В произведениях автора «Обломова» легко увидеть часто встречающиеся реминисценции из Нового Завета. Известно, что Евангелие было настольной книгой И.А. Гончарова. Гораздо труднее заметить в его произведениях цитаты или упоминания персонажей из Ветхого Завета. Один из немногих случаев — Иов, который, судя по общим жизненным установкам писателя, был ему близок и созвучен его духовному настрою. Ведь в письмах Гончарова довольно часто встречается известный евангельский стих: «Претерпевый до конца, той спасется». О терпении как одной из главных христианских добродетелей романист размышлял постоянно, но, разумеется, не отвлеченно, а в контексте раздумий о собственном жизненном пути. Образ Иова как символа полного и абсолютного полагания человека на волю Божию, как символа бескрайнего терпения бед и страданий ради верности Богу своему, конечно, был хорошо известен Гончарову, но встречается в его произведениях лишь дважды. Во «Фрегате „Паллада“» (глава «До Иркутска») описывается встреча с ямщиком Дормидоном, который вез писателя от Жербинской станции во время его возвращения из кругосветного путешествия. Дормидон рассказывает «барину» о постигших его бедах. Сначала романист воспринял его страдания невсерьез и лишь потом ему на ум приходит образ страдальца Иова: «Встретил еще несчастливца. „Я не стар, — говорил ямщик Дормидон, который пробовал было бежать рядом с повозкой во всю конскую прыть, как делают прочие, да не мог, — но горе меня одолело“. Ну, начинается обыкновенная песня, думал я: все они несчастливы, если слушать их, „Что ж с тобой случилось? — спросил я небрежно. „Что? Да сначала, лет двадцать пять назад, отца убили…“ Я вздрогнул… Я боязливо молчал, не зная, что сказать на это. „Потом моя хозяйка умерла: ну Бог с ней! Божья власть, а все горько!“ — „Да, в самом деле он несчастлив, — подумал я: — что же еще после этого назвать несчастьем?“ — „Потом сгорела изба, — продолжал он, — а в ней восьмилетняя дочь… Женился я вдругоряд, прижил два сына; жена тоже умерла. С сгоревшей избой у меня пропало все имущество, да еще украли у меня однажды тысячу рублей, в другой раз тысячу шестьсот. А как нажил-то! Как копил! Вот как трудно было!“ Мне стало жутко от этого мрачного рассказа. „Это страдания Иова!“ — думал я, глядя на него с почтением… Дормидон претерпел все людские скорби — и не унывает… А мы-то: палец обрежем, ступим неосторожно…“ В этом диалоге и в комментариях самого автора все достойно внимания. Имя Иова упоминается романистом не потому только, что страданий у Дормидона много (смерти близких, разорение и пр), но прежде всего из-за его безропотного, как у библейского Иова, принятия Божьей воли: Иов — образец праведника, данный в Ветхом Завете. Терпение Дормидона также выказывает его праведность, особую отмеченность Богом, ибо Сам Господь говорит: „Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю“ (Откр. 3, 19). Согласно православному учению, скорби приближают человека к Богу. Св. Иоанн Златоуст говорит: „Кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости о Бозе“. Вот почему Гончаров смотрит на Дормидона „с почтением“. Характерно, что писатель упоминает об Иове и в романе „Обрыв“, где страдающая детская душа главного героя романа Райского переживает историю Иова, „всеми оставленного на куче навоза, страждущего“ (1, гл. VI). Кажется, внутренняя, скрытая от посторонних глаз жизнь Гончарова не была благополучной, ибо один из главных его мотивов — терпение, о котором он пишет не раз, — и, в частности, в „Необыкновенной истории“, посвященной многолетней истории сложных отношений Гончарова со своим другом-врагом Тургеневым, который, по его мнению, использовал в своих романах „лучшие перлы“ из ненапечатанного еще, но уже известного Тургеневу „Обрыва“. Жизнь Гончарова, как показывает это малоизвестное исповедальное произведение, превратилась в страшный кошмар, выход из которого писатель искал в старости уже не в деятельности, не в общении с сильными мира сего или с друзьями, но прежде всего в Боге, в терпении посланных Им страданий. „Необыкновенная история“ обнажила „душевные язвы“ Гончарова — „всеми оставленного, страждущего“: „Мешают, грозят со всех сторон, рвут из-под рук и дают другим. Как не убить не только всякую охоту писать, но и самого человека! И убили!“ И все же главный мотив и тон „Необыкновенной истории“ созвучен Книге Иова: „Я постараюсь „претерпеть до конца““. Здесь Гончаров цитирует уже Евангелие от Матфея: „Претерпевый до конца, той спасется“ (24, 13). Заметим, между прочим, что и о Дормидоне Гончаров говорил в высоком библейско-евангельском стиле»: «Претерпел все людские скорби». Так неожиданно несколько случайных, на первый взгляд, упоминаний имени библейского страдальца Иова приоткрывают завесу внутренней жизни Гончарова, самой ее сердцевины, тщательно скрываемой даже от многих близких ему при жизни людей.
