 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 28.11.2011 |
Москва — и вся Россия — в последние дни являются свидетелями явления, 
которое кого-то радует, кого-то повергает в недоумение, кого-то откровенно злит, кого-то заставляет задуматься. Сотни тысяч человек со всей страны проводят по двадцать часов, стоя на холоде, что прикоснуться к одной из величайших святынь православного мира — поясу Богородицы.
Это мужчины и женщины, молодые и пожилые, многие с детьми; они ведут себя очень спокойно и тихо, но их поведение — это очень серьезный вызов всему современному обществу.
Это люди, готовые в мире, помешанном на удобствах, претерпевать весьма значительные неудобства. Те, кто готов проводить долгие часы — и десятки часов — на холоде и в тесноте. Мимо рекламных щитов, предлагающих различные способы увеличить свой комфорт и всячески «понежить свое тело белое, рыхлое, рассыпчатое» — медленно продвигается очередь людей, которые, по слову Апостола, «усмиряют и порабощают тело свое» (1Кор.9:27). Мимо сверкающих витрин магазинов, где расторопные продавцы бросаются сию минуту обслужить капризных клиентов, проходит шествие людей, готовых долготерпеть и смиряться, чтобы приблизиться к Святыне. Среди мира, поглощенного одной страстью — зарабатывать и тратить деньги — идут люди, которые готовы терпеть лишения и труд ради того, что не конвертируется в доллары и евро, вещи и удовольствия.
Мир смотрит на них с недоумением — как такое может быть? Кто платит этой массовке? Никто? У самых богатых людей в стране не хватило бы денег нанять эти сотни тысяч людей на эти многие часы. Политические активисты могут собрать лишь совсем небольшие группы сторонников — и никто из них не смеет мечтать о сотнях тысяч людей, которые ради них бы вышли на мороз.
Мы видели, как в арабских странах множество людей выходили на улицы — но это были смуты и революции, толпы были охвачены отчаянием, гневом и ненавистью, шли драться и убивать. Да и там, где до смуты все же далеко, большие толпы на улицах, массовые шествия, всегда сопровождаются какими-нибудь безобразиями — битьем витрин, поджогами машин. Недавно мы видели толпы британцев, которые шли грабить магазины в своих городах. Обычно толпы на улицах — это явление скорее пугающее.
Но не это мы видим сейчас. Сотни тысяч русских людей на улицах Москвы и других городов идут кротко и мирно, смиренно и терпеливо, с тихой радостью и надеждой. Нельзя не отметить, что мы являемся свидетелями чего-то чрезвычайно необычного; давайте называть вещи своими именами — чуда. Явления благодати Божией в нашем падшем мире.
И как это бывает с чудесами, одни убеждаются и с трепетом веруют, другие ищут «естественные» — естественные для них — объяснения. Некоторые полагают, что люди стоят в надежде получить «сверхъестественные медицинские услуги», некоторые другие издевательски сравнивают собравшихся с легковерными клиентами каких-нибудь экстрасенсов. Где они видели клиентов, способных выстаивать многие часы на холоде — остается неясным. В этом есть что-то, напоминающее историю Лазаря. Как повествует Евангелист,
«Иисус говорит ей: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? Итак отняли камень [от пещеры], где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня. Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет. Тогда многие из Иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него. А некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус. (Иоан.11:40−46)»
Мы не знаем, что говорили себе и друг другу те, кто не уверовали — возможно, они убеждали себя в том, что тут кроется какая-то хитрость и подлог, что Лазарь лежал, притворяясь мертвым и обложившись чем-нибудь гнилым для запаха. Мы не знаем, как эти люди обманывали себя; люди и тогда, и сейчас чрезвычайно изобретательны на самообман. Но те, кто не стали утруждать себя придумыванием отговорок, уверовали. И сегодня мы видим, как Россия, о которой многие говорили — кто-то с удовлетворением, кто-то, напротив, со скорбью, что она «уже смердит» — вызывается из своего гроба голосом благодати Божией.
Кого-то смущает само почитание реликвий. Но Святая Церковь — это семья, а в семье нет ничего естественней реликвий. С каким волнением в некоторых семьях передаются предметы, принадлежавшие прадеду, его деду или еще более далеким предкам! Реликвии делают историю семьи живой, осязаемой. Это так и для Церкви — все, что принадлежит святым, что несет на себе печать их присутствия, дорого сердцу Христианина. Тем более это так, когда речь идет о реликвии, относящейся к Той, которую с бесконечной любовью и благоговением чтит Православная Русь, Пресвятой Владычице нашей Богородице.
Кто-то не верит, что материальный предмет может быть причастен благодати Божией; но примеры этого есть уже в Писании: «Бог же творил немало чудес руками Павла, так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них. (Деян.19:11,12)»
Кто-то ставит в упрек людям, идущим к Поясу Богородицы то, что их вера, возможно, недостаточно возвышенна, что они ищут помощи в чем-то земном — в чадородии, в обретении здоровья, в семейной жизни. Но разве в том, чтобы искать помощи Божией во всех этих добрых и полезных вещах есть что-то неправильное? Ведь и на каждой Литургии мы просим о наших земных нуждах. Может быть — ведь наверняка, там стоят разные люди — у кого-то из них и не хватает богословских знаний. Что же, это дело поправимое — было бы желание, сердечная обращенность к Господу, поиск Его милости. А у людей, готовых претерпевать долгие часы ожидания, чтобы прикоснуться к Святыне, все это есть. Поблагодарим же Господа и Его Пречистую Матерь за явленную нам чудесную милость.
