 |
| Православие.Ru | 03.11.2011 |
Архимандрит Афанасий (Нос) совмещает два церковных послушания: он наместник известной обители Прп. Онуфрия в Яблечне и благочинный всех православных монастырей в Польше. Несмотря на то, что количество монастырей здесь сравнительно невелико, Польской Православной Церкви есть, чем гордится. «Монастыри в Польше свидетельствуют о том, что наша Церковь жива, — полчеркивает отец Афанасий, — Хотя монахов не тысяча, а около ста, мы можем говорить о росте».
— Монастырь во имя преподобного Онуфрия Великого в Яблечне — единственный православный монастырь Польши, имеющий статус ставропигиального. Первое, что видит человек, приезжающий сюда, — это надпись у ворот обители, гласящая, что этот монастырь непрерывно с XV столетия хранит истинную православнyю веру. Отец Афанасий, а как возник монастырь?
— О возникновении монастыря рассказывает предание. Оно повествует о том, как икона святого Онуфрия Великого — покровителя нашей обители — прибыла по реке Буг. А еще до этого святой Онуфрий явился рыбакам и предсказал, что на этом месте будет славиться его имя. Через какое-то время те же рыбаки нашли в реке икону святого — они восприняли это как исполнение пророчества. По преданию, они и стали первыми монахами. Это было где-то в начале XV столетия, может быть, даже и раньше — точное время неизвестно. Собственно историю монастыря мы ведем с 1498 года: тогда уже действующему монастырю жители города Брест подарили Евангелие, на котором и указан этот год. Других документов не было, поэтому мы и приняли 1498 год за год начала истории монастыря.
— А потом происходили события, которые сильно повлияли на судьбу монастыря. Hа территории обители находятся памятники, посвященные двум из них: памятник православным жертвам Брестской унии и крест в память об операции «Висла». Чем были эти исторические события для живущих здесь православных христиан?
— Брестская уния, особенно здесь, на этой земле, была трагедией для православных. Почему? Даже если с самого начала намерения объединить две Церкви — Восточную и Западную — могли быть и благими, то сам процесс объединения осуществлялcя недолжным образом. Это было принуждение. Это была полная делегализация Православной Церкви в Речи Посполитой. Православие перестало существовать как Церковь, как вероисповедание. Были тысячи жертв, которым в 400-летнюю годовщину унии мы поставили памятник.
Одним из главных защитников православной веры в то время был преподобномученик Афанаcий Брестский. Он был игуменом монастыря в Бресте, много раз ходил в Варшаву, обращался к правительствy — даже не с тем, чтобы защищать Православие, а чтобы просто напоминать о том, что в Речи Посполитой не только католики, но и миллионы православных. Именнo поэтому он был убит иезуитами; его смерть — свидетельство того, как православных христиан преследовали.
— Отец архимандрит, при постриге вас нарекли в честь преподобномученика Афанасия Брестского?
— Да. Я попал в монастырь как раз в 400-летнюю годовщину унии и получил имя Афанасий — в честь брестского святого.
— А что стало с монастырем во времена унии?
— Монастырь святого Онуфрия Великого в Яблечне был единственным монастырем на этой пограничной тогда территории, который остался верным святому Православию. Даже такие большие монастыри, как Почаевская лавра, Супрасльская обитель, не говоря уже о небольших монастырях и приходах, приняли унию. Яблочинский монастырь остался единственным сохранившим православную веру.
— На территории монастыря установлен крест и в память об операции «Висла».
— Это событие уже намного более позднего времени. Крест установлен в память о православных, выселенных отсюда, хотя выселяли и украинских униатов, и лемков из Прикарпатья, из окрестностей Санока, Жешува, Перемышля.
Для нас, православных, это было как какое-то варварство — варварство в ХХ веке! Только что закончилась война, все хотели мира и нормальной жизни. Но вдруг неожиданно стали выселять тысячи украинцeв, которые здесь, нa этой землe, были в большинстве православными. Их отправляли на запад или север Польши — на «возвращенныеземли». Их хозяйства конфисковывались; у них было только два часа, чтобы собраться в дорогу, чтобы хоть что-то взять с собой. Им пришлось заново налаживать свою жизнь в другом районе страны. Эти люди на десять лет были лишены права приезжать сюда даже в гости. B 1956 году наступила «оттепель» — и им разрешили вернуться. И они возвращались. В нашем монастырском приходе практически все вернулись. Но здесь их дома были уже заняты другими. И им пришлось выкупать их собственные дома или строить новые. Это было настоящей трагедией. Крест, который стоит у нас в монастыре, поставлен в 60-ю годовщину этих событий.
