Славянская проблема

Статья генерала А.И. Деникина «Славянская проблема» отражает весьма актуальную для понимания особенностей предвоенного положения в Европе проблему сотрудничества славянских государств, перспективы политического, военного и культурного взаимодействия. Заслуживает внимания идея создания объединенного Славянского государства, центральным звеном которого станет «освободившаяся от большевизма» Россия. Актуальность многих высказанных в статье идей остается очевидной.
Публикация В. Цветкова

---

В центре общеславянской объединительной идеи стояла и стоит Россия. В силу исторических судеб, великодержавности государства, численного состава русского племени — около 70% всего Славянства — и той роли, которую играла Россия в его жизни. В широком обобщении три последних этапа истории Славян могут быть наименованы: 1) Россия и подъяремные Славяне. Это — наше прошлое. 2) Свободные славянские государства — без России. Это — настоящее. 3) Россия и свободные славянские государства. Это — наше будущее.

+ + +

Славянская политика на первом из этих этапов не могла быть достаточно свободной и прямолинейной. Она встречала мощное противодействие не только со стороны трех держав, владевших славянскими землями, но и в европейском концерте. Не только в деле освобождения одних, но и в обеспечении полусвободного существования других. На Берлинском конгрессе на треть века задержавшем осуществление вековых чаяний балканских славян, не один голос, кроме русского не поднялся на защиту их попранных прав. Европа проявляла чрезвычайные опасения по отношению к панславизму, которого, как агрессивного движения не существовало («Made in Germany»), покуда не вырисовалась достаточно ясно другая, уже реальная опасность пангерманизма, с его психологией — приоритета германской нации, политикой — германской гегемонии и тактикой — «Drang nach Osten» не могла быть достаточно свободной или прямолинейной и деятельность общественная, проявлявшаяся в старом славянофильском движении, которое, при всех своих внутренне-политических «уклонах», было идеалистическим и в отношении других славян бескорыстным. Над ней тяготели с одной стороны внутренние запреты, вызванные сложностью международного положения России, с другой — преследование «русофильства» в подъяремных славянских землях. Новое течение, поднятое в начале ХХ века Всеславянским Комитетом, возглавлявшимся доктором Крамаржем, съездами в Петербурге, Праге и Софии, вынуждено было также в своей легальной деятельности ограничиться лишь духовным общением и областью культурных и экономических интересов. Оно будило мысль, чувства. Этой его заслуги ни забывать, ни преуменьшать нельзя. Освободительно-революционное движение могло развиваться только в подполье, как это было у южных славян — в землях австро-венгерского и турецкого захватов, в чехословацкой «Маффии», сербской «Черной Руке» и проч. Или же открыто, на чужой территории уже во время мировой войны, какого рода деятельность проявляли польский и чехословацкий Национальные Комитеты.

+ + +

Славянский съезд в Праге 1908 года в своей резолюции, предложенной русским делегатом Красовским, признал, что «окончание недоразумений между славянскими народами может быть достигнуто лишь при условии всеми признанного и применяемого принципа равноправия и свободного развития национально-культурной жизни каждого народа».. Этот труизм разбивался, однако, о внутрироссийскую действительность. Я разумею русско-польские отношения — это историческое преступление правивших против своих народов и против Славянства. Но преступление обоюдное. Ибо если преступен захват коронной Польши и обращение ее в «Привислинский край», то равно преступно стремление к «границам 1772 года».. Если преступна русофикация исконных польских земель, то равно преступно полонизация Западной, Юго-Западной и Галицкой Руси. К тому же не надо забывать, что «Учредительная хартия Царства Польского» была разорвана восстанием 1831 года, а возврат к либеральному самоуправлению и культурно-национальной свободе времен правления маркиза Велепольского был пресечен восстанием 1863 года. Попытки передовых русских людей и лояльных российских поляков в последнее десятилетие перед мировой войной — перекинуть мост согласия — оставались тщетны не только в силу отрицательного отношения петербургского правительства, но еще и по другой причине: в то самое время в австрийской Польше — в печати, на собраниях и съездах — проносились бурно течение, враждебное России, и, в предвидении близкой войны, шла лихорадочная работа по созданию при содействии наместника Галиции, М. Бобринского, польских вольных дружин, число которых к 1914 году насчитывалось до трехсот. Из них впоследствии возникли легионы Пилсудского, на своей и русской крови утверждавшие. австро-немецкое владычество.

Преступление — повторяю — обоюдное.

+ + +

Невзирая на кровоточащую рану русско-польских отношений, невзирая на временные уклонения в сторону «Священного союза», «Мюрцштегской программы» (1903) и «Бухлау» (1908), основная линия русской внешней политики шла по славянской дороге. По той дороге, на которую властно толкали народное самосознание голос крови, внутреннее движение души и реальное чувство общности путей, опасностей и интересов.

