 |
| Православие.Ru | Протоиерей Олег Сирко | 12.10.2011 |
«…но Надав и Авиуд умерли, когда принесли чуждый огонь пред Господа»
(Чис. 26: 61)
Некоторые мнения, 
высказанные в ходе обсуждения проекта документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви ХXI века», вызвали на Украине обоснованные опасения. Дело в том, что тема богослужебного языка напрямую связана с темой единства Церкви. И решения, которые будут приняты в результате обсуждения этого документа, затронут тему единства Церкви самым непосредственным образом.
Совместное предстояние пред евхаристической чашей является фундаментом единства Церкви. Потому Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл постоянно посещает свою паству не только в епархиях России, но и других государств. Присутствуя на этих богослужениях, мы имеем возможность едиными устами и единым сердцем прославлять Бога. Церковнославянский язык — это залог духовно-молитвенного единения чад Русской Православной Церкви, принадлежащих к разным народам — как славянским, так и неславянским. С другой стороны, это материальное воплощение нашей сопричастности поколениям предков, это матрица нашей ментальной и цивилизационной идентичности.
Объединительная функция языка образно раскрыта в тропаре праздника Пятидесятницы, пением которого принято предварять церковные Соборы. Само название этого языка свидетельствует о его назначении: церковнославянский язык есть литургический язык народов славянского мира. Любой священник и простой верующий из стран, где церковнославянский язык является богослужебным, может совершенно свободно служить или молиться в храмах Украины, а наши верующие осознанно могут молиться на службах в храмах Сербии, Болгарии, Чехии, Польши и других стран. В этом видится великий Промысл Божий о славянских народах.
Созданный с использованием синтаксической основы древнегреческого языка и лексических заимствований из него, церковнославянский язык содержит в себе все богатство интеллектуального потенциала античности. Будучи понятным для рядовых граждан, этот язык сыграл колоссальную роль в становлении культуры славянских народов, стал для них своеобразным государствообразующим ферментом. Поэтому вытеснение этого языка в X—XI вв.еках у западных славян латынью привело к угасанию у них национального самосознания и немецкому засилью в их государствах.
Еще в XVI веке в Речи Посполитой наших предков лукаво убеждали в необходимости отказа от церковнославянского языка — для того чтобы лишить их корней, окатоличить и ополячить. И уже тогда духовные предшественники нынешних неообновленцев утверждали, что этот язык непонятен и бесполезен. В 1577 году иезуит Петр Скарга, обращаясь к православным, писал: «И что это за язык, которого теперь уже никто не понимает и не понимает написанного на нем? Нет на нем ни грамматики, ни риторики — и быть не может. Сами православные священники теперь уже не понимают этого языка и спрашивают объяснения на польском языке». Просвещенный народ невозможно поработить. Иноземные властители не могли смириться с тем, что у нас каждый простолюдин понимал богослужение и мог читать книги, едва освоив славянскую азбуку — в то время как в «просвещенной Европе» для этого необходимо было годами изучать латынь.
Кроме того, было бы непростительным грехом перед Богом, Церковью и нашими благочестивыми предками пытаться, сделав богослужение якобы более понятным для русских, сделать его непонятным для других славянских народов. При этом усилились бы позиции тех, кто настаивает на замене церковнославянского языка богослужения на украинский, белорусский и другие языки. И это касается не только зарубежных стран.
Ведь при этом мы впускаем в Церковь стихию национализма. В национальных республиках самой Российской Федерации местные «патриоты» начнут требовать служить на алтайском, якутском, татарском, чувашском, марийском и других языках, начнется разъединение верующих в епархиях на «русскоязычные» и «национальные» приходы. Потому что новый язык богослужения не сможет рассчитывать на то отношение, которое у этих народов исторически сложилось к церковнославянскому языку — ведь именно на церковнославянском они восприняли в древности Православие. Этот язык будет восприниматься как язык светский, как язык титульной нации, это не будет тот язык, на котором издревле молились их предки — православные татары, марийцы, чуваши и другие народности.
