За 50 лет до «Фукусимы»

От редакции. 10 сентября с.г. в рамках проекта, посвященного 400-летию Дома Романовых в ОК «Сосны» (Управление делами Президента РФ) состоялись «Императорские чтения». В программе чтений была презентация памятной медали посвященной генералу М.Д. Скобелеву, а так же презентация книги «Генерал Скобелев». Среди приглашённых был морской офицер с легендарной подводной лодки К-19, капитан 1 ранга Глеб Сергеевич Богацкий. Как русский воин и ветеран он поддержал проект восстановления исторической правды о генерале Скобелеве и кратко рассказал о подвиге подводников атомной крейсерской лодки К-19.
Я рад, что судьба свела меня с этим героем-подводником, который и передал мне лично небольшую статью. Добавим лишь маленнький эпизод, который автор по скромности не включил в рассказ. Когда Генеральный штаб ВМФ представил 5 моряков с подводной лодки К-19 к званию Героя Советского Союза, Никита Хрущев наложил на представление следующую лукавую резолюцию: «За аварии героев не дают». Многая лета оставшимся в живых подводникам с К-19 и вечная память погибшим!
А. Алекаев

---

Впервые наш Военно-морской флот столкнулся с техногенной аварией реактора в 1961 году при возвращении атомной подводной лодки К-19 после боевого патрулирования в Северной Атлантике.

Анализируя отрывочную информацию о катастрофе на японской АЭС, участники похода 1961 года пришли к заключению, что события 1961 и 2011 года первоначально развивались по одному и тому же сценарию, и что операторы, управляющие реакторами, столкнулись с одной и той же проблемой — как наладить охлаждение активной зоны реакторов после их остановки, памятуя, что застой теплоносителя в реакторе при остановке циркуляционных насосов («Фукусима») или его утечка («К-19») неминуемо приведёт к перегреву и разрушению активной зоны с непредсказуемыми последствиями.

На фоне развивающейся экологической катастрофы мирового масштаба хочется вспомнить добрым словом моряков подводной лодки «К-19» — воспитанников Ленинградской школы подводного плавания, ценой своих жизней и здоровья, предотвративших подобную катастрофу в Норвежском море 50 лет тому назад. Выход подводной лодки «К-19» в 1961 году был знаковым в том смысле, что впервые за послевоенный период под угрозой атомного удара оказались военно-политические и военные объекты Североамериканского континента — тогдашнего вероятного противника СССР.

Это хорошо понимал не только командир, но и все члены экипажа. На корабле создалась какая-то особая атмосфера причастности к Большому событию, которая выльется в последующем в массовый героизм экипажа, возглавляемого замечательным командиром — Николаем Владимировичем Затеевым.

Навстречу судьбе

К исходу июня, завершив боевое патрулирование «К-19» в соответствии с боевым распоряжением подошла к Датскому проливу, расположенному между Гренландией и о. Исландия, где столкнулась с целым полем айсбергов. Для избегания столкновения с их подводной частью форсирование пролива осуществлялось на глубине близкой к предельной. Успешно преодолев пролив и войдя в Норвежское море, 1 июля лодка включилась в двухстороннее учение флота «Полярный круг» на стороне «западных».

Необходимость проведения учения обуславливалась тем, что в 1960 году на боевом патрулировании в Норвежском море находилась подобная и тоже головная американская подводная лодка «Дж. Вашингтон», в зоне досягаемости ракетного оружия которой находилось 16 крупнейших городов в Западной части Советского Союза. Был разгар «холодной войны».

К учению на стороне «восточных» привлекалась крупная группировка дизельных подводных лодок и противолодочная авиация Северного флота.

Задача «К-19» состояла в том, чтобы скрытно преодолеть противолодочные рубежи «восточных», войти под лед Гренландского моря и выполнить зачетную ракетную стрельбу ракетой в инертном снаряжении по боевому полю. К началу 4 июля ничто не предвещало предстоящей беды. Лодка шла малошумным ходом на установленной глубине в пределах назначенной полосы. Обе главные энергетические установки (ГЭУ) работали исправно на мощности 50%, давление в реакторах 200 атм, температура циркулируемого теплоносителя в реакторах в пределах 350°. Настроение в команде было приподнятое. Впереди ждал отдых в базе, кому-то светил отпуск, кому-то в ближайшие месяцы ДМБ.

И вдруг… В 4 часа 07 минут в центральный пост поступает доклад оператора, управляющего ГЭУ правого борта: «Давление в реакторе стремительно падает. Установка правого борта выводится из заданного режима». А это значит, что вода в аварийном реакторе кипит и 5 тонн радиоактивной воды в виде пароводяной смеси поступают внутрь подводной лодки, где «зона отчуждения» измеряется не десятками километров (как вокруг «Фукусимы»), а максимум десятками метров.

