 |
| Православие.Ru | Дмитрий Сафонов, Митрополит Днепропетровский и Павлоградский Ириней (Середний) | 24.06.2003 |
— Владыка Ириней, что Вам наиболее запомнилось во время Вашего служения в Японии?
— Это, конечно общение с японцами. Они меня учили петь самурайские песни. Я их учил петь русские песни, например, «Катюшу». Но потом, когда они захотели идти ко мне в храм, я решил, что нужно спеть что-то такое, чтобы мои прихожане действительно были в восхищении. Я им предложил: давайте споем молитву. А я им дал ноты и молитву на японском языке. Как спели! Быстро разучили. Потом начали регулярно ходить на службы. Я сознательно старался не навязывать им учения, через месяц они подошли и спросили: «Шимпу сан („отец“ по-японски), как бы нам посетить вас?» Я сказал, что нужно еще что-нибудь выучить, например Херувимскую песнь Бортнянского на японском языке. Они тоже спели. Боже мой! Сколько было благодарности! Так они, наверное, год воцерковлялись. А потом говорят: «Отец Ириней, крестите нас!» Я им дал катехизические беседы для знакомства на японском языке. Они приняли крещение. Одна девочка вышла замуж за японского кандидата в семинаристы. Одна стола регентом в нашем храме. Я спрашивал у батюшки, который там служит, он говорит, что некоторые до сих пор там поют и служат.
— Что вас больше всего изумило в Японии?
— Японская живопись, японские сады. У них же земля на вес золота, поэтому они любой уголок преображают так, что просто восхищаешься: там и фонтанчик может быть и красивый газон и т. д. В них заложено, что природа — это книга Божия, и ей нужно любоваться и благодарить Бога. В Японии господствуют пантеистические представления. Вот птичка поет, японец руки сложит, о чем-то подумает. Или там источник журчит — он голову склонит — для него это красота Божия. Те, которые неправославные, они так и считают, что Бог присутствует во всех элементах природы, то есть являются пантеистами. А православные понимают неверность этого представления, но они тоже склонятся, но они понимают, что это Божие творение, рука Божия. Они еще более понимают книгу красоты Божиего творения. Поэтому всюду они стараются украсить как-то, чтобы было красиво, чтобы было нарядно. Это меня восхищало.
— А на Фудзияму вы не поднимались?
— На самый верх туда нельзя подняться, там замерзшая порода, чтобы подняться туда надо быть спортсменом. Так я поднимался, сколько было возможно. Там интересные пещеры — следствие того, что там что-то происходило, какие-то вулканические извержения, огромные черные камни.
— А было ли нежелание принимать проповедь?
— Нет, такого не было. Ведь я был послан уже в представительство при Автономной Японской Церкви. Ко мне относились с уважением.
— Должен ли православный миссионер обогащаться, брать что-то от народа, среди которого он ведет миссию?
— Конечно! А возьмите Аляску: Герман Аляскинский, святитель Иннокентий. Если бы Герман Аляскинский не снизошел к тому народу так, то они бы его не поняли. Он как бы опустился им в ноги, а потом начал подниматься во всей красе святого Православия и подвижничества, так они его чуть ли не богом там провозгласили.
— То есть миссионер должен любить народ, его бытие?
— Да, иначе не мыслимо миссионерство, миссионерство не может осуществляться без любви. Это основа основ. Если ехать, допустим, к китайцам, без любви к этому народу, так, как Бог возлюбил мир, там нечего делать. Вот первой миссионер, который приехал в Китай — архимандрит Иакинф Бичурин. Он был миссионер по призванию. Он был архимандритом в Санкт-Петербурге. Потом его отправили в Иркутск. И вот он возглавил миссию, которая направилась в Китай. Он в совершенстве знал монгольский и китайский языки. Так он проложил путь миссионерству в китайской земле. Без архимандрита Иакинфа Бичурина нельзя даже мыслить о китайской миссии. Так же в Японии невозможно мыслить миссию без архиепископа Николая (Касаткина) и митрополита Сергия (Тихомирова).