Не раз поднимаемая не свои плечи Россией дружественное бремя грозило сломить ее силы. Так было в 1877 году, когда заступничество за южных славян угрожало поднять против России коалицию из Англии, Австрии и Турции, когда министр финансов Рейтерн заявил императору Александру II, что война может повлечь за собой государственное банкротство, когда русская армия не успела еще перестроиться на началах общеобязательной воинской повинности, изменившей сверху до низу всю ее структуру. Так было и перед мировой войной, в которую Россия вступила в самый неудачный для себя момент: не залечив ран, нанесенных Мукденом и Цусимой, не наладив нового правового строя, едва лишь начав реорганизацию армии, не пополнив ее вооружения и снабжения.

Но. политические расчеты и опасения были отброшены в сторону прорывом народной души, народной совести. В 1877 году всенародный порыв поднял власть на войну. В 1914 году народ и власть поднялись единодушно.

+ + +

В истории войн за освобождение южных славян важно отметить следующие обстоятельства.

Никогда Россия не требовала от них жертв или компенсаций. Никогда не посягала на их суверенность. Никогда не привлекала к выполнению своих собственных исторических задач, выступая на брань не в благоприятные для себя, а в трагические для них годины. Своею кровью и достоянием Россия давала родственным народам «беспроцентную и безвозвратную ссуду», обязывающую только морально. И в тех случаях, когда правительства Сербии и Болгарии, нарушая традиционные отношения к России, переходили в орбиту враждебного нам влияния Австро-Венгрии (временно — в Сербии, при Обреновичах, и периодически в Болгарии), Россия не ставила этого в вину народам и не меняла своего отношения к ним.

Взаимоотношения с западными славянами складывались иначе. Борьба против австро-венгерского гнета не могла до поры до времени вылиться в формы вооруженного вмешательства России. Такого рода содействие частью наших западных сородичей и не требовалось: чехи и словаки в своих отношениях к Австрии руководствовались теми мотивами, которые изложены с исчерпывающей ясностью еще в историческом меморандуме чешского сейма 8 декабря 1870 г. Меморандум, отстаивая всеми силами права чешской короны, права самостоятельного национального развития и равенства своего народа с господствующими народностями, именно в Австрии видел ту державу, которая должна была объединить в себе западно-славянские элементы в свободном федеративном союзе.

Но когда надежды эти были растоптаны, когда началась война, и чехословацкая общественность пришла к убеждению, что только путем поражения и распада Австро-Венгрии можно восстановить свободу народа — первою и в полном объеме поддержала эту идею Россия: торжественным заявлением императора Николая II чехословацким делегациям, политикой Сазонова и силою русского общественного мнения. Между тем другие державы Согласия долго еще носились с мыслью о «восстановлении европейского равновесия» путем сохранения Австро-Венгрии и сепаратного мира с нею.

+ + +

Война и революция вывели Россию из международного оборота. И сразу же, с ее уходом, померкла идея славянского единства — идея, вдохновлявшая в течении столетия целую плеяду выдающихся славянских деятелей.

Не стало России — не стало и Славянства как политической догмы и политической силы. Ибо только роковым недоразумением можно объяснить наличие течения, которое связью с интернациональным СССР рассчитывает подготовить почву для славянского сотрудничества.

Судьба разметала славянские государства по враждебным станам.

Польша в течении двух лет «исправляла» свои восточные границы; в 1920 году заключила союз с Петлюрой, по словам польского историка С. Кутшебы, имевшей конечною целью — отделение России от Польши буфером в виде вассальной по отношению к последней Украины — «страны плодородной, богатой углем и заграждающей России столь важные для нее пути к Черному морю».. После неудачи этого плана Польша вступает в договорные отношения с Германией, являясь соучастницей «Восточной программы» Гитлера, направленной к разделу России.

Русско-польские отношения перевернулись вверх дном, и Польша своей внешней политикой, своим отношением к русским «меньшинствам» повторяет роковые ошибки прежней русской власти, только. в превосходящих размерах.

Польско-чехословацкая граница стала предметом розни между державами, в которой Польша проявляет непримиримость. Холодные отношения между народами существовали и в прошлом. По словам польского историка, более сердечному отношению между чехами и поляками препятствовали две причины: «культ чехов в отношении России, угнетавшей поляков» и, якобы, «солидарность чехов с немцами в тех случаях, когда дело шло о воспрепятствовании развитию галицийской промышленности, в интересах промышленности чешской и немецкой». Но и эти взаимоотношения перевернулись вверх дном: Россия не угнетает больше поляков. Чехословакию никак нельзя заподозрить в пособничестве немецкой индустрии, а Польша вольно и невольно идет на буксире пангерманизма с его «Дрангом» — столько же национальным и политическим, сколько и экономическим.