Мы называем нашу Церковь не Российской — но Русской Православной Церковью. Это мудрое решение принял Святейший Патриарх Сергий в переломном для нашей Родины 1943 году. В июле 2008 года Святейший Патриарх Кирилл сказал: «Россия, Украина, Беларусь — это есть Святая Русь. Мы с вами единая Святая Русь». Эту же мысль более пространно выразил глава Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин: «Русская Православная Церковь — это не Церковь Российской Федерации. Слово „Русская“ в ее названии — это не этноним. Оно относится к историческому понятию „Русь“, к духовной общности людей, чувствующих эту общность в рамках традиции Святой Руси, которая родилась в Киеве и вобрала в себя многие народы». Так что ставить вопрос об отношении к переводу богослужения в РПЦ только перед гражданами России, по меньшей мере, некорректно.
Право же, странно читать пространные рассуждения о том, из каких первоисточников и по какой методике станут наши реформаторы переводить книги годового и суточного круга богослужения. И только ли для того затевается эта реформа, чтобы просто перевести все богослужебные книги на общепонятный язык, как во время Никоновской реформы ХVII века? На улице ХХI век — век глобализациии и унификации. Под европейские стандарты весь мир подгоняется: армия — под стандарты НАТО, образование — под требования Болонской системы. А Церковь хотят перекроить по протестантским лекалам. Сейчас параллельно с темой перевода богослужения на разговорный язык обсуждается возможность отмены евхаристического поста, а также молитвенного правила и исповеди перед Святым Причастием. Поскольку всенощное бдение есть подготовка верующих к Божественной литургии, то, если возможно участие в Евхаристии без Правила ко Святому Причащению, следовательно, и совершение всенощного бдения перед литургией необязательно. Кстати, на Украине в униатских храмах, за исключением монастырей Студийского устава, суточный круг богослужения уже не совершается, так как повсеместно вошло в практику совершение литургии в вечернее время.
И какой смысл переводить богослужебные книги?
У нас униаты и раскольники уже 20 лет служат на украинском языке. У автокефалов и филаретовцев всенощное бдение состоит из одной лишь вечерни, после которой иногда читается акафист. Утреня не служится почти нигде. Если ее все-таки совершают, то вместо шестопсалмия и кафизм читаются избранные псалмы, из канона — лишь ирмос 9-й песни, тропарь и кондак. Большинство ектений опускается. Сугубая ектения сокращена до четырех прошений. Часы не читаются вообще. Таким же образом «совершается» и литургия. Особенно тягостное впечатление производит принятая у греко-католиков, а местами и у раскольников, манера преподавать Святое Причастие: из гигиенических соображений униатские священники мечут частицы Святых Даров в глотки верующих так, чтобы лжица не касалась уст причастников.
В настоящее время употребляется восемь переводов на украинский, начиная с творений самосвята Василия Липковского и заканчивая трудами «патриарха"-расстриги Филарета Денисенко и «архиепископа» Игоря Исиченко, которого уже и сами автокефалы отлучили от своей церкви. Одновременное употребление всех этих переводов внесло в богослужение хаос. Когда богослужение совершается соборно, идет «фестиваль» переводов — так что никто не знает, как прозвучит очередной возглас.
Всего этого безобразия даже униаты не пожелали терпеть. Еще в начале 1990-х годов проживающие в Закарпатской области Украины русины — греко-католики заявили, что церковнославянский язык является исконным языком их народности, и отказались переходить на украинский язык богослужения. В результате взбунтовавшаяся греко-католическая Мукачевская епархия сейчас находится в непосредственной юрисдикции Римского папы на правах самоуправляемой Церкви и продолжает пользоваться церковнославянским языком. В 2000 году еще одна группа духовенства и монашествующих, не желающих переходить на украинский язык богослужения, перешла из УГКЦ в юрисдикцию католических традиционалистов — последователей архиепископа Марселя Лефевра.