— Владыка после служения в Японии вы оказались в Америке, чем японская миссия миссионерства на Западе?
— На Западе было много наших людей. В Канаде, например, много украинцев. В Америке много россиян. Сейчас кафедральный собор св. Николая в Нью-Йорке по воскресным дням полон верующим народом. Потому что люди думали, что они поедут на заработки, и им будет все с неба валиться, а оказалось, что надо работать, а, попав в сложную жизненную ситуацию, они начали молиться. Мне тогда многие говорили: «Вы счастливый! Вы приехали, но вы вернетесь. А как нам вернуться?» Это было еще в советское время. При мне осуществился первый в истории визит Патриарха на американскую землю. Тогда состоялся визит Патриарха Пимена.
— А в каком это было году?
— Это был 1982 год. Тогда я Святейшего попросил, чтобы меня заменили. Он сказал, что после визита рассмотрит этот вопрос. Тогда я стал архиепископом Алма-Атинским.
— В Америке вы окормляли приходы и в США и в Канаде?
— Да, я был управляющим патриаршими приходами в Канаде и в США. Я, допустим, месяц был в Канаде, а потом месяц в США. В Канаде было 24 прихода и четыре священника с Украины, а в Америке было 37 приходов в десяти штатах и только два было наших священника, а остальные американцы. Я американцев подбирал кандидатов на рукоположение и представлял Патриарху. Некоторых посылал на учебу в Ленинградские духовные школы. Нужно было выявить желающих, заинтересовать их, посеять зерно любви к Богу, к вере, к Церкви.
— Сейчас Казахстан стал объектом прозелитизма со стороны Ватикана, каким образом там складывались отношения между католиками и правоcлавными в годы вашего служения, насколько тогда там отношения с католиками были сложными?
— Когда я там служил, тогда там вообще католиков не было. Тогда не было никаких разделений. В каждой области был приход. На область приходилось один — два крупных прихода. Можно было и по два, по три священника назначать, но, к сожалению, мало было священников, верующие люди были замечательные.
Владыка, сегодня на Миссионерском съезде глава Госкомрелигий Украины призывал к объединению раскольников с канонической Церковью без покаяния с их стороны, как вы относитесь к подобным высказываниям?
Но я считаю что, то, что говорил председатель Госкомрелигий, очень спорно. Если бы государство в свое время, в частности Кравчук, не разделил Церковь, то не было бы сегодня никаких разделений, никаких расколов бы не было. Я был Львовским архиепископом, когда возрождались униаты. В то время можно было позволить им воссоздать свои структуры, коль уж так ставился вопрос, но в том состоянии, в котором они были до 1946 года. И не давать им права быть на одном уровне с Православной Церковью. Такого же нет ни в одной стране. Права человека — одно дело, но зачем сюда вмешивать одинаковое положение всех религиозных организаций? Возьмите Испанию — это католическая страна. Попробуйте там зарегистрировать православный приход, католики скажут: «Да, мы очень уважаем Православие, мы любим его, но вы понимаете, надо спросить окружающие общины, как они посмотрят на то, что около них будет православный приход». И будут этот вопрос изучать год, два, пять, а то и больше и не дадут регистрации. При этом свобода, равноправие всех конфессий.
— Владыка, вы упомянули о том, что вы были на кафедре Львовской как раз, вероятно, в тот период, когда униаты начали захват православных храмов. Дайте, пожалуйста, оценку эти событиям.
— Это было грубейшее попрание прав нашей Церкви. Совершенно открытое. Если бы государственные власти не дали добро, то никто бы не захватил там Преображенский собор и другие храмы.
— Вы осветили три этапа своей деятельности: вы служили в Японии, в Америке и на Украине. Сравните отношение государственной власти этих стран к вам, как к представителю Православной Церкви и, вообще, к Православию.
— Я помню, что в Америке было так: один раз в году президент собирал всех глав различных конфессий. Он их приветствовал, желал успехов, что они просвещают его народ, что они поднимают культурный уровень людей. Он никогда не говорил о том, что какую-то религию он хочет сделать государственной. Допустим, Картер, был баптист, и все знали, что он баптист, что он читает в одном храме Евангелие, приходит на службу. Но, когда нужно было приветствовать всех, он приветствовал на соответственном уровне и желал успехов. Строжайший закон и соблюдение его помогали удерживать в стабильном положении религиозную ситуацию.
