С интронизацией Петра Могилы на православной Киевской митрополичьей кафедре в 1633 г. Православная Церковь в Речи Посполитой, поставленная вне закона после Брестской унии и жестоко утесняемая, вновь была легализована. Король Владислав IV признал за православными право иметь митрополита Киевского и четырех епископов: Львовского, Луцкого, Перемышльского и Мстиславского. После этого нормальное течение церковной жизни в Малороссии в целом было восстановлено трудами св. Петра Могилы и его ближайших подвижников. Лояльность в отношении королевской власти, с одной стороны, и верность Православию — с другой, позволили митрополиту Петру привести возглавляемую им Православную Церковь Западной Руси в цветущее состояние. Однако период могилянского процветания, продолжавшийся полтора десятилетия, завершается с кончиной великого Киевского первосвятителя, которое по времени практически совпало с началом войны, которую в середине XVII в. повело с Речью Посполитой возглавляемое гетманом Богданом Хмельницким казачество. Ее итогом стало воссоединение Малороссии с Московским государством. И хотя правобережные области Украины так и не смогли освободиться от польского господства, на Левобережье был установлен новый государственный порядок — гетманское правление под верховной властью Московского государя. В новых условиях несмотря на продолжение смуты среди казачьей старшины церковная жизнь на Левобережной Украине стабилизировалось, и какие-либо попытки экспансии со стороны римо-католиков и униатов были здесь полностью устранены. После перехода Киевской митрополии из юрисдикции Константинопольского Патриархата под омофор Патриарха Московского и всея Руси в 1685—1687 гг. положение Православной Церкви в Левобережной Малороссии окончательно нормализовалось. Однако ситуация в западных епархиях Киевской митрополии, находившихся в пределах Речи Посполитой, оставалась довольно сложной. После того, как ведущий в XVII в. центр церковной жизни Малороссии — Киев, а также основные силы казачества оказались за пределами Польского государства, их влияние на церковную жизнь западных православных епархий значительно ослабло. Сказывалось также и количественное уменьшение православного населения в пределах Речи Посполитой. Отношение к нему со стороны католических властей после казацких войн стало еще более нетерпимым. Все эти обстоятельства привели в последней четверти XVII столетия к тому, что королевская администрация вновь активизировала попытки насадить унию среди подконтрольных ей православных русинов. Первоначально король Ян III Собесский (1674 — 1696 гг.) возлагал большие надежды на возобновление диалога между православными и униатами, однако переговорный процесс так и не принес ожидаемых результатов. Одновременно король использует и другую тактику: на православные епископские кафедры он поставляет священнослужителей, склонных к переходу в католичество, намереваясь через них насадить унию «сверху». Так, вскоре после своего восшествия на престол Собесский утвердил епископом Львовским давно боровшегося за эту кафедру Иосифа Шумлянского, который уже в 1677 г. тайно принял унию и принес присягу униатскому митрополиту Киприану Жоховскому (возглавлял униатскую Киевскую митрополию в 1674—1693 гг.). На Мстиславскую кафедру король провел другого тайного приверженца униатства — слуцкого архимандрита Феодосия Василевича. Перемышльским епископом в 1679 г. с подачи Шумлянского был назначен готовый к соединению с Римом Иннокентий Винницкий. В 1681 г. Шумлянский и Винницкий подтвердили свою присягу на верность Риму в присутствии папского нунция и униатского митрополита. Однако целое десятилетие ушло у Винницкого на то, чтобы подготовить переход православной Перемышльской епархии в унию и открыто объявить об этом. Определенное затруднение в этом вопросе было вызвано и тем обстоятельством, что к этому времени уже существовала униатская Перемышльская епархия, возглавляемая епископом Иоанном Малаховским, которую предстояло соединить с паствой Иннокентия Винницкого. Проблема в конце концов была решена в 1691 г., когда Собесский настоял на переводе Малаховского на вдовствующую Холмскую униатскую кафедру, и Винницкий встал во главе униатской Перемышльской епархии, вобравшей в себя с этого времени и православные приходы. К 1694 г. епископу Иннокентию удалось сломить сопротивление последних противников унии в своей епархии и утвердить униатство в Перемышльской