ХРАМЫ СВЯТОГО ВЕЛИКОМУЧЕНИКА НИКИТЫ В СТАРОЙ МОСКВЕ

В старой Москве существовало несколько приходских церквей, освященных во имя святого великомученика Никиты, и женский монастырь в самом центре города, давший название Большой и Малой Никитским улицам. Этот монастырь был уничтожен после революции, как и замечательный Никитский храм в Замоскворечье, а две Никитские церкви ныне возвращены верующим и действуют.
Святой великомученик Никита жил в IV веке от Рождества Христова на берегах Дуная. По национальности он был готом (или готфом по греческому произношению). Тогда христианство уже набирало силу среди его соплеменников, чему яростно противились язычники. Религиозный раскол и стал причиной междоусобной войны готов. Св. Никита в то время был воином и язычником. Однажды он увидел чудесный сон — ему снился Отрок, державший в руке Крест. Пробудившись, св. Никита стал размышлять о сновидении, пытаясь понять его смысл, и на пути встретил девушку, христианку Иулианию, которая вдруг обратила внимание на его грудь: там, на сердце юноши, чудесно оказалась икона Богоматери с Богомладенцем, стоявшим на Ее коленях и державшим в Руке Крест. Это было тоже самое изображение, которое св. Никита увидел накануне во сне -так ему явилась Новоникитская икона, один из древнейших образов Богоматери. Потрясенный, он уверовал во Христа и немедленно принял святое крещение у готфского епископа Феофила, участвовавшего в I Вселенском Соборе. Чудо это было явлено в 372 году — в последний год жизни св. Никиты: в том же году он принял мученическую смерть.
Тогда силы готов-христиан одержали верх над язычниками. Их правитель Афанарих, лютый враг христианства, на время лишился власти, и христианство стало свободней увлекать за собой человеческие души. Христианский епископ создал готам азбуку и перевел на их родной язык священные книги. Св. Никита всем сердцем помогал соплеменникам обретать веру Христову, отрекаясь от мрака язычества. Но оно вновь, хотя и ненадолго, восторжествовало в стране готов — язычник Афанарих опять вернул себе государственную власть и начал невиданные преследования христиан. Среди них был схвачен и св. Никита, подвергнут пыткам и приговорен к сожжению на костре. Когда мученик шел на казнь, он тайно нес на груди ту самую икону Богоматери, чудесно явившуюся ему и обратившую его в истинную веру…
А ночью друг великомученика св. Никиты, Мариан, тоже исповедовавший христианство, отыскал его тело — оно было чудесно не повреждено огнем и озарено неземным светом. Мариан тайно похоронил св. Никиту в малоазийской Киликии. Потом святые мощи великомученика были перенесены в Константинополь и упокоены там.
В далекую старину о св. Никите существовало предание, уже в XVII веке осужденное Православной Церковью, а в начале XIX столетия его называли «сомнительным» и ученые. Это предание было известно только по старым спискам жития св. Никиты: будто бы перед казнью к нему в темницу явился враг и стал искушать его поклониться языческим кумирам. И по молитве мученика открыть ему, кто таков этот вестник, ему явился Архангел Михаил и молвил: «Сними оковы с ног твоих и бей его, он скажет». И хотя это предание было потом осуждено отклонено, на древних иконах великомученик изображен поражающим веригами или оковами дьявола. Такая икона до 1812 года хранилась в московском Никитском монастыре.
Знаменитая, и, к счастью, сохранившаяся приходская Никитская церковь находится близ Таганки, на Швивой Горке. Известна она не только тем, что недавно в ней открылось Афонское подворье, хорошо знакомое православным москвичам. Согласно стариннейшим преданиям она была поставлена на том месте в устье Яузы, где легендарный царь Мосох Иафетович, внук самого Ноя, в библейские времена будто бы основал Москву, и само имя русской столицы якобы произошло от имени этого царя. Жену Мосоха звали Ква, сына — Я, и дочь — Вуза. Так и возникла Москва на Яузе. «Сей же Мосох князь Московский бысть и началородный нам и первый отец» — поведал о том древний летописец, считавший Мосоха родоначальником «Скифо-Москво-Славено-Российским людем».
Согласно этой легенде первый «городец», то есть крепость на месте Москвы, был основан не на Боровицком холме, где вырос Кремль, а на другом московском холме — Швивой Горке. Там царь Мосох, будто бы и основал «градец себе малый на предвысоцей горе той, над устии Яузы реки, на месте оном первоприбытном своем, идеже и днесь стоит на горе оной церковь каменная святаго и великого мученика Никиты, бесов мучителя и от верных человеков тех прогонителя, иже котории от оных зло страждут и имя мученика святое призывают с верою», — сообщала летопись.
