Пора прозреть

За последние годы всё меньше выходитъ книгъ и молитвослововъ, напечатанныхъ въ дореволюционной орфографии. А помните, въ 90-е годы многие, наверное, испытывали какую-то особую благодатность открывшегося дыхания и той незримой, но глубокой связи съ ушедшими въ вечную жизнь предками, которые когда-то дышали въ такихъ же ритмахъ, что и мы, съ наслаждениемъ впитывавщие глазами дореформенную печатную речь. И вотъ эта тенденция потомъ стала таять и почти растаяла, а съ ней или одновременно съ ней растворилось многое изъ того духовно важного, что зачиналось тогда. Летъ десять назадъ написалъ я эту статью, но изъ-за лени своей не опубликовалъ, но всё время получалъ подтверждения её правоты, особенно изъ области богослужебныхъ роспевовъ Московской Руси, а также психологии и медицины. Я говорю о глубокихъ смыслахъ, содержащихся въ букве «Еръ» (Ъ), которую намъ необходимо вернуть въ нашу письменную речь. Для иллюстрации использую эту замечательную букву въ своей краткой заметке.

Буква Ъ ставится вовсе не зря в конце словъ, оканчивающихся на согласный. Она обозначаетъ твердое звучание согласного. Именно звучание. А раз иное звучание, значитъ, иное дыхание. Кроме того, у нашихъ предковъ Славянъ еще тысячу летъ назадъ эта буква обозначала самостоятельный звукъ. Не знаю, какъ раньше, тысячь пять летъ тому назадъ, но еще тысячу летъ назадъ этотъ звукъ былъ полугласный и былъ краткимъ О, У, Ы или А. Сейчасъ изъ буквъ, означающихъ полугласные, сохранилась Й. Со временемъ Еръ въ слогахъ, удалённыхъ отъ ударного (въ слабой позиции) исчезалъ, а въ сильной позиции переходилъ въ полный гласный звукъ.

Но на конце слова, оканчивавшегося на твердый согласный звукъ, Ъ продолжалъ ставиться, потому что твердый звукъ и мягкий звукъ звучатъ по-разному, и эта разница является либо звукомъ Ъ, либо звукомъ Ь, — хоть и очень краткими, но темъ не менее вполне реально существующими звуками! Разъ имеется какой-то звукъ, значитъ, имеется и дополнительное дыхание, причемъ дыхание связано съ речью неизмеримо глубже и основательнее, чемъ это можетъ показаться на первый взглядъ. Изъ дальнейшего станетъ ясно, что я имею въ виду. Рассматриваю же я здесь более чтение «про себя», а не въ слухъ. Даже при чтении «про себя» присутствие знаковъ Ъ на конце словъ понуждаетъ къ вдохамъ. Прочтите словосочетание «На высотахъ духа» въ русской («старой») орфографии, и вы испытаете позывъ набрать въ легкие воздухъ после слова «высотахъ». Чтению текста, насыщенного знаками «Ъ», сопутствуетъ глубокое и ровное дыхание читающего. Тогда происходитъ насыщение кислородомъ сердца и мозга, и, конечно, иная деятельность души, нахождение которой въ теле прямо связано съ дыханиемъ. Это не материализмъ, это подтверждаетъ присутствие духовности въ Богомъ созданной материи. Итакъ, какъ я заметилъ, Еръ (Ъ) увеличиваетъ звучание предшествующего ему согласного звука въконце словъ. Зачастую онъ просто заставляетъ звучать звукъ, почти готовый исчезнуть. Здесь действуетъ законъ влияния соседствующихъ звуковъ другъ на друга, присущий речи вообще. Согласный звукъ, какъ нечто живое, тянется къ следующему за нимъ звуку, чтобы придти съ нимъ въ согласие. Если этотъ последующий является начальнымъ звукомъ уже другого слова, то онъ тянется къ нему. Твердый знакъ пресекаетъ это поползновение.

Рассмотрите любое словосочетание, написанное на «советике», напримеръ «Восходит солнце» — еще не завершилось произнесение «т», а языкъуже занимаетъ положение у нижнихъ зубовъ, чтобы произнести «с», и въ результате получается какой-то смешанный звукъ, состоящий изъ «тс».

Въ силу закона взаимовлияния звуковъ, о которомъ я упомянулъ, въ некоторыхъ языкахъ существуетъ правило — всякое слово должно оканчиваться только гласнымъ (или полугласнымъ) звукомъ. И если бы мы осознавали, что это правило отражаетъ Богомъ данный законъ, нарушать который смертельно опасно, мы бы давно вернулись къ орфографии, существовавшей до реформы 1917 г. — переворота именно антинационального.