Что касается канонической Украинской Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Владимиром, то у нас никогда не было проблем с богослужебным языком. Во всех приходах, где этого желают сами прихожане, богослужения совершаются на национальных языках. В Черновицкой епархии существует более сотни румыноязычных приходов. На Волыни есть около десятка приходов с украинским языком богослужения — это те приходы, верующие которых в 1945 году воссоединились с РПЦ, перейдя в нее из поликарповского раскола, при этом они попросили разрешить им совершать богослужение на украинском языке — по Служебнику, переведенному Иларионом Огиенко. Им было дано такое разрешение, и теперь это их местная богослужебная традиция. Лично я не могу отметить, что перевод богослужения как-то особенно положительно повлиял на духовный и нравственный уровень верующих.
Начиная с 1989 года греко-католиками были захвачены около 2300 храмов в Галичине. В нашей Тернопольской епархии 470 церквей захвачены униатами, 112 — автокефалами и 73 — филаретовцами. В 2005 году филаретовцы захватили Свято-Троицкий храм села Рохманив, настоятелем которого я являюсь. С целью восстановления справедливости мои прихожане установили палаточный храм перед Верховной Радой Украины, в котором я прослужил более пяти лет. Храм нашей общине не возвращен по сей день. Несмотря на постановление суда, наши верующие не допускаются в этот храм. Со стороны раскольников по отношению к нам проявляется лишь насилие и жестокость. Естественно, меня можно обвинить в предвзятом отношении к этой проблеме. Тогда давайте доверимся бесстрастной статистике.
Согласно данным Европейского социального исследования за 2008−2009 годы, самый высокий уровень религиозности в Европе зафиксирован на Кипре — 99% и в Греции — 81%. Как известно, Кипрская и Элладская Православные Церкви используют при богослужении древнегреческий язык, на котором было написано 2000 лет назад Святое Евангелие.
Теперь возьмем для примера страну, где была проведена реформа богослужебного языка, — соседнюю Польшу. Прошло уже 40 лет, как в этой стране перешли с латыни на современный польский язык. Были внесены изменения в чинопоследование мессы. Священникам предписано стоять спиной к алтарю — чтобы они служили лицом к народу. Верующим было велено во время пения молитвы «Отче наш» поднимать руки вверх, а перед причащением — обмениваться рукопожатиями. В 1994 году девушкам разрешили, наряду с молодыми людьми, прислуживать священникам во время мессы. В литургическое употребление был введен позаимствованный у буддистов гонг. Поскольку все это происходило и на Украине, мы были свидетелями того, как болезненно переносили наши соседи-католики все эти издевательства над литургической традицией своей Церкви.
Коммунистический режим в Польше проводил довольно гибкую политику по отношению к Церкви. В 1988 году в Польше насчитывалось 8300 католических приходов, 24 100 священников, 51 семинария и Католический университет в г. Люблине. В 2009 году Католическая Церковь в Польше имела в своем распоряжении 10 000 приходов, 128 епископов, 24 455 священников, 84 семинарии, 500 общеобразовательных школ. 27 лет католическим миром правил папа-поляк Иоанн-Павел II, который дал Католической Церкви в Польше все. Здесь нет проблем с кадрами духовенства, много воцерковленных и богословски образованных мирян. Тем не менее, за это время численность католиков, посещающих воскресную мессу, уменьшилась в Польше на треть и ежегодно сокращается на 400 000 человек. В период с 2004 по 2009 годы численность семинаристов сократилась на 34%. За последние 10 лет наполовину уменьшилось число лиц, поступающих в монастыри. Еще более удручающую картину мы видим в других европейских странах. 3 миллиона католиков покинули Церковь в Чехии; в Германии только в прошлом году 180 000 граждан заявили о выходе из Католической Церкви, а треть католических храмов из-за отсутствия прихожан выставлены на продажу. В Голландии по той же причине лишь 36% католических храмов используется для проведения богослужений, 1200 храмов продаются через агентства недвижимости и Интернет.
В то же время на Украине в текущем году строится более 1000 храмов, существует конкурс при поступлении в семинарии, ежегодно открываются новые монастыри.
