 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 27.08.2011 |
Недавно группа православных христиан обратилась к дирекции Дома Пашкова с просьбой предоставить его помещения для проведения церемонии Фестиваля «Радонеж». Ничего необычного в такой просьбе не было — совсем недавно в рамках празднования Дня православной книги в Доме Пашкова проходила выставка православных книг, выступали деятели культуры, представители Российской Государственной Библиотеки (к ведению которой относится Дом Пашкова), священнослужители. Не очень ясно, что изменилось, но на этот раз реакция руководства библиотеки, в лице ее исполнительного директора В.И. Гнездиловского была другой: «Считаем необходимым … проинформировать Вас о том, что библиотека как сугубо светское государственное учреждение придерживается нейтральной конфессиональной политики и проведение массового мероприятия любой из конфессий в ее стенах не приветствуется». На устное разъяснение, что фестиваль не конфессиональный, духовно-нравственный и поддерживается Минкультом, он ответил «но все равно всем же понятно о чем он».
Итак, людям отказали в проведении культурного мероприятия на том основании, что эти люди — верующие. Непосредственно религии касается статья