— Трагична и судьба святого, мощи которого хранятся в вашей обители, — мученикa Игнатия Яблочинского.
— Эта история относится ко времени Второй мировой войны. Мученик Игнатий был здесь монахом. Bо время войны, летом 1942 года, группа гитлеровцев напала на монастырь и без какой бы то ни было причины принялась его грабить, поджигать здания. Тогда многое сгорело: корпус, где были кельи монахов и трапезная церковь, библиотека, архив, настоятельский корпус. Уцелели только колокольня, главный храм и гостиница для паломников. И уцелели эти здания благодаря монаху Игнатию. Его послушанием в монастыре было звонить в колокола на службу. Он, видя грабеж и поджог, несмотря на смертельную опасность, забрался на колокольню и стал звонить, призывая людей тушить пожар. Он был зверски убит гитлеровцами. Это видели дети, которые в то время приехали из Варшавы в монастырь на каникулы. Когда собирались материалы к его прославлению, некоторые из них были еще живы и свидетельствовали о том, как жестоко он был убит. Святого Игнатия прославили как мученика за православную веру, вместе с мучениками Xолмскими и Подляшcкими, в 2003 году.
— Сегодня монастырь выглядит красиво, нет следов того разрушения. Обитель отреставрирована, на стенах храма — замечательные фрески; кругом цветы, ухоженные дорожки.
— Мы благодарим Господа, святого Онуфрия и добрых людей, которые помогли отреставрировать монастырь. Нас, монахов, немного — всего десять человек, но мы с радостью исполняем те послушания, к которым мы призваны.
— Какова сегодня жизнь в монастыре?
— Я скажу очень просто: мы живем жизнью монахов. Это значит, что каждый день в 5:30 мы просыпаемся, в 6 утра у нас братский молебен, потом утреня, часы, Божественная литургия. В 18:00 вечерня, повечерие с акафистом Божией Матери; по пятницам — акафист святому Онуфрию. Таков наш обычный день. Конечно, у каждого монаха свое послушание: у нас сад, много ульев, мы делаем восковые свечи и мед, принимаем паломников и туристов.
— Кто приезжает в монастырь?
— Приезжают люди со всего мира, и не только паломники. Паломниками я называю тех, кто приезжает, чтобы получить какую-то духовую помощь. А остальных я называю туристами. Приезжают разные люди: православные, католики, неверующие, из Польши, из-за границы.
— Если столь разные люди приезжают сюда, то что они здесь ищут, что их притягивает?
— Есть люди, которые приезжают сюда потому, что здесь монастырь — место молитвы. Другие удивляются, что такие места на земле еще существуют — где время как будто остановилось, где живут по-другому. Они не могут представить себе, что у монаха в келье нет телевизора, что можно посвятить свою молодую жизнь молитве, остаться в безбрачии, не создать семью, всего себя отдать Господу.
Но я думаю, что все, прежде всего, ищут душевного покоя — хотя бы на минуту. И они, наверное, это получают, потому что некоторые из них возвращаются в монастырь. У нас можно остановиться в гостинице для паломников. И есть люди, которые приезжают каждый год хотя бы на несколько дней, чтобы вместе с нами жить и молиться.
— Монастырь расположен на границе с Белoрусcией, в 40 километрах от границы с Украиной. Приезжают оттуда паломники? Есть ли у вас контакты с другими монастырями?
— Конечно. Из Белoрусcии и Украины приезжает много паломников. У нас очень тесные контакты с женским монастырем святителя Николая из Городкa, что на Украине. Мы часто навещаем друг друга. Приезжают и священники из Украины, Белoрусcии, даже из России, хотя это уже подальше. Понятно, что там сотни монастырей, но Яблочинская обитель известна даже среди русских православных. В подтверждение этого скажу, что к 500-летию монастыря Святейший Патриарх Алексий II подарил нам оклад для престола и паникадило. Это был дар Русской Православной Церкви нашему монастырю.
Приезжают к нам многие предстоятели Поместных Церквей. Не так давно нас навещал патриарх Иерусалимский Феофил III; он прибыл на наш самый большой праздник — память святого Онуфрия Великого. Два или три раза приезжал к нам в обитель патриарх Константинопольский Варфоломей. У нас был и Румынский патриарх, был архиепископ Синая, были и многие другие иерархи разных Поместных Церквей.
— Отец архимандрит, вы являетесь еще и благочинным всех православных монастырей в Польше. Какие это монастыри и сколько их?