Въ чемъ же состоитъ смертельная опасность? Дело въ томъ, что когда мы читаемъ текстъ съ Ерами, то совсемъ по-другому дышимъ, такъ какъ имеемъ последовательность звуковъ и паузъ, создающую ритмъ, соответствующий глубокому и ровному дыханию. Глубокое и ровное дыхание даетъ насыщение мозга кислородомъ, отсюда полное восприятие содержания читаемого, восприятие истины. Да, въ нашемъ языке «ъ» — это воздухъ, наполняющий речь. Этотъ знакъ (не дерзаю говорить догматически, а хотя бы только образно) — какъ бы знакъ Духа, дышащего въ речи человека, дабы она была въ укрепление ему. Этотъ знакъ, можетъ быть, о р г, а н и ч е с к и служитъ соединению духовного съ физическимъ въ человеке.

Когда мы читаемъ текстъ, наше зрение воспринимаетъ каждую изъ буквъ, это доведено до автоматизма, и сознание занято смысломъ, оно разделяетъ читаемое самое меньшее на слова, но мозгъ-то обрабатываетъ каждую изъ буквъ, и сознание (или подсознание) какъ-то реагируетъ на каждый знакъ. Такимъ образомъ мозгъ и создаетъ тотъ или иной ритмъ и глубину дыхания, обеспечивающего насыщение или недостатокъ насыщения крови кислородомъ. Асфиксию — вотъ что мы испытываемъ во время чтения текста, въ которомъ нетъ знаковъ, которые должны были не допускать словъ, оканчивающихся закрытыми слогами. Лингвистика знаетъ — тенденция къ открытости слоговъ сохраняется! Следуетъ подумать и о томъ, что въ языке, который данъ человеку Богомъ, который — а въ этомъ не можетъ быть и тени сомнения — выполняетъ таинственную и священную миссию, — въ языке допущение какой-либо порчи можетъ приводить къ печальнымъ последствиямъ и въ духовной сфере. Во-первыхъ, асфиксия при чтении притупляетъ и ослабляетъ восприятие содержания и смысла читаемого, и въ томъ числе Божественной Истины. Не удивительно, что огромное число людей со временемъ предпочитаетъ молитвословы и Евангелие на церковнославянскомъ языке. Съ великимъ удовольствиемъ мы — православные люди — читаемъ книги въ Русской (дореволюционной) орфографии, когда выпадаетъ счастье взять ихъ въ руки. Во-вторыхъ, нарушенъ тотъ ритмъ дыхания, который былъ заданъ при написании произведения, и потому содержание воспринимается неадэкватно авторскому. Можно ли прочесть первую строку Пушкинского «Памятника» на одномъ дыхании, если у насъ въ рукахъ дореволюционное издание? Попробуйте!

Слово — основная смысловая единица речи: осмысленная речь существуетъ постольку, поскольку существуютъ слова. Слово самодовлеюще. Въ силу такого самодовлеющего положения слово и оформлено должно быть какъ самостоятельное целое. Однако если слово оканчивается согласнымъ звукомъ (безъ Ъ), то оно не будетъ являться целымъ, — согласный въ силу своей природы будетъ стремится къ согласованию со следующимъ за нимъ звукомъ. Если убрать Еръ, то согласный въ конце слова смешается съ началомъ следующего слова. Напримеръ, есть слово «градъ», съ твердымъ «д» на конце. Такъ оно и есть въ словосочетании «Градъ идетъ». Но въ словосочетании «Град идет» «д» не твердей и не мягкий, а смешанный. Это произошло потому, что согласный, находящийся передъ гласнымъ, стремится въ силу своей природы придти съ нимъ въ согласование, онъ зависитъ отъ него..

Здесь искажаются сами слова! Здесь я говорю только о чтении, о восприятии текста съ листа, а не о разговорной речи, где въ этомъ смысле всё, можетъ быть, въ большемъ порядке. Въ разговорной речи умъ рождаетъ слова посредствомъ Богомъ данного речевого аппарата, и все происходитъ естественно. И восприятие живой речи происходитъ также естественно, черезъ Богомъ данный слуховой органъ. А вотъ при чтении посредствомъ зрения мозгъ расшифровываетъ знаки. Создатели письменности следовали за Богомъ данными особенностями разговорной речи конкретного славянского этноса. Къ такой особенности относится и существование согласныхъ звуковъ, само название которыхъ свидетельствуетъ о томъ, что ихъ звучание склонно изменяться въ зависимости отъ следующего за ними звука. Согласный звукъ можетъ быть либо мягкимъ, либо твердымъ, и всё. — а нейтральнымъ онъ быть не можетъ. А мягкость или твердость его определяется звукомъ, следующимъ за нимъ. Если согласный оказывается въ конце слова, то его твердость обозначается «ъ», а мягкость «ь». Если знаки не поставить, то стремление согласного звука обрести твердость или мягкость остается, и онъ будетъ въ этомъ стремлении подвергаться смешиванию со звуками другого слова, либо потерпитъ передъ точкой некоторую неудовлетворенность, — и все эти процессы долженъ урегулировать мозгъ, который, хотимъ мы того или не хотимъ, обрабатываетъ и знаки и слова, — напримеръ, каждый союзъ «в» въ советской орфографии мозгъ прочитываетъ сначала неправильно, затемъ возвращается и даетъ ему твердость, истинное звучание и истинный смыслъ. Хоть такая деятельность нашего мозга и не осознается нами, однако легко представить, какая аритмия имеется въ нашемъ сознании! Невольно вспоминаются слова — «Се сатана просилъ сеять васъ какъ пшеницу», т. е., крутя и тряся въ решете. По поводу «Ера» вспоминаются и другие слова — «Духомъ Владычнымъ утверди мя». А разве напрасно такие имена, какъ «Богъ», «Iисусъ Христосъ» и «Св. Духъ» въ нашемъ русскомъ языке имеютъ открытый видъ благодаря далеко не лишнему знаку «Ъ»? Въ исследованияхъ по славянскому языку говорится, что тенденция къ открытости конечного слога въ словахъ сохраняется. Стоитъ вдуматься въ этотъ фактъ! Разъ имеется тенденция, то соответственно произносится и должен ставиться «Еръ» на конце слова после твёрдого согласного. Разъ имеется фактъ тенденции, то должно быть и ея выражение. Разве что бороться съ ней. Но великие лингвисты дорожили именно всеми возможными связями русской речи съ древнерусскимъ, церковно-славянскимъ и праславянскимъ наречиями. Великий Ломоносовъ, проникавший въ суть вещей, написалъ о трехъ стиляхъ.