Действительно, на том месте появился православный храм, освященный во имя святого мученика Никиты. Это — одна из древнейших по времени основания в Москве церквей. Летопись о церкви Никиты «иже за Яузой» упоминала в 1476 году. А уже в 1533 году ударом молнии была повреждена — пробита — ее каменная стена. Сохранившееся же здание таганской церкви было заложено в 1595 году — довольно рано для доживших до наших дней московских храмов. Тогда «торговый человек» Савва Вагин перестроил Никитский храм на свои средства, и есть сведения, что челобитье о том подавал боярин Дмитрий Годунов.
В XVII столетии была выстроена ее красивая изящная шатровая колокольня и освящен Благовещенский придел, в следующем веке появился придел св. Онуфрия Великого и Петра Афонского, и в XIX в. — редкий для Москвы московских храмов придел св. Ольги. Поблизости от Никитского храма вырос Яузский дворец Петра Великого.
А сам храм раньше был ярко раскрашен в малиновый цвет. До строительства сталинской высотки на Котельнической набережной со Швивой Горки открывался великолепный вид на Кремль, так, что во время праздничных иллюминаций допуск горожан на Швивую Горку был строго по билетам — и они охотно раскупались москвичами.
Легенд, преданий, толкований вокруг загадочного и забавного имени «Швивая Горка» сложилось за долгую историю Москвы множество. Первое из них гласит, что Горка эта не Швивая, а Вшивая, тем более, что в простонародье ее зачастую так и называли. И будто бы в незапамятные времена, когда бурлаки таскали по Москве-реке большие суда, нагруженные всяким товаром, они любили отдыхать на этой приятной и живописной возвышенности на берегу реки: варили на костре ужин, просушивали одежду и истребляли вшей. Или же то были не бурлаки, а рабочие, толпившиеся на местном Толкучем рынке в поисках поденного заработка (в этой басне Таганку перепутали с неподалеку расположенной Хитровкой, где действительно была такая «стоянка» рабочего люда).
Иная версия этой легенды совсем невероятна — будто бы на местных огородах капуста росла плохо оттого, что на нее налетала мошкара, в просторечье привычно именуемая вошью. А еще на Таганке якобы жили парикмахерских дел мастера, которые стригли своих клиентов и бросали состриженные волосы прямо на землю… И потом-де, чтобы скрасить неблагозвучное название, Горку стали искаженно называть Швивой.
Другое мнение: изначально эта местность действительно называлась Швивой Горкой. Утверждали, что в старину здесь проходила дорога в Хиву, и эта версия имеет историческую основу, так как одна из улиц неподалеку в Рогожской слободе до революции называлась Хивская (ныне Добровольческая) — там в старину стоял Хивский двор, где останавливались восточные послы и купцы. Искаженно Хива превратилась в Шиву. Самое простое толкование гласит, что здесь, в старинном ремесленно-торговом районе Москвы было поселение портных — «швецов», для которых местные кузнечные мастера делали «болванки», оставшиеся в названиях таганских Болвановских улиц (ныне все еще Радищевских). От этих швецов якобы и произошло имя Швивой Горки.
Действительность сложнее. Современная версия ученых выводит слово «Швивая» из искаженного древнерусского «ушь», означавшего колючую, тернистую, сорную траву. И «ушивая» — это поросшая терновником, колючей травой.
Тоже самое касается и легендарного имени Москвы. Оно является гидронимом, то есть произошло от имени городской реки. Теперь ученые считают, что это имя произошло от старославянского корня «моск», что означает «быть вязким» или «топким». От него же, например, происходят слова «мокнуть», «промозглый». В седой московской древности оно означало большую, часто разливающуюся реку.
Никитский храм, основанный в столь исторической местности, едва не погиб в страшное советское время. Он был закрыт вскоре после революции. На его территорию в центре столицы претендовал даже Институт Литературы им Горького, чтобы построить там новое здание, и власти, в том числе и председатель комитета по охране памятников, не возражали. Однако сноса не последовало из-за вмешательства общественности — один из немногих случаев, когда оно имело результат. В середине 1950-х годов архитектор Л. Давид отреставрировал древний храм — ранее именно он поднял из руин знаменитую церковь св. Трифона в Напрудной (см. нашу публикацию от 14 февраля с.г.) Тогда шутили, что Никитский храм реставрируют по причине тезоименитства Хрущева. Но о его открытии не было и речи — в церковном здании вплоть до 1990 года располагался склад студии «Диафильм». И только в 1991 году старинный храм вернули верующим, и в нем было открыто подворье Афонского Пантелеймоновского монастыря.