области. Иосиф Шумлянский также не сразу открыто объявил о своем переходе в юрисдикцию Рима. Долгое время он продолжал поддерживать сношения с патриархом Московским и всея Руси Адрианом, лицемерно убеждая его в своей верности Православию. Шумлянский даже выступил с проектом возобновления Галицкой православной митрополии, которая была бы независимой от Киевской и находилась в юрисдикции Московского Патриархата. В то же время король Ян Собесский и католические иерархи оказывали на Львовского епископа сильное давление, побуждая его открыто заявить о своем переходе в унию. В 1694 г. Шумлянский собрал во Львове епархиальный собор, на который прибыли также и представители католической стороны. Несмотря на то, что Львовский епископ на этом собрании призывал свою паству к соединению с Римом, ему был дан решительный отпор: против унии наиболее резко выступили православные монахи и шляхта. Это возымело свое действие — Шумлянский вновь отложил свое намерение принять унию и стал поддерживать отношения с православным Киевским митрополитом Варлаамом Ясинским. Чтобы принудить епископа Иосифа к окончательному переходу в униатство, католики решились в 1697 г. обнародовать акт католического исповедания веры, подписанный Шумлянским. После этого от него, как от предателя, отвернулись многие православные верующие. Власти Речи Посполитой положили конец колебаниям Иосифа, запретив ему войти в управление приходами освобожденной от турок по Карловецкому миру Подолии, входившей в состав его епархии, но временно переданной под начало униата Иннокентия Винницкого. Стремясь сохранить свой контроль над Подолией, Шумлянский наконец согласился открыто объявить о своем переходе в юрисдикцию Рима, что и было им сделано в Варшаве в 1700 г. Вскоре после своего совращения в унию Иосиф Шумлянский принудил последовать за ним большинство приходов своей Львовской и Каменец-Подольской епархии. Однако решительное сопротивление епископу оказали Львовское Успенское Старопигиальное братство и монастыри Галиции. Львовское братство продолжало борьбу с унией до 1708 г., когда сопротивление братчиков было сломлено, главным образом, экономическими мерами. Братство к этому времени было практически разорено: его доходы от книжной торговли резко упали после открытия Шумлянским новой, униатской, типографии при Свято-Юрском соборе в то самое время, когда выплата гигантской контрибуции, наложенной на Львов шведским королем Карлом XII, тяжким бременем легла на братскую казну. Еще дольше, чем братчики, противилось введению унии православное монашество Галиции. Монастырь в Словите хранил верность Православию до 1718 г., Креховская Николаевская обитель сопротивлялась введению унии до 1721 г. Манявский скит в Карпатских горах сумел продержаться до 1786 г. Монастырь это так никогда и не был совращен в унию — его упразднил своим приказом император Иосиф II после того, как Галиция вошла в состав империи Габсбургов. Вслед за Львовской перешла в юрисдикцию папского Рима и Луцкая православная епархия. По проискам Иосифа Шумлянского из Луцка был вынужден бежать на Левобережье, под защиту гетмана Самойловича, епископ Гедеон (князь Святополк-Четвертинский), ставший в 1685 г. первым митрополитом Киевским и Галицким в юрисдикции Московского Патриархата. После этих событий на Луцкую кафедру король Ян Собесский поставил родного брата Иосифа Шумлянского — Афанасия, который также тайно принял унию. Тем не менее вплоть до своей кончины в 1694 г. Афанасий так и не смог привести свою епархию к единству с Римом (о том, что сам Луцкий епископ остался верен принесенной папе присяге, свидетельствует факт его предсмертной исповеди своему брату — доминиканскому монаху Даниилу Шумлянскому). После кончины Афанасия Шумлянского клирики и миряне Луцкой епархии избрали новым епископом волостного писаря Димитрия Жабокрицкого, имевшего репутацию человека строго православных убеждений. Жабокрицкий, однако, имел каноническое препятствие к рукоположению — он был женат на вдове. Тем не менее, Димитрий развелся с супругой и принял пострижение с именем Дионисий (его супруга отказалась стать монахиней). В конце концов эти личные обстоятельства Жабокрицкого стали одной из причин его уклонения в унию. Дионисий обратился за посвящением в сан к православному митрополиту Киевскому Варлааму Ясинскому. Митрополит счел, что несмотря на препятствие, для Дионисия можно сделать исключение, рукоположив его в