 |
| Фонд «Возвращение» | Протодиакон Андрей Кураев | 16.09.2011 |
— Отец Андрей, сначала несколько общих вопросов по возвращению названий. Потом несколько конкретных — по Санкт-Петербургу.
1943−44 годы. Блокадный Ленинград. Голод. Возвращаются исторические названия 20 улицам Ленинграда. Впервые в Советском союзе. Дополнительно проспект Ленина переименовывается в Пискарёвский.
1991 год. Дефицит. Талоны. Инфляция. Все проблемы, связанные с загниванием советской системы. Возвращается имя Санкт-Петербурга. Новые возвращения утраченных названий улиц.
Сегодня. 2000-ые годы. Сытые по сравнению с 1944, и с 1991. И тем не менее против возвращения названий сформирована категорическая оппозиция. Граждане и власть порой говорят: «Не время. Нет денег. Есть более важные задачи».
Видите ли Вы какую-либо закономерность в том, что в сложные непростые, голодные или почти голодные времена люди готовы заниматься историческими названиями, беспокоятся о хлебе духовном, а сегодня этого не происходит?
- Мне кажется, что проблема в сытости власти. У них «не чешется». У них всё хорошо. И поэтому их устраивает полный «стабилизец». Этот застой в советской топонимике означает, что для самих правящих элит кончился поиск идентичности. То есть они для себя всё нашли. Они себя нашли. И вопрос о смысле русской истории, а значит, и вопрос о будущем России, всерьёз для них не стоит. И это значит, что их мышление ограничено тактическими сроками и целями без какой-либо серьёзной стратегии.
Другой источник этого несколько странного консерватизма властей — их собственная комсомольская юность. Их комсомольская юность была сытой, карьерно-оптимистичной, дискотечной и отчасти коммерческой. У них приятные воспоминания о советской поре их собственного старт-апа.
Первые годы путинского правления давали надежду на прощание с большевизмом. Но потом стало понятно, что идеология его эпохи ищет свою идентичность в большей степени в советской истории, а не в дореволюционной.
— Многие сограждане не в полной мере видят различие между переименованием объекта и возвращением его имени. Весь советский постоянно происходили переименования властью городов, улиц и пр. Начиная от городов Троцк, Свердловск, Ленинград, Сталинград, заканчивая городами Брежневым, Устиновым, Андроповым в 1980-ых. Если мы вспомним, ничего подобного (такого массового переименования объектов) до 1917 года не было. Как Вы думаете, почему большевики на протяжении всей советской истории такое большое значение придавали именам, смене названий?
- Смысл этого очень понятен именно на фоне русской истории. Русский колониализм очень необычен.
Русский пришелец не испытывал чувства расового превосходства перед теми народами, на земли которых он приходил. Русский переселенец никогда не гнушался браком с местным населением. Он не считал зазорным учиться у коренных жителей, перенимал методы их хозяйствования и их одежду.
В Сибири, на Кавказе, в Средней Азии не было стремления переделать «их» уклад жизни на свой рязанский лад.
В конце концов, многое вроде бы русские символы на деле заимствованы — пельмени и матрёшка с дальнего Востока, гармошка и малиновый звон — с Запада.
И ещё одна важная черта русской колонизации — то, что Россия всегда вкладывалась в русские колонии, а не ограбляла их. Единственное исключение — это лесные просторы Севера, в которых добывали «сырье на экспорт» — пушнину, доводя дело до полного истребления. Но в тех краях и людей почти не было.
А так, что Польша, что Финляндия, что Средняя Азия или Кавказ — это были, скорее, области политико-стратегических инвестиций. Россия оттуда не выкачивала ресурсы, но вкладывала. И в политическом смысле она уравнивала эти регионы с собой и даже давала привилегии.
Эта необычная терпимость русской колонизации проявила себя и в топонимике: местные неславянские названия сохраняли себя, даже если местность заселялась славянами. Поэтому у нас есть Сочи, Анапа, Гурзуф. В конце концов, Москва — отнюдь не славянское имя. И Петербург. Пётр мог бы назвать город на Неве Петроградом. Не сделал он этого, как кажется, по двум мотивам. Первый — придя в Ингерманландию, он не захотел не идти в разрез с местными шведско-немецкими названиями. Второй — он встраивал новую столицу в европейский пейзаж.
