полуграмотными учителями, где среди учеников половина — кавказцы и среднеазиаты? В наркоклубах? Грузинских, итальянских, японских и т. д. кабаках? На эф-эмных радиостанциях — или попсовых, или либеральных, то есть русофобских?
Думаю, что «новый Свиридов», гениальный музыкант-мыслитель, говорящий со своим народом на родном языке, сегодня может явиться только из глубокой русской провинции. Да, там почти нет нормально оплачиваемой работы, оттого она нищая, грубая, зачастую пьяная. Да, сельские школы изводятся под корень вместе с пашнями и лесами. Да, большого искусства для масс почти не существует — ни народного, ни профессионального. Но именно «почти». Русский Мир здесь удерживает какие-то рубежи. Здесь не смешно бесплатно петь на клиросе или в академическом хоре, входить в поэтическое объединение, отправлять детей в музыкальную школу. Соответственно, есть возможности для духовного роста и творческих свершений.
Почитайте провинциальную прессу, особенно районную. Пусть зачастую и наивно, но она — позитивная. Рассказывается о том, что состоялся, например, областной фольклорный фестиваль (по ЦТ не показывают, но в России поют тысячи ансамблей народной музыки). Или при соборе открылась новая Воскресная школа. Или глава района вместе с жителями совершил Крестный ход в честь открытия памятника местночтимому святому. Или состоялся хоровой фестиваль, где прозвучали сочинения русских классиков и новая православная музыка…
Хоровая провинция — особая и отрадная тема. Мою музыку поют во Владимире, Тамбове, Ярославле. Здесь лучшие коллективы страны, не разучившиеся музыку любить, поющие вдохновенно. Бываю на репетициях в этих городах и, глядя на лица хористов, в основном молодых, понимаю: моя страна, в которой я вырос и которую люблю, неистребима.
Я думаю, что у «приверженцев западного пути» порой бывает такое же душевное бессилие, как и у нас. Мы ужасаемся, видя, как книги русских классиков выбрасываются на помойки, как имена Римского-Корсакова, Рахманинова и Свиридова становятся предметом почитания исключительно «ботаников». А новые хазары бессильно недоумевают: как же так, мы запрограммировали голубой экран на окончательное решение русского вопроса, мы ошельмовали «фашизмом» любое проявление национального самосознания, мы копейки не дали на поддержку большого традиционного искусства, — а «эти» продолжают воспевать Русь и Бога!
Как появляются в провинции молодые люди с ясными глазами, для которых понятие «любовь» не носит неприличного оттенка? Об этом я поговорил с Татьяной и Игорем Кондратьевыми, руководителями отделения фольклорного искусства Талдомского лицея «Школа искусств».
— Обращение к русской песне — ведь это больше, чем занятие пением?
— Мы изначально изучали с детьми народные обряды, праздники, быт наших предков. Мы живём с участниками ансамблей по годовому кругу, начиная с весны до осени. И веснянки поём, и осенины устраиваем, и, обязательно, Рождество. Ходим-колядуем, устраиваем посиделки, игры, танцы. Потом идёт Масленица, где мы изучаем масленичные традиции и обряды, проживаем их вместе с детьми. Далее — Сороки, встреча весны, закликание жаворонков… Сейчас наша мечта — организовать вместе с руководителями нашего сельского хозяйства (надеемся, что оно всё же поднимется) земледельческий праздник Егория Вешнего. Это великое весеннее действо, когда чествуют пастухов, топчут росы, пробуждают землю. Активно участвуем и в праздновании Троицы. Мы поём и народные древние песни, и православные духовные произведения, и песни классических и современных композиторов. Наша цель: чтобы и современное искусство развивалось, и то, что было прежде, — не пропало.
— А ребёнок, который попел в каком-то вашем ансамбле, отличается от своих сверстников?
— Недавно наш лицей справлял своё 15-летие, на торжество собралось много наших учеников, которые без подготовки вышли на сцену и показали номер. Обучались они уже давно, но они помнят, знают, любят народное пение до сих пор, это у них уже в крови. И я уверен, что они понесут древнюю песню и дальше через свою жизнь.
Есть уже и такие бывшие участники ансамблей, кто приводят своих детей к нам учиться. Так что мы, можно сказать, бабушка и дедушка в этом смысле.
О том, как отличаются наши ребята от своих сверстников, можно долго говорить. Но вы посмотрите на них, в их глаза, когда они поют! И вы увидите сверхзадачу, которая стоит перед нами. Наши дети с самого раннего возраста поют о любви. Потому что это — основа всего. Если этого не будет, то будет только «Дом-2».
Когда к нам приходят родители и спрашивают: «А что нужно, а для чего нужно?», мы отвечаем: «Просто приводите к нам детей, пусть поют, и все вопросы тогда снимутся, дети сами раскроются, они сами найдут то, что им нужно, то, что в них природа заложила».
В ноября 2011 года в Курском музыкальном колледже имени Г. В. Свиридова состоялась VII Всероссийская студенческая научно-практическая конференция «Свиридовские чтения»: «Г.В. Свиридов и современность». Я был туда приглашён с докладом. И пообщавшись с педагогами и студентами училища во главе с энергичной и жизнелюбивой Людмилой Чунихиной, был восхищён их неистребимой тягой к родному искусству.
Поразил и представительский уровень конференции: выступали музыковеды из Германии, Белоруссии, Украины, ведущих учебных заведений России. Всего был представлен 21 вуз. Вот вам и провинциальное музыкальное училище, какие хочет позакрывать по всей стране Минкультуры…
И все доклады, как и сам Свиридов, воспевали Русь. Участники обильно цитировали дневниковые высказывания композитора-философа, признанные в столице и «цивилизованном мире» крамольными. Недавно видел по ТВ, как Дмитрий Хворостовский с новоприобретённым зарубежным акцентом оправдывался за Свиридова по поводу книги «Музыка как судьба». Мол, Георгий Васильевич на самом деле так не думал, он был политкорректным и толерантным, прямо как Игорь Крутой… Молодые же музыканты из провинции бесстрашно встают под свиридовские знамёна, заранее зная, что обрекают себя на многочисленные жизненные и профессиональные трудности. Но иначе им «Богородица не велит». Их гимн — пропетая Георгием Свиридовым «Запевка» на слова Игоря Северянина, исполненная на открытии курской конференции:
О России петь — что стремиться в храм
По лесным горам, полевым коврам…
О России петь — что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать…
О России петь — что тоску забыть,
Что Любовь любить, что бессмертным быть!