епископский сан. Но самостоятельно решить этот вопрос Варлаам, управлявший Киевской митрополией целиком самостоятельно, все же побоялся. Он обратился к патриарху Московскому и всея Руси Адриану за диспенсацией для Дионисия. Киевские богословы из Могилянской коллегии направили в Москву составленную ими каноническую справку, в которой обосновывалась возможность диспенсации по соображениям крайней необходимости — ввиду сложного положения Православной Церкви в Речи Посполитой. За Жабокрицкого перед патриархом Адрианом также хлопотал московский посол в Варшаве Борис Михайлов. Однако Московский патриарх не решился самостоятельно определить, допустимо ли рукоположение Дионисия. Адриан обратился к Восточным патриархам за советом. Из Константинополя пришел отрицательный ответ. Досифей Иерусалимский также прислал послание, в котором говорил о недопустимости хиротонии Жабокрицкого и советовал избрать нового кандидата на Луцкую кафедру. Дионисий не пожелал смириться с таким решением и обратился за помощью к православному архиерею из Закарпатья — епископу Мармарошскому Иосифу Стойке, который находился в юрисдикции Константинопольского патриарха и имел достоинство экзарха. Иосиф совершил в 1696 г. диаконскую и пресвитерскую хиротонии Дионисия и возвел его в сан архимандрита, действуя при этом скорее всего без согласования с Константинопольским патриархом. Узнав о рукоположении Дионисия, патриарх Адриан запретил его в служении. Обида на православных патриархов и стремление любой ценой стать архиереем толкнули Жабокрицкого на путь измены Православию. Уже в 1697 г. сын Дионисия, представлявший на Сейме в Варшаве брацлавскую шляхту, провел тайные переговоры с папским нунцием относительно перехода нареченного епископа Луцкого в унию и возможности его хиротонии в униатской церкви. В 1700 г. аналогичные переговоры с нунцием вел уже сам Дионисий. К делу присоединения Луцкой епархии к унии в это время подключился иезуит Вота, который перед тем активно способствовал водворению унии в Перемышльской и Львовской епархиях. В начале 1701 г. Жабокрицкий прекращает всякие сношения с митрополитом Варлаамом Ясинским, а также с царем Петром и гетманом Мазепой. В конце 1701 г. Дионисий созывает в Луцке епархиальный собор, на котором принимается решение о соединении Луцкой епархии с Римом. После этого Жабокрицкий провел переговоры с униатским митрополитом Киевским Львом Заленским (1694 — 1708 гг.), который с легкостью пошел навстречу Жабокрицкому в деле разрешения его канонических трудностей с рукоположением — 9 апреля 1702 г. Заленский совершил епископскую хиротонию Дионисия. За свою измену Православию Жабокрицкий был щедро награжден: король Август II даровал Дионисию право назначать настоятелей тех монастырей и приходов, которые отказались принять унию, не только на территории Луцкой епархией, но и по всей Правобережной Украине и Польше. Разумеется, это право было реализовано в интересах дальнейшего насаждения унии на Волыни и Правобережье в целом. Дальнейшая судьба Жабокрицкого сложилась плачевно — за свою измену Православию он понес наказание, будучи взят в плен в 1709 г. войсками Петра I. Российская армия вступила в пределы Речи Посполитой, идя на помощь Августу II, боровшемуся со ставленником шведов Станиславом Лещинским. Жабокрицкий был арестован не только как вероотступник, он был обвинен в поддержке Мазепы и помощи шведам. Бывшего Луцкого епископа доставили в Москву, где продержали в заключении до самой кончины, последовавшей в 1715 г. Таким образом, после предательства Винницкого, Шумлянского и Жабокрицкого на всей территории Речи Посполитой осталась лишь одна православная кафедра — Мстиславская, архиереи которой пытались продолжать духовное окормление паствы, сохранявшей верность Православию. В то же время осуществлять свою деятельность Мстиславским епископам становилось крайне трудно — власти католической Польши проявляли все большую религиозную нетерпимость и стремление полностью уничтожить Православие на территории Речи Посполитой. В этих условиях возрастает значение той поддержки, которую активно начинают оказывать православному населению Польского государства Российские императоры. Попечение о положении «диссидентов», как называют в это время православных Речи Посполитой в официальных документах Российской империи, становится важной составляющей российской политики в польском вопросе в течение почти всего XVIII столетия.