Владивостоки и Владикавказы появлялись лишь на пустырях — там, где до прихода русских не было городов. Реки и горы сохраняли прежние названия.
Но ранне-советские лидеры той поры, когда шло тотальное переименование, не были русскими на самом глубинном уровне менталитета. И отсюда хищническое отношение к ресурсам и к собственному населению, к традиционной культуре России, в том числе и в области топонимики. Их задача была разрушить традиционную среду обитания и создать что-то более удобное для себя, для своих манипуляций, для своей идеологии. Отсюда — безжалостное отношение к традиционной русской топонимике.
В какой степени, по Вашему мнению, Церковь следует высказываться на такие (внешне для многих далёкие от религии) вопросы, как названия городов, улиц и пр?
- Первая заповедь, которую новосозданный получил человек в раю — «Нареки имена животных». Так что вопрос наречения имён весьма значим для религиозного сознания.
Попробуйте прийти в храм и причаститься, назвав себя Эдуардом или Рудольфом. У вас это вряд ли получится.
Более того, я знаю священников, которые борются со Светланами. Им хочется, чтобы они переиначили себя в на греческий лад — в Фотинии.
Не могу не вспомнить замечательную историю с участием будущего ленинградского (увы) митрополита Никодима (Ротова). Ему было 20 лет, и он служил в ярославской глубинке. И вот однажды его настоятеля укусила какая-то муха, и он решил всех Светлан на греческий лад переименовать в Фотинии. Отец Никодим — человек иерархически воспитанный, он не сделал настоятелю замечания, не стал оспаривать его решение. Он просто дождался 30 сентября, когда празднуется память мучениц Веры, Надежды и Любови. Ив этот день они обратился к настоятелю: «Батюшка, сегодня такой праздник замечательный! Я прошу: от моего имени передайте, пожалуйста, поклон и поздравления Вашей матушке Писте». А Вера — Пистис по-гречески. И тут настоятель всё понял.
Вопрос имён значим для Церкви еще и потому, что в своей молитве она сопрягает имена своих епископов с именами их городов. И конечно же, молиться о ленинградском епископе тяжеловато. В советскую эпоху дефицита товары продавались «с нагрузкой» — так и имена епископов шли с антицерковной идеологической нагрузкой.
С большим трудом в церковном руководстве оформилась решимость отстаивать не только старый календарь, но и старые именования епископских кафедр. Так, до последнего митрополит оставался «ленинградским», хотя политическая обстановка позволяла вернуть наименование хотя бы на несколько месяцев раньше. Точнее — переименована она была 21 сентября 1991 года (а референдум о возвращении городу исторического имени прошел еще в июне).
Потом все же церковные власти стали действовать с меньшей оглядкой на политический барометр. И сегодня у нас есть Екатеринодарская епархия, хотя край до сих пор называется Краснодарским. Есть Вятская епархия в Кировской области. В Казахстане Церковь хранит в названиях своих кафедр русские названия городов, уже исчезнувшие с политической карты суверенного Казахстана (например — Гурьев, а не Атырау).
— Смежный вопрос. В прессу просочилась информация, что на Архиерейском соборе (февраль 2011) многие участники были против переименования объектов, названных в честь тех, кто ответственен за репрессии нашего народа, в том числе в связи с исповедованием Православия. В какой степени, по Вашему мнению, уместен для Церкви плюрализм в этом вопросе?
- Дискуссии были не на Архиерейском соборе, а на Межсоборном присутствии до Собора. Насколько я помню, речь шла о том, что, если мы принимаем такое решение, то мы берём на себя обязанности исторического и даже криминально-полицейского суда. В жизни некоторых людей были и мрачные аспекты жизни, но были и этапы искреннего служения Отечеству. Чтобы не устраивать в Церкви поединков в стиле Сванидзе vs Кургинян, многие члены Присутствия сказали, что не хотели бы взваливать на Церковь груз однозначной оценки тех или иных сложных политических и военных деятелей.
При этой был полный консенсус в том, что от имён палачей надо избавляться. Войкову, конечно же, никто не сочувствовал.
— Несколько вопросов по Санкт-Петербургу. Сейчас активно обсуждается, правда ли, что мэр города А. А. Собчак был против возвращения городу его исторического названия? Можете ли прокомментировать это?