По кораблю объявляется: «Радиационная опасность! Зона строгого режима — реакторный отсек». Командир проходит в пульт управления главной энергетической установки, где уже находится Главный инженер-механик и командир дивизиона движения.

4.20. Проводится первое совещание. Выводы неутешительные: разгерметизация I контура аварийного реактора, видимо, произошла в необитаемой приданной части реакторного отсека. Туда же поступает и пароводяная смесь.

Циркуляционные насосы работают с перебоем. Температура в стержнях активной зоны повышается, подпиточные насосы с восстановлением давления не справляются. Не исключено, что разгерметизация произошла на напорном участке магистрали и охлажденная вода в реактор не поступает.

В 4.40 уровень радиации на пульте управления и в турбинном отсеке — 20 рентген в час, в реакторном — более 50. Температура в стержнях активной зоны поднимается до 450°.

К 5 часам командир приходит к выводу: охлаждать активную зону нечем. Самостоятельно справиться с аварией не представляется никакой возможности. Нужна помощь флота для эвакуации личного состава. Готовит телеграмму командующему с докладом о сложившейся обстановке. Приказывает всплыть на перископную глубину для передачи радиограммы.

В 5.20 осматривает горизонт. Море пустынное, штиль. И тут очередной «сюрприз» — работать передатчиком дальней связи нельзя. Затекло антенно-фидерное устройство Изоляции ноль. Похоже, что «последний парад наступает!». Приказывает — всплывать в надводное положение, а всем не находящимся у работающих механизмов выйти наверх. Открыть носовой и кормовой люки и вентилировать подводную лодку.

Обстановка к 6 часам 4 июля

Лодка продолжает движение прежним курсом в надводном положении. Работает энергетическая установка левого борта. Ход 10 узлов. До базы около 1200 миль, пять суток перехода. Радиационная обстановка ухудшается — в реакторном отсеке 100 р/ч, в турбинном и на пульте — 50! Хорошая погода может продолжиться недолго. Людей придётся убрать вниз и задраить носовой и кормовой люки. Уровень радиации в остальных отсеках — 10 р/ч. Через двое суток весь экипаж может получить дозу до 500 биологических рентген (бэр), в энергетических отсеках — ещё больше. Связи с командованием нет. Помощи в ближайшее время ждать неоткуда. Лодку через 2−3 суток ожидает судьба «Летучего голландца». Температура в активной зоне аварийного реактора растёт и после 600° выйдет из-под контроля (стрелка упрётся в ограничитель). Через час (а может два) температура может подняться до 1000°. При температуре 1200° начнётся разрушение активной зоны и вся эта «прелесть» — отработанный уран, изотопы плутония, стронция, сосредоточившиеся в донной части реактора в количестве 35−40 кг, могут дать такой эффект, что мало не покажется. В лучшем случае — тепловой взрыв и радиационный ожог для всего личного состава (свыше 1000 бэр). Неясно и как поведут себя термоядерные заряды ракет.

Не дремлет и инженерная мысль. Инженер-механик А. Козырев докладывает мнение, выработанное со своими ближайшими помощниками: монтировать нештатную систему охлаждения от питательного насоса напрямую через воздушный клапан реактора (до чего не додумались конструкторы). Подыскивается гибкий стальной проводник. Главное сомнение — сумеет ли личный состав справиться с электросваркой (штатных специалистов на подводной лодке не предусмотрено). Но другого выхода нет. Время не ждёт. Командир дает «добро» на подготовку задуманной операции, указав, что нужно подобрать для этого только добровольцев.

А сам сосредотачивается над картой, пытаясь разгадать, где могут располагаться завесы своих подводных лодок, понимая, что ближайшая помощь может придти только от них и направляет лодку в сторону их возможного нахождения. Но все не так просто. Они под водой и выходят на связь с командованием только в определённое время. Связисты докладывают, что ближайший сеанс связи в направлении КП флота подводные лодки — в 10.00 — 10.15. Нужно ждать около 4 часов, чтобы попытаться за 3 — 5 минут до сеанса связи своим маломощным передатчиком передать на них радиограмму о случившемся. А пока дело за инженер-механиками.

Укрощение реактора

В 6.30 инженер-механик докладывает командиру о завершении подготовки работ с реактором и собирает аварийные партии в центральном посту. Командир ещё раз напоминает, что дело это добровольное. Однако никто не дрогнул. Командир интересуется, кто будет осуществлять электросварку на крышке реактора. Отвечает лейтенант Корчилов. «Боря, — спрашивает командир, — ты хорошо представляешь, на что идёшь ты и твои люди?». Ответ: «Так точно. Но мы знаем, что так надо». Командир благословляет аварийные партии по-христиански: с Богом!