Объ алфавите можно вкратце сказать следующее. Священный смыслъ буквеннымъ знакамъ придавался издревле разными народами. Я могъ бы привести сильные примеры. Но не обязательно углубляться въ ихъ учения, чтобы понимать — изъятие буквъ изъ алфавита въ языке можетъ привести къ изменению какихъ-то базовыхъ свойствъ въ носителяхъ этого языка, въ народе. Однажды отъ одного профессора на конференции по вопросамъ «старой» русской орфографии я услышалъ фразу: «Сейчасъ мы должны спасти нашъ языкъ, и тогда онъ спасётъ насъ». Не раз вспоминалъ я эти слова, вновь и вновь убеждаясь въ ихъ правдивости. Поистине, реформа Русской орфографии 1917 г. сопоставима въ какой-то мере съ такими преступлениями, какъ, напримеръ, убийство Русского Царя, являющегося, по учению Церкви, символомъ Бога. Какъ будто какие-то удерживающие моменты были тогда изъяты изъ нашей речи. Вместе съ буквой Ять, напримеръ, исчезло изъ печатныхъ текстовъ графическое напоминание о знамении Креста Господня. По Катехизису Свт. Филарета Крестное знамение — то же, что призывание имени Iисусова. Иначе сказать, при чтении творилась Iисусова молитва, хоть и безсознательно, но творилась, подаваемая даромъ, какъ Благодать, совершая где-то въ глубине души Своё спасительное действие, какое было возможно для данного человека. Помните, когда Василий Блаженный пришелъ въ корчму обогреться, онъ увиделъ пьяницу, трясущегося и просившего подать поскорее вино, а когда корчемникъ, подавая ему, выругался, призвавъ лукавого, пьяница тотъ сотворилъ Крестное знамение, и Блаженный Василий виделъ, какъ лукавый бежалъ изъ корчемницы, и радовался святой Василий, потому что народъ, призывающий Имя Господне, не погибнетъ. Конечно, разница въ томъ, что тотъ житийный пьяница совершилъ своё действие сознательно, но что мешаетъ и намъ видеть въ букве Ять знамение Святого Креста?

Но вернемся ещё разъ къ букве Еръ. Если посмотреть записи знаменного пения, то можно убедиться въ томъ, что звукъ, обозначаемый буквой Еръ, иногда подолгу тянулся, что свидетельствуетъ о томъ, что ещё не такъ давно по историческимъ меркамъ Ъ (Еръ) обозначалъ конкретные звуки. Хотелось бы услышать речь нашихъ далёкихъ-далёкихъ предковъ! Хотелось бы впитать её въ себя, чтобы, насколько возможно, восстановить черезъ речь органическую связь съ ними, нашими родными и забытыми. Нельзя не отметить и то, что въ последние годы резко проявились дефекты речи, вызванные причинами, описанными выше, ослаблениемъ (утратой т в ё р д о с т и) позиций родной речи и усилениемъ иностранной. Это неописуемый потокъ сквернословия, это речь теле-радиокомментаторовъ и ведущихъ, особенно ч и т, а ю щ и х ъ съ монитора, отъ которой просто ухудшается самочувствие, это почти повсеместное произнесение Имени Богъ какъ Бох.
Разве речь, данная народу, не святыня? Разве искажение творения Божия — не святотатство? Разве попускать совершению святотатства — не опасно для души? Пора бы русскимъ издателямъ выпускать книги въ русской орфографии, а читателямъ — ими обзаводиться, создавая спросъ. Пора детям давать такие книжки, особенно духовной тематики, чтобы усвоение текста было полноценнымъ, чтобы дышали они, какъ задалъ Господь Богъ, а не комиссары въ кожанныхъ тужуркахъ.