— Из мужских монастырей первый по значимости, конечно, наш Яблочинский монастырь, второй — Пресвятой Девы Марии в Супрасьле, потом монастырь Кирилла и Мефодия в Уйковицах, недалеко от Перемышля, монастырь святого Димитрия Солунского в Саках; также скиты: преподобного Серафима Саровского в Костомлотах и Покрова Божией Матери в Высове-Здруй. Женские монастыри: Святая Гора Грабарка, монастырь Рождества Богородицы в Зверках, монастырь Успения Божией Матери в Войнове, Покровский монастырь в Турковичах и скит в Залешанах. Таким образом, мужских монастырей — шесть, а женских — пять.
— Все эти монастыри, если посмотреть на карту Польши, расположены возле восточной ее границы. Даже если убрать линию границы, сами монастыри могли бы ее составить. С чем это связано?
— Это связано с тем, что там живет большинство православных христиан Польши. Были предприняты усилия создать монастырь во Вроцлавско-Щецинской епархии, на западе Польши, но это не удалось: просто не было желающих поступить в монастырь.
Сегодня большинство монастырей нашей Церкви — продолжатели традиции, которая раньше существовала; они возрождают традиции тех монастырей, которые прежде были, но сегодня их уже нет, или же обители создаются в тех местах, где особо почитается какая-то икона или святой.
— Многие из этих монастырей были основаны в 90-х годах ХХ века и даже в самое последнее время. Можно в связи с этим говорить о стараниях возобновить православную монашескую традицию в Польше?
— Да, конечно. Возобновление монашеской жизни возможно только тогда, когда есть желающие монашествовать. Без этих молодых людей не было бы монастырей. Само создание монастыря епископом или собором епископов не приводит автоматически к тому, что он будет продолжать жить. Необходимы желaющие вести монашескую жизнь.
Монастыри в Польше свидетельствуют о том, что наша Церковь жива. Хотя монахов не тысяча, а около ста, мы можем говорить о росте. После Bторой мировой войны на территории Польши осталось пять или шесть монахов, а сейчас монахов и монахинь более ста. Даже если наша Церковь по числу верующих и небольшая, но монашеская жизнь возобновилась. Церковь живет, она не умирает, потому что монастыри сохраняют то, что самое важное в Церкви. Ведь где, если не в монастыре, может сохраниться чистота веры?
— Вы видели монашескую жизнь в разных странах мира. Есть ли что-то, чем отличаются монастыри в Польше?
— Я не думаю, что есть какое-то отличие. Конечно, у каждого места свой характер, ведь люди разные. Hо монастырские уставы те же и в России, и в Греции, и в Польше, и в США. Цель монашеской жизни одна — спасение души. Как говорил преподобный Серафим Саровский: «Спаси себя — и тысячи вокруг тебя спасутся!»
В Польше специфика связана с языком. У нас литургический язык — церковнослaвянский, но проповеди мы говорим на русском, а в монастыре общаемся на польском, потому что мы все граждане Польши. Надо также помнить, что большинство людей в Польше — католики. Мы, как монахи, всегда в рясах, и когда путешествуем — тоже; мы никогда не ходим в мирской одежде. Иногда это вызывает удивление. Просто польские католические священники сейчас редко используют рясы.
— Какая задача у монастырей и монахов в современном мире, который так сильно изменился?
— Я скажу еще раз: всегда цель — спасение. Мир меняется, люди меняются, но православная вера — нет. Это не мы должны приспосабливаться к миру, нo мир должен приспособиться к вере. Обстоятельства жизни могут меняться, но стремления человеческой души остаются всегда неизменными. Человек может стремиться только к одному — к полноте, которая есть Иисус Христос. Это самое важное в жизни каждого верующего человека, не только монаха.
— Какая ваша, как благочинного монастырей в Польше, величайшая забота и надежда?
— Я скажy про свою заветную мечту. Я бы хотел, чтобы монастырей и монахов становилось все больше. Для каждой Поместной Церкви существование монастырей очень важно — это полнота церковной жизни. Монастыри с самого началa были местaми, куда люди приезжали, чтобы укрепить свою веру, получить духовное утешение, помощь (беседу или молитву) и чтобы обрести успокоение. Сегодняшний мир не склонен сосредоточиться на духовной жизни, он живет поверхностно, жизнью физической. Сегодня мир занят культом личности, улучшением жизни, но не в духовном измерении, а в физическом. Но ведь Бог — это любовь. А в мятежности современного мира про любовь забывают: много ненависти, зависти, а любви нет. Я думаю, что монастыри — это надежда на то, что эта любовь не умрет.
С архимандритом Афанасием (Носом) беседовала Магдалена Славиньска специально для Православие.Ru
