Внешне дом как дом. В Москве, в центре столицы, много таких. Стиля модерн, модного в начале прошлого века, высотой в семь этажей, бледного цвета недозревшего персика, с узкими, устремленными ввысь окнами. В подъезде мраморная широкая лестница, по которой когда-то женщины в широких шляпах шли под ручку с галантными мужчинами с тросточками. Справа дверь. И дверь, вроде бы как дверь, но чем-то она выделяется. Маленький восьмигранный фонарик и на самой двери табличка. Теперь все ясно: в этой квартире проживают не какие-нибудь Петровы или Ивановы, а здесь живут «Флоренские».
Звонок. Так и хочется, чтобы он был не электрическим, а как раньше, отзывался внутри колокольчиком, и чтобы на звоночек дверь бы открыл камердинер. За этой дверью находится вроде квартира, но и музей одновременно. Для квартиры слишком много старинных вещей, а для музея слишком все кажется жилым, будто хозяева только что вышли. На самом деле это музей-квартира отца Павла Флоренского. Здесь, в этой квартире, проживали целых три поколения Флоренских — Москва не часто может похвастаться такой стабильностью. По приезде в Москву Павел начал учиться на физмате в Университете у профессора Бугаева, отца поэта, всем известного под псевдонимом Андрея Белого. Их квартира находилась рядом, через дорогу, в самом последнем доме на Арбате. И дружба становится ближе и теснее. Но вскоре Павел уезжает в Сергиев Посад, где продолжает учиться Духовной академии. Здесь он знакомится с сестрой своего однокурсника Аней и привозит ее домой, в эту квартиру, — представить маме. Крестьянская девушка Аня, с красивой фамилией Гиацинтова, дочка приказчика из Рязанской губернии, становится женой Павла Флоренского. А в 1911 году он принимает сан священника и остается преподавать в Академии.
Семья теперь живет близ Троице-Сергиевой Лавры. Даже после закрытия МДА в 1917 году он работает в комиссии по культурным ценностям: два года разбирает и тщательно каталогизирует монастырские собрания. Тогда и будут написаны работы «Иконостас» и «Обратная перспектива». За это время к отцу Павлу приезжали гости и Фаворский, и Сергей Булгаков, и художник Нестеров, из-под пера которого вышли на прогулку «Философы». Из голодного Питера, после долгих уговоров приехал Василий Розанов. Вся эта сергиево-посадская жизнь здесь, на стенах музея: фото с Фаворским, с Розановым и даже как батюшка в четыре руки играет с пианисткой Юдиной.
После проделанной работы в Лавре, как водится, комиссию расформировали, не забыв обвинить ее в контрреволюционной деятельности. И тут начались беды. Мало того, что уже не было работы, служить в качестве священника как-то не складывалось, еще и поступило настойчивое предложение отправиться пожить в Нижний Новгород. Только благодаря заступничеству Пешковой, которая возглавляла благотворительный фонд помощи ссыльным и была председателем международного Красного креста, Флоренского вернули в Москву. «Был в ссылке — вернулся на каторгу», — прокомментировал отец Павел и начал работу в первой советской технической энциклопедии, но его статьи не подписывали.
Вообще, вся взрослая жизнь мало связана именно с этой квартирой, но здесь собраны все вещи, все фотографии, картины, которые ее отражают, и становится понятным, чем и для чего жил отец Павел. «Что я делал всю жизнь — рассматривал мир как целое», — так он оценивал себя. И книжные стеллажи в последней комнате отражают это. Книги… книги… книги… Рядом с изданиями Канта на полке стоит сборник 1908 года издания — собранные отцом Павлом костромские частушки. Для фольклористов и филологов это богатый материал. Рядом книги по математике, по физике, написанные Флоренским или просто учебники. Разноцветные камни-минералы, крохотные для Левши, и увесистые, которые собирал Флоренский. Говорят, сохранился еще работающий дагерротип, которым фотографировал сам отец Павел.
В другой комнате — фотографии с детьми, всегда вместе, дружно, с женой. Детские рисунки, на одном неуверенным детским почерком выведено: «Папе». И тут же аналой с молитвословом и крестом отца Павла. С таким простым, тяжелым крестом. В углу икона Богоматери Толгской, с оборотной стороны надпись: Елисавета. Эту икону ему подарила Великая княгиня Елизавета Федоровна, ведь с 1912 года отец Павел был настоятелем храма в Посаде для престарелых и нетрудоспособных сестер милосердия из Марфо-Мариинской обители, целых десять лет! Это было его последним местом служения, после ему уже никогда не разрешат служить.
И вот он опять возвращается в Москву, работает инженером на карболитном заводе. В это время квартира на Ново-Конюшенном стала уже коммунальной, всем же хочется пожить в доме с мраморными лестницами. А мать Флоренского с сестрой ютятся в одной, дальней комнате. Здесь же стоит примус и мольберт, пахнет масляными красками и едой.
Последняя фотография отца Павла 32-го года. Остается год до ареста. Может, что-то предчувствует: в лице нет радости, только тяжесть какая-то. 1933 год. Тюрьма, Дальний Восток, село Сковородино, лагерный пункт. Все заняты исследованиями вечной мерзлоты и проблемами строительства в таких условиях. В 34 году разрешили свидание. Жена приезжает с тремя детьми. Это их последняя встреча. Больше они никогда не увидятся. Остается один способ общения — письма. Они приходят с Соловков, но все реже… реже. В одном из последних писем отец Павел рассказывает жене, что занимается исследованиями водорослей, что читает лекции по математике и физике, и что только благодаря работе с водорослями, то есть вдыхая пары йода, еще не заболел, советует и детям давать, только с молоком. В 37 году больше не пришло ни одного письма. «Осужден на 10 лет без права переписки», — объяснили ей. Реабилитация последовала лишь в хрущевскую оттепель, тогда и получили первые сведения: «Умер 15 декабря 1943 года. Место и причина смерти не известны».
«Покой, Господи, душу усопшего раба Твоего», — тайное отпевание было в трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры при закрытых дверях, так как имя его как врага народа оставалось еще под запретом. А горбачевские времена принесли другие, немного противоречивые сведения: «Умер 8 декабря 37 года. Причина смерти — расстрел. Место смерти — неизвестно». Так и нет точных данных. А легенды о смерти священника Павла Флоренского ходят до сих пор. Например, все так любили на зоне отца Павла, что когда он умер, все встали на колени. Еще, говорят, что могила его находится на Дальнем Востоке. А недавно из Томска мужчина привез крест, который дала ему соседка, бывшая тюремщица, со словами: «Это крест Флоренского». Потом она повесилась. Крест же лежит в музее-квартире. Здесь же, в этой квартире, в 51 году, так и ничего не узнав о сыне умерла мама отца Павла, потом в 73 — жена.
Музей был открыт в день 60-летия смерти отца Павла Флоренского 8 декабря 1997 года. Так почтил память своего деда внук, монах Троице-Сергиевой Лавры, игумен Андроник.
Отец Павел как священник, отец Павел как отец четверых детей. Отец Павел как муж. Как математик, физик, музыкант, искусствовед. И все это смог один человек. Какой же нелегкий был у него этот Крест.
