 |
| Благодатный огонь | Пётр Мультатули | 12.12.2011 |
Для Николая II народный отпор революции был огромной помощью. В момент, когда власти на местах фактически бездействовали, а круг преданных и верных лиц постоянно сужался, мощное народное выступление против революции явилось для Государя обнадеживающий знаком. Это было мощное народное восстание против революции, неприятие революционного антихристианского, антимонархического ее духа большинством русского народа
Сторонники революции и ее идеологии всегда выступают от имени народа, всегда утверждают, что все жертвы революции направлены на освобождение народа от угнетателей. Революция 1905 года не была исключением. Убивая полицейских, бросая бомбы в государственных деятелей, строя баррикады, грабя банки и кассы, революционеры утверждали, что все это они делают во имя народа. «Для народушка жить надо», — эти слова Максима Горького были лозунгом всех революционных и либеральных обществ. Правда, этот самый «народушко» имел в их представлении весьма расплывчатый и обобщенный образ. Как правило, «борцы за народное счастье» не имели никакого понятия об истинных нуждах народа, точно так же, как не знали его души и его представлений о счастье. Революционеры полагали, что только они знают, как нужно осчастливить народ, даже в том случае, если он не хочет такого счастья. Они надеялись, что развязанный ими террор приведет ко всеобщему восстанию, которое неминуемо закончится крушением царской власти. Однако реакция огромных масс русского народа, того самого, которого революционеры пытались всеми силами освободить, была совершенно противоположной их ожиданиям.
Революция 1905 года началась в монархической стране. Речь идет, в данном случае, о монархии не столько как о форме правления, сколько о ее духовном восприятии большинством народа. И.Л. Солоневич писал о «монархическом инстинкте» русского народа, который «давал человеку все достижимые блага жизни в том расчете, что освобожденный от действия соблазнов человек будет творить „милостию Божиею“. Действовать, как добрый отец семейства, — отсюда и „Царь-Батюшка“»
В преддверии революции и в первые ее месяцы, отношение народа к различным агитаторам было большей частью заинтересованное. Особенно это касалось крестьянства, наиболее ущемленного класса населения. Заманчивые посулы эсеров о разделе земли, об отбирании у помещиков запасов зерна и тому подобное, находили отклик у селян. Отсюда — неоднократные аграрные беспорядки, охватывавшие страну в начале ХХ века. Но эти беспорядки никогда не носили антимонархического характера. Это были крестьянские бунты, которые, конечно, были опасны для власти, но только в общем контексте с другими беспорядками. Крестьянин никогда не выступал против Царя, чье имя он свято чтил, но против «несправедливости». При этом, крестьянин, подымаясь на бунт, часто думал, или хотел думать, что действует с разрешения и с одобрения Царя. Этим пользовались и революционеры. Эсеры, призывая крестьян громить усадьбы, кричали, что «Царь разрешил», католические радикалы уверяли православное население, что «Царь перешел в католичество», мятежный лейтенант Шмидт говорил, что «без имени Царя темные массы за ним не пойдут». Поэтому революционерам, особенно в деревне, поначалу удавалось добиться успеха, именно благодаря тому, что они выдвигали в первую очередь экономические требования, не затрагивая имени Царя.
Тем временем, по мере разрастания революции, революционеры, думая, что наступил переломный момент и победа обеспечена, перестали скрывать свои антимонархические намерения. Начались открытые призывы к свержению Царя и даже к его убийству, оскорбления в его адрес. Особенно это выявилось после манифеста 17 октября 1905 года. Среди революционеров и агитаторов было большое количество инородцев, что само по себе не могло не настораживать. С каждым месяцем, действия революционеров все меньше напоминали борьбу за народ, а все больше напоминали антицарский мятеж, который, к тому же, сопровождался грабежами, насилием и убийствами. Оскорбленное монархическое чувство народа, видя растерянность и пассивность власти, не хотело с этим мириться. «Монархический инстинкт», спасавший Россию и при Иоанне Грозном, и в Смутное время, и во время призвания на царство Михаила Федоровича, и при нашествии Наполеона, сработал и в 1905 году. Народ стал подыматься для отпора революции.
Уже летом 1905 года портовые рабочие Нижнего Новгорода разогнали революционную демонстрацию под красными флагами. В Москве, патриотически настроенные люди, во время выноса царских портретов, пинками заставляли революционно настроенную молодежь снимать шапки.
В августе 1905 года рабочие одного из уездов средней полосы, обратились к губернатору с прошением выдать им оружие, чтобы они смогли расправиться с бандой революционеров, совершавшей вылазки на казачьи патрули.
Особенную силу народное движение против революции приобрело после манифеста 17 октября. По России прокатилась волна народного возмущения. В большинстве городов проходили народные митинги в защиту Царя и самодержавия. В Архангельске несколько тысяч рабочих с царскими портретами и иконами, с пением гимна прошли по городу. Произошло их столкновение с революционной демонстрацией.