В центральной Москве существовал и Никитский монастырь близ старого здания Московского университета, на Большой Никитской улице, 7 — прежде эта улица называлась Царицынской. Боярин Никита Романович Юрьев, отец патриарха Филарета и дед царя Михаила Федоровича, устроил его в 1582 году на месте старой приходской Никитской церкви, освященной по именинам боярина, отчего знатный вельможа и принялся за ее обустройство и основание при ней обители. Причины тому делу были государственные -Никита Романович был родным братом царицы Анастасии, первой и любимой жены царя Ивана Грозного. Еще в 1547 году перед их свадьбой будущий царский шурин был удостоен особой милости — сопровождал жениха в царскую благоустроенную «мыльню» (баню) и потом спал у его постели. Служил же он новгородским наместником, как прежде служил и его дед. А отец его, Роман Юрьевич, и дал от своего имени фамилию этой династии — Романовы.
Приходская церковь св. великомученика Никиты, известная в Москве еще в 1534 году, была обращена в соборный храм новоустроенного Никитского монастыря. В том же 1582 году, когда был основан монастырь, рядом появилась и церковь св. Дмитрия Солунского, возведенная в год и в честь рождения у Ивана Грозного младшего сына, царевича Дмитрия: по именинам новорожденного был освящен ее придел, а главный престол — во имя праздника Введения. Ее дожившее до революции здание датировалось 1625 годом — тогда патриарх Филарет устроил в обители каменные церкви на поминовение ее основателя и своего отца. Однако до 1767 года эта церковь была обыкновенной приходской, где служило белое духовенство: в ней крестили, венчали и отпевали мирян. И только в екатерининские времена ее присоединили к обители — историк Малиновский считал, что она стала зимней, отапливаемой церковью монастыря, тогда как его главный собор был летним.
Скромная московская обитель славилась своими святынями — до 1812 года в ней хранились частицы св. мощей святого великомученика Никиты и древняя икона, изображавшая святого в веригами в руках, поражающим диавола. Более того, в монастыре издревле хранились и вериги с большим медным крестом, устроенные по слову древнего предания: ими исцеляли больных и особенно беснующихся. Этот обычай существовал в монастыре с незапамятных времен: крест с веригами возлагали на болящих, покрывали их пеленой с изображением великомученика — и так врачевали скорби. Хранился в обители и крест, сделанный по благословению патриарха Иоакима на церковные деньги.
При монастыре, как и полагалось, существовал большой погост, на котором хоронили горожан. Среди упокоенных в стенах тихой московской обители был священник Петр Алексеевич — духовник малолетнего государя Петра II и ключарь кремлевского Архангельского собора.
В престольный праздник к инокиням посылали из дворца «подачу» — подарки и яства к трапезе. А кельи для них в XVIII столетии строил сам архитектор Дмитрий Ухтомский.
1812 год принес беду и в старый Никитский монастырь. Никогда раньше он не подвергался такому разорению — прямо в храмах наполеоновские солдаты пьянствовали, сквернословили и грабили все, что попадалось под руку. А затем пожар уничтожил монастырь вместе со святынями и ризницей. Осталась лишь одна Дмитриевская церковь, и монастырь поначалу был даже определен к упразднению, наряду с Ивановским на Кулишках, Крестовоздвиженским у Арбата и Георгиевским близ Тверской. На их месте предполагалось устроить жилые дома для семей священнослужителей кремлевских соборов и работников Синодальной типографии. Однако Никитский монастырь был все же оставлен ради его древности и особого статуса при династии Романовых. Восстановили его на частные пожертвования, одно из которых в 29 тысяч рублей внес сам государь. Только две старые иконы были «возобновлены» — Тихвинская с жемчугами и древняя св. Николая Чудотворца, в серебряном окладе. Частицы святых мощей, по свидетельству Малиновского, были «даны от усердствующих».
На всю Москву Никитский монастырь славился искусными вышивальщицами. Существовала при нем и редкая женская церковно-приходская школа под именем «Никито-Романовская». В колокольне была освящена надвратная Словущенская церковь, построенная на месте старой колокольни в 1868 году известным архитектором М.Д.Быковским. А в 1877 году открылась часовня св. Никиты Великомученика.