— А в Японии?
— Там тоже.
— А на Украине?
— У нас еще нет законов, с помощью которых можно было бы реализовать наши добрые намерения. Например, в Америке, в одном приходе у меня была конфликтная ситуация. И люди не захотели подчиняться нашей Церкви и сказали: «Мы независимы». Но они не знали многих вещей. И они пригласили одного епископа из другой юрисдикции послужить. Я сообщил своему адвокату. Он сказал: «Владыка, ничего. Вашей Церкви не помешает 10 тысяч долларов сегодня к вечеру?» Я говорю: «Да, нет». И он послал туда своего юриста, который, после окончания той литургии подает этому епископу записочку: «На основании такого-то пункта вы нарушили закон, вторгшись в юрисдикцию Московского Патриархата без благословения епархиального архиерея. Штраф: — 10 тысяч». Этот епископ сам мне позвонил и извинился. И когда прихожане увидели, что этого нельзя делать, то они быстро покаялись, примирились, я назначил священника. Видите как. А у нас все пошло на самотек, каждый действует, как хочет. Раскол затеяли политики, неразумные депутаты. Наделали такой беды, а теперь говорят: «Объединяйтесь!» А зачем заваривали кашу? Как это объединяться, с кем? Да не в коем случае нельзя идти на компромисс с раскольниками! Принимать их можно только через покаяние! Только покаяние — средство, принесенное нам Господом и проверенное Церковью. Это доказано опытом даже нашей миссии. Возьмите, например, уврачевание раскола в Японии. Там же был раскол после войны. Все приходы ушли в американскую раскольническую юрисдикцию. Началось судебное следствие одновременно и в Японии и в Америке. И оба раскола были ликвидированы покаянием. Суд вынес решение, что Мать Церковь — Русская Православная Церковь. А за судом последовало юридическое выполнение. А где оно у нас? Я два раза отсуживал епархию, когда был в Ровно. На моей стороне была юридическая правда. Пришел, в конце концов, судебный исполнитель, чтобы раскольники исполняли решение суда, так они его побили.
— Владыка, на Украине есть три проблемы — это униатство, раскол и сектантская экспансия. Как вы думаете, есть надежда, что эти раны будут когда-нибудь уврачеваны?
— Конечно, должна жить такая надежда в людях. Если только политики откажутся поддерживать раскольнические силы, то проблема раскола будет уврачевана. Я в это верю, потому что Церковь молится об этом.
— В Днепропетровске, в прошлом году был Денисенко и на пресс-конференции делал агрессивные заявления, насколько активны филаретовцы в Днепропетровской епархии?
— Я не вижу там никакой активности. Они там все врознь работают. Никто там не подчиняется ни Филарету, ни раскольническому «митрополиту Днепропетровскому» Адриану. В основном, ходят по базарам и собирают копейки. Не болеют душой за людей, за их спасение. Время уходит, и эта рана укореняется. Все это болезненно теперь. Особенно болезненно на западе Украины. На востоке Украины я не вижу таких больших проблем. В основном здесь приходы нашей Церкви.
— Владыка, что бы вы хотели пожелать тем людям, которые хотят встать или уже встали на путь миссионерства?
— Обильной помощи Божьей, нужно видеть в этом тернистый нелегкий это путь. Он очень тернистый, он очень трудный. Здесь нужны жертвенность, мужество, безбоязненность. Тогда только придет такая ощутимая сила Божья, какая была у православных миссионеров прошлого. Если бы они не чувствовали это горение духа, благодать Божию, то кто бы там пошел миссионерствовать? Господь давал силы и преображал душу. Бог знает, какую у кого «кнопочку» нажать. Главное, чтобы мы внутренне, душой, верой своей, молитвой, подвигом были готовы к действию Божию через нас. Тогда, я считаю, что наше служение будет проходить на высшем уровне.