В Ярославле монархическая манифестация была атакована революционерами, которые начали стрелять в нее из револьверов. Было ранено четыре человека. По удару колокола собралась огромная толпа патриотически настроенного люда, вооруженного кольями и камнями, которая взяла город под свой контроль.
В Саратове стихийное народное движение в защиту Царской власти было вызвано революционным митингом, на котором его устроители призывали покончить «с царем и с попами». Возмущенная толпа горожан двинулась к Театральной площади, где проходил митинг и стала выражать протест. В этот момент из революционной толпы кто-то стал стрелять, убив несколько человек. Тогда толпа, вооружившись кольями и палками, атаковала митинг и разогнала его.
На следующий день события в Саратове приняли еще более кровавый характер. Во время прохождения по улицам города монархической манифестации, кем-то в гущу толпы была брошена бомба, убившая нескольких человек. Разъяренная толпа принялась расправляться с теми, кого знала как революционных агитаторов, или считала таковыми, убивая и избивая их. Волнения были прекращены лишь вводом в город казаков.
В Казани, после издания манифеста, произошли столкновения революционеров, по началу полностью контролировавших город, с монархически настроенным населением. Толпа с пением «Боже Царя храни!» штурмом взяла городскую Думу, в которой находились вооруженные революционеры и расправилась с ними.
В Москве, 18 октября 1905 года мастеровой Михалин убил железным ломом социал-демократа Баумана, призывавшего к убийству полицейских и свержению самодержавия. Революционеры устроили Бауману грандиозные похороны, но стоящий по сторонам улицы народ безо всякого сострадания взирал на похоронную процессию. На обратном пути, дружинникам показалось, что на них готовится засада «черной сотни» и они открыли огонь. Помещавшиеся в манеже казаки, решили, что нападают на них и, в свою очередь, обстреляли дружинников. В результате 6 человек было убито и около сотни ранено.
Для Николая II народный отпор революции был огромной помощью. В момент, когда власти на местах фактически бездействовали («власти во время этих событий как будто и не было. Столкновения происходили между толпами, а не с войсками или полицией»), а круг преданных и верных лиц постоянно сужался, мощное народное выступление против революции явилось для Государя обнадеживающий знаком. Это было мощное народное восстание против революции, неприятие революционного антихристианского, антимонархического ее духа большинством русского народа.
Император очень точно и метко охарактеризовал эти события в письме матери: «В первые дни после манифеста нехорошие элементы сильно подняли головы, но затем наступила сильная реакция, и вся масса преданных людей воспряла.
/…./ Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил. Я получаю много телеграмм отовсюду очень трогательного свойства с благодарностью за дарование свободы, но с явным указанием на то, что желают сохранения самодержавия. Зачем они молчали раньше — добрые люди?».
Конечно, не нужно идеализировать народные выступления против революционеров. Иногда это были погромы хулиганствующими элементами, иногда проявления народных предрассудков на национальной почве, как например, избиения армян в Баку. Поэтому, Николай II, указывая на необходимость беспощадной борьбы с террором, одновременно приказал не допускать самосуда толпы, понимая, что народные бесчинства приводят к страданиям невинных людей. «Самосуда толпы допускать нельзя», — говорил Царь министру внутренних дел. Государь решил ввести народное монархическое движение в организационное русло, которое стало бы твердой и надежной опорой престолу. Тогда же Николай II решил лично встать во главе этого движения. В декабре 1905 года возникло народное движение Союз Русского Народа. Николай II первым одел на себя и на Наследника значок этой организации, на котором под восьмиконечным православным крестом имелась надпись: «За Веру, Царя и Отечество». Император обратился к народу с воззванием, которое, пожалуй, не имеет аналогов в истории: «Объединяйтесь, русские люди. Я рассчитываю на вас. Я верю, что с вашей помощью Мне и русскому народу удастся победить врагов России. Возложенное на Меня в Кремле Московском бремя власти Я буду нести Сам, и уверен, что русский народ поможет Мне. Во власти Я дам отчет перед Богом. Поблагодарите всех русских людей, примкнувших к Союзу Русского Народа. НИКОЛАЙ. 23 декабря 1905 года».
Обратим внимание, Император прямо указывает, что главный его союзник в борьбе с крамолой не армия, не полиция, не правительство, не даже церковь, а русский народ. Царь не отделяет себя от него, он прямо говорит, что победить революцию он сможет только с помощью народа. Одновременно, Николай II подтверждает свои самодержавные права и этим порывает со всеми сомнениями, предшествовавшими манифесту 17 октября, ясно дает понять всем сторонникам конституционализма, что он будет соблюдать не их волю, а волю народа, который стоит за самодержавие. В этом смысле становятся еще более понятны его слова: «Зачем они молчали раньше — добрые люди?». Наверное, если бы Царь почувствовал мощную народную поддержку раньше 17 октября, то может быть не было бы и рокового манифеста. Но история не имеет сослагательного наклонения.