Ватикан уже осознал фатальность ошибок, допущенных на II Ватиканском Соборе. В богословских кругах зашла речь о необходимости «реформирования реформы». В храмы начали возвращать алтарные преграды и песнопения на латыни. В июле 2007 года папа Бенедикт XVI разрешил использование дореформенного Бревиария (Часослова) и Миссала (Служебника). В августе 2009 года понтифик призвал верующих католиков вернуться к дореформенной традиции совершать коленопреклонения перед принятием Святого Причастия. В начале священники пытались призывать народ преклонять колени, но вскоре оставили эти попытки. Оказалось, что восстановить утраченную традицию, если утрачен молитвенный дух, не под силу даже Римскому папе.
Так стоит ли нам повторять этот путь? Неужели нас ничему не учат чужие ошибки? Установкой в церкви скамеек, сокращением богослужения и переводом его на разговорный язык народ в храмах не удержать и уж тем более в них не привлечь. Неужели кто-то желает, чтобы нашу Церковь, которая только стала оправляться от ужасов атеистического террора, постигла та же участь, что и Церковь в Европе? Но ведь там Церковь владеет значительными средствами, земельными угодьями, акциями ведущих предприятий. Там неотъемлемым атрибутом общественной жизни являются церковные высшие и общеобразовательные учебные заведения, множество церковных больниц, приютов для сирот и инвалидов. И при всем этом там Церковь не смогла устоять перед натиском воинствующего секуляризма. Но что будет с нашей Церковью, у которой все эти институты существуют лишь в мечтах и проектах, если мы потеряем веру и молитвенность и впустим в церковную ограду мертвящий дух обмирщения?
У нас, на Западной Украине, особое отношение к церковнославянскому языку, потому что он оплачен кровью наших благочестивых отцов. Во время Великой Отечественной войны за отказ отречься от церковнославянского языка бандитами-националистами были убиты десятки православных священников. Только летом 1943 года их погибло около 30. Покушались даже на жизнь преподобного Амфилохия Почаевского. 7 мая того же года был убит митрополит Волынский и Житомирский Алексий (Громадский), а в августе повешен епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарнавский). Главное, что удерживало в то страшное время наш народ от перехода к раскольникам, была его любовь к нашему выстраданному и намоленному церковнославянскому языку. Этот язык дан Богом через равноапостольных Кирилла и Мефодия славянским народам, чтобы они приносили Ему словесную службу.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, небесным покровителем которого является создатель славянской азбуки, с сожалением воспринимает неуместные реформаторские кампании, угрожающие церковному единству. Его духовный наставник — выдающийся иерарх нашей Церкви митрополит Ленинградский и Ладожский Никодим (Ротов) — был любителем и знатоком церковного устава и церковнославянского языка. Им было создано множество служб и молитвословий, занявших достойное место в сокровищнице церковнославянского богослужения. Литургическое наследие приснопамятного владыки Никодима является для нашей Церкви его заветом верности церковнославянскому языку. Святейший Патриарх Кирилл, верный заветам своего учителя, стоит на страже богослужебной традиции Русской Православной Церкви. Он четко и однозначно высказал свое мнение еще в 2009 году: «Я выступаю категорически против любых реформ в Церкви».
Сохранение большинством Поместных Православных Церквей древних языков богослужения имеет глубокий пастырский и богословский смысл. Автором богослужения является не человек, но Бог, открывший Церкви Свою волю о том, как Ему угодно принимать поклонение от человека. Разговорный язык не может употребляться при православном богослужении потому, что православное богослужение есть жертва верующих, приносимая Богу: «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. Итак будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его» (Евр. 13: 8, 15).
Использование для богослужения вещей, бывших в бытовом употреблении, есть такое же святотатство, как и бытовое употребление священных предметов. Об этом сказано в повествовании о Надаве и Авиуде. Господь через Моисея повелел первосвященнику Аарону брать огонь для жертвоприношений только «с жертвенника, который перед лицем Господним» (Лев. 16: 12), — он должен был гореть непрерывно, так как это был огонь, сошедший от Господа (см.: Лев. 9: 23−24), «но Надав и Авиуд умерли, когда принесли чуждый огонь пред Господа» (Чис. 26: 61): «Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господа огонь чуждый, которого Он не велел им; и вышел огонь от Господа и сжег их, и умерли они перед лицом Господним» (Лев. 10: 1−2.)