Не могут наладиться и болезненные отношения болгаро-югославские, над примирением которых столь энергично и бескорыстно работала в свое время Россия, хотя и виден в них просвет.

И только между Югославией и Чехословакией установилась прочная связь в духе славянской взаимности на почве осознанного единства судеб и общих опасностей, сопряженных с приятием австро-венгерского наследства.

Европа — в смятении. На Немане, Збруче, Висле, Рейне, Дунае, на берегах Адриатики и в Средиземном море то вспыхивают, то притухают временно зловещие огни. Над жизнью народов нависли грозовые тучи, в особенно ясных контурах свастики и серпа-молота. И среди общей растерянности и тревоги, в игре фальшивых «нот», двусмысленных решений и никчемных «пактов», все чаще приходит мысль:

Что осталось бы от этих туч, если бы на месте СССР стояла Россия?!

+ + +

Россия встанет. И вместе с нею встанет во всей своей широте и мощи славянская проблема, повелительно выдвигаемая не только родством народов, лингвистической и культурной близостью, но и чувством самосохранения и общностью интересов.

Путь ее долог и труден.

1. Справедливая, основанная на этнографическом начале межгосударственное размежевание на русских рубежах. Вопрос же о сожительстве трех ветвей русского племени — великорусской, малорусской и белорусской — чисто внутренний. И, подобно чехословацкому или сербо-хорватскому, он будет разрешен ими самими, без всякого стороннего вмешательства. Стремление использовать несогласие или поощрение в какой-либо форме местных сепаратизмов является преступлением против Славянства.

2. Ликвидация польско-чехословацких трений на основе широкой национально-культурной свободой меньшинств.

3. Прочное размежевание и искреннее примирение между Югославией и Болгарией, требующее взаимных уступок, после чего Болгария должна быть освобождена от всех пут, связавших ее трактатом в Нейи.

4. Установление государственной связи между всеми славянскими государствами.

О формах ее загадывать рано. Во всяком случае, это не будет «Славянская империя», с «губерниями», вместо государств провокация, пущенная в свое время Берлином для того, чтобы вбить клин в межславянские отношения. Славянское объединение должно быть свободным, равноправным, не поглощающим и не обезличивающим, но способствующим расцвету как самобытной государственной жизни, так и национальной культуры каждого из народов.

5. Это объединение, распространяясь от Балтийского моря до Адриатического, от Варшавы до Камчатки, обладая сплошным пространством в 31 мил. кв. килом. и населением в 236 мил., представляло бы из себя огромную политическую и военную силу. Имея доступы к морям и океанам, составные части его не нуждались бы в столь опасных «коридорах». Обилие и разнообразие природных богатств союзной территории делали бы ее экономически мощной и самостоятельной. Огромные масштабы всесоюзного хозяйства открыли бы широкие перспективы местным индустриям, а верховное регулирование оградило бы интересы малых земледельческих стран.

6. Славянское объединение не должно представлять угрозы остальному миру уже потому, что территориальная дифференциация внешне уже закончилась, и славянские земли освобождены от иноплеменной опеки. Капитальный вопрос о режиме проливов и незначительные в общеславянском масштабе пограничные тяжбы на Адриатике, в Македонии и южной Фракии могут быть разрешены в свое время мирным путем.

7. Славянству нет надобности оставаться внутри — замкнутым и вне — изолированным. В орбиту его союзной государственности могли бы войти вкрапленные в славянское море иноплеменные малые державы, а само оно, как единое мощное слагаемое могло бы войти в более широкие рамки благоприятных ему мировых группировок.

Но для того, чтобы это случилось, чтобы исполнились мечты нескольких поколений апологетов славянского единения, необходимо прежде всего:

Воскресение России.

+ + +

Когда-то в дни мировой войны, накануне большевицкого переворота, вождь чехословаков Масарик говорил:

— Веру в Россию и любовь к великому русскому народу, которые поддерживали наш народ во время борьбы его с могущественным врагом, мы сохранили в себе и проявим их именно в настоящее тяжелое для России время. В наших чехословацких интересах необходимо, чтобы Россия была сильна. Стоит лишь представить себе наше положение, когда мы добьемся самостоятельности и не будем иметь надлежащей опоры. И это одинаково относится и к полякам, и к югославянам. Если Россия не переживет благополучно кризиса, это будет огромным уроном для всего Славянства. Мы все должны желать, все должны работать в том направлении, чтобы Россия была сильна.

Много воды утекло с тех пор, многое изменилось в отношениях к русскому несчастью внешнего мира. «Реальные политики» пошли другими путями, упуская из виду, что отношения, покоящиеся только на «реализме», могут быть порваны и преданы в любой подходящий момент. И все, что твориться в мире в последние годы, вновь и вновь подтверждает непреложную истину:

До восстановления национальной России не может быть подлинного мира и прочного благополучия славянских держав.