- Я могу по своему опыту сказать, что когда я прислал Собчаку факс с заявлением Московской Патриархии по переименованию (а это было за буквально считанные часы до референдума), он тут же разослал это заявление по редакциям городских газет. Он мог просто это заболтать, но этого не сделал.
— А роль Ельцина в возвращении имен?
- Неоднозначная. Ельцин мог бы иначе уйти с поста Президента. Если бы уже на пороге он издал последний указ, возвращающий двуглавых орлов на Кремлёвские башни, — это его политическим завещанием могло бы остаться в веках. Но получилось так, что Ельцин завещал нам только Путина.
— Обращались ли на тему возвращения названия Петербурга в Церковь, к Патриарху, к Вам какие-либо организации или отдельные граждане (сторонники и противники возвращения)?
- Мне это неизвестно. Кроме того, надо сказать, что в то время Церковь в общественном сознании не занимала того места, что сейчас. Я помню, в те годы даже заявления Патриарха упоминались в «Известиях» лишь на 4-й странице. Редакции надо было еще убеждать, что выступление Патриарха — это событие, или, говоря их языком, «информационный повод».
— Ваше личное предпочтение: Санкт-Питер-Бурх, как город назывался первое время после основания, Санкт-Петербург, Петроград, или Свято-Петроград (как предложил А.И.Солженицын)? Либо на фоне Ленинграда — это безразлично.
- Это не совсем безразлично, потому что вышли все мы из гоголевской «Шинели». Мы родом именно из 19 века. Вот сейчас прошел фильм «Раскол». Ну скажите, православные, вы себя представляете в той каше? Хотели бы быть современниками тех событий? Их жертвами?
Вот если бы была возможность выбора эпохи для своей жизни, в какой России вы предпочли бы жить? Вот для меня лучше всего было бы время Александра Третьего — конец 19 века. И поэтому мой слух ласкает звучание имени столицы в эпоху высшего развития и русской империи и русского языка.
— Петербургская Топонимическая комиссия состоит из высокопрофессиональных ученых, краеведов, гуманитариев и пр. — активных сторонников возвращения названий. При этом, однако, большинство членов комиссии наотрез отказываются обсуждать возможность любого изменения названий, данных впервые в советский период, даже если ими увековечены имена террористов, убийц, организаторов репрессий. Примеры: ул. Белы Куна, Свердловская набережная. Аргумент используется следующий: нет возможности играть роль суда истории и судить людей, делить их на «хороших» и «плохих». Один и тот же исторический персонаж одним согражданам может нравиться. У других он будет вызывать противоположные чувства. В какой степени с таким подходом комиссии можно согласиться?
- Ну, представляете, если точно также будет работать комиссия по амнистии? «Мы боимся вынести решение. Ну, раз уж сидит человек, то и пусть сидит. И он привык, и мы привыкли». Кто не останавливает руку палача, уважая его права и привычки, тот жертвует правами его жертвы. Странное какое-то выходит status quo.
Привычности бывают разные. Бывают привычности не слишком эстетичные, но не аморальные. Если у вас, скажем, Газгольдерная улица. Ну да, неблагозвучно, но ведь и не оскорбительно ни для кого. В таком случае можно было бы сказать — «Ну, ладно, привыкли, оставим». А для дефектолога, например, это даже замечательно: «Девочка, скажи: Газ-голь-дер-ный прос-пект».
Но когда речь идёт об улицах с именами убийц, то поверх финансовых и эстетических аспектов ложится нравственный. Ведь есть люди, которые отождествляют себя с их жертвами. И поэтому такого рода названия саднят их души.
Но комиссии, конечно, мудры. Они знают, что в нашей истории возвращается ветер на круги своя. И псы, гонимые этим ветром, идут туда же в поисках своей блевотины. Так что вполне может статься, что «консерватизм» этих постсоветских комиссий и властей это не отсталость, а стояние в стартовой позиции. Закончится игра в демократию и пригодятся и бронепоезд, заботливо сохраненный на запасном пути, и танки наши быстры, и проспекты товарища Свердлова.
— Спасибо, отец Андрей! Бог в помощь в Вашем служении!
Вёл беседу Петров Д.В., вице-президент Фонда «Возвращение».
|
|