Работы начинаются. В отсеке уровень радиации 150 р/ч, в выгородке реактора температура 60°. В противогазах и защитном снаряжении на крышке реактора радиусом около метра работать очень трудно. Стекла противогазов запотевают, ничего не видно. Приходится периодически их снимать и дышать аэрозольным воздухом. Смены меняются каждые 15 минут. Работы продвигаются медленно. Выходящие, не снимая защитные комбинезоны, отдыхают 15−20 минут и снова в отсек. И только к исходу второго часа монтаж заканчивается. Последняя партия самостоятельно, без помощи, выйти уже не может.

Запускается питательный насос. Реактор «взбрыкивает» от попадания охлаждающей воды (видимо, в нём не меньше 1000°). Отсек заполняется высокорадиоактивным паром. Уровень радиации поднимается до 500 р/ч. Люди срочно переводятся в ракетный отсек (наверное, это нужно было сделать раньше, но кто же ожидал такой реакции активной зоны!)

Теперь нужно ждать, когда температура активной зоны войдет в контролируемый режим 600°. Ожидание томительное. Наконец, в 10.00 стрелка термометра очень медленно начала двигаться в сторону уменьшения. Ура! Температура в активной зоне под контролем! Гимн победителям!

Но состояние победителей неважное: тошнота, рвота, организуется всем постельный режим в первом отсеке. Доктор предлагает сухое вино или разбавленный спирт, но никого это уже больше не интересует…

Финал

Опыт и интуиция командира не подвели. Курс в направлении ближайшей завесы подводных лодок оказался правильным. Радиограмма, переданная маломощным передатчиком до начала сеанса связи в 9.55, была принята подводными лодками «С-270» (командир Ж. Свербилов) и «С-159» (командир Г. Вассер). Обе лодки устремились на спасение «К — 19».

С подходом «С-270» в 14 часов стало уже легче. Находящиеся наверху подводники «К-19» подход лодки Свербилова встретили с восторгом и криком «Ура!».

Сразу же началась эвакуация наиболее пострадавших и передача телеграммы командованию Северного флота средствами связи «С-270». Начался вывод энергетической установки левого борта. К 16 часам на «С-270» было эвакуировано 70 человек, а с подходом «С-159» — еще 50. На лодке остались 19 человек для расхолаживания реакторов обоих бортов и поддержания живучести. В 20 часов были эвакуированы еще 13 человек, подготовив подводную лодку к буксировке. В 4 часа 5 июля последние шесть человек перешли на «С-159». Температура активных зон реакторов — в пределах 150 — 160°. Дальнейшее расхолаживание переведено от аккумуляторной батареи. В Никольском морском соборе Санкт-Петербурга навечно на памятной доске занесён состав погибших моряков «первого броска» в борьбе с разъярённым реактором. Вот их имена: Борис Корчилов, Юрий Повстьев, Борис Рыжиков, Юрий Ордочкин, Евгений Кашенков, Семен Пеньков, Николай Савкин, Валерий Харитонов, Анатолий Козырев. Не представляется возможным перечислить весь состав этого героического экипажа, поражённого радиацией в пределах 320 — 1200 бэр (биологический эквивалент рентгена).

В отчёте о походе командир отметил, что в ходе аварии и её ликвидации на «К — 19» трусов не было, почти повторив заключительную фразу М.И. Кутузова в донесении Александру 1 о поведении русских войск в Бородинском сражении.

5 октября 2002 года в петербургском Мариинском театре состоялась презентация американского художественного фильма «К-19″, оставляющая вдов». «Комсомольская правда» 8 октября 2002 года писала: «Пока в России клепают халтурные сериалы про бандитов и проституток, Голливуд учит нас, как нужно любить свою Родину и её доблестных сынов».

В 2003 году скандинавские журналисты в беседе со своими коллегами посоветовали представить экипаж «К-19» к Нобелевской премии мира за предотвращение радиоактивного заражения Северных морей и всего Северо-Запада Европы. 23 октября 2005 года это представление было подано в Нобелевский комитет и почти год «К-19» была номинантом этой всемирно известной премии.

В 12 часов 4 июля 2011 года в Николо-Богоявленском морском соборе состоялась панихида по погибшим и преждевременно ушедшим из жизни морякам крейсерской подводной лодки «К-19», принявшим на себя удар новой энергии и вышедших из этой схватки победителями. Вечная им слава и вечная память!

http://www.k-244.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=155&catid=47&Itemid=143