Русский писатель Иван Гончаров, в бытность свою студентом Московского университета, однажды видел в стенах Никитского монастыря Пушкина. Вероятно, это произошло осенью 1832 года, когда поэт приехал в университет на лекцию и участвовал в диспуте с историком Каченовским о «Слове о Полку Игореве». А потом он посетил тихий Никитский монастырь…
Такую версию выдвинул современный историк Москвы Сергей Романюк. Он приводит и интереснейшие свидетельства о том, как студенты Московского университета после гибели поэта намеревались почтить его память в Никитском монастыре. Потрясенные известием о смерти Пушкина, они сразу же собрались на сходку в одном из домов на Никитской улице. Один, разгорячившись, решил вызвать Дантеса на дуэль, но в итоге постановили отслужить о Пушкине панихиду, и не в домовой Татианинской церкви, где университетское начальство могло просто запретить подобную студенческую акцию, а в соседнем Никитском монастыре. Панихиду назначили на ближайшее февральское воскресенье. Все участники приехали к утренней службе. И во время обедни в храм вошел сам полицмейстер Москвы. Он долго говорил о чем-то с игуменьей. Потом служба закончилась, но панихиды не последовало — священник объявил студентам, что ее не будет, так как панихиды о живом человеке не служат. Возмущенные студенты потребовали объяснений, и игуменья ответила, что по тем сведениям, которые сообщил ей московский полицмейстер, Пушкин жив, хотя и очень болен. Студенты отправились к приставу, и он подтвердил, что действительно, это известие только что было получено из Петербурга. Лишь через несколько часов, когда обрадованные студенты разошлись по домам, они узнали, как коварно обманула их полиция — ведь снова собраться на панихиду им уже не позволили…
В первые годы после Октябрьской революции на колокольне монастыря по-прежнему звонил знаменитый К. Сараджев, а летом 1924 в обители еще жили инокини. Последний монастырский храм был закрыт в «год великого перелома», в декабре 1929 года — не к пятидесятилетнему ли юбилею вождя? Тогда любили делать подобные «подношения»: ведь поминали же Ленина в январе 1930 года сносом Симонова монастыря. Так или иначе, но в закрытом Никитском монастыре разместились службы Московского университета. А в 1933 году старинную обитель снесли — спустя два года на ее месте было выстроено серое «конструктивистское» здание электроподстанции метро по проекту архитектора Фридмана с идеологическими скульптурами на фасаде и с непременным сквериком. Уцелел только один келейный корпус по Большому Кисловскому, 10.
Разрушена большевиками была и прекрасная Никитская церковь в Старых Толмачах, на Новокузнецкой улице в Замоскворечье. Стояла она в Татарской слободе, где селились в Москве татары — были среди них и переводчики, что осталось в названии местности. Церковь была древняя, основанная до Романовых, а в середине XIX века ее перестроил тот же М.Д.Быковский. Не пощадили творения мастера — выстроили на месте храма дом для работников милиции.
Зато недавно вновь открыли сохранившуюся Никитскую церковь на Старой Басманной — красавицу-церковь, выстроенную в стиле редкого для Москвы елизаветинского барокко выдающимся мастером Дмитрием Ухтомским, хотя часто ее авторами называют и Евлашева, и Бланка. Она появилась на Басманной в первой четверти XVI века, построенная «иждивением» великого князя Василия III как приходская для местной слободы. Прежде эта церковь называлась «Сретения Владимирской Богородицы», освященная в память о торжественных проводах икон Спасителя и Владимирской Богоматери, привезенных в стольный град из Владимира для поновления в 1518 году. Спустя год, 15 сентября 1519 года, в праздник великомученика Никиты, их провожали обратно.
С тех пор и до конца XVII века в церковь на Басманной 15 сентября ежегодно направлялся крестный ход из Кремля, а в 1683 году в храме был освящен Никитский придел. В память о том, что в тех местах, в Елохово родился великий московский юродивый св. Василий Блаженный, в Никитском храме до 1905 года хранилась его икона с изображением Кремля.
Эту церковь, закрытую после революции, чудом не снесли в советские годы, хотя и под нее подрывались «для нужд города». Дело ограничилось всего лишь местной районной бригадой ПВО, где она проводила свои учебные занятия, потом складскими помещениями, затем учреждением. Попутно провели реставрацию — и в 1990 году Никитский храм вернули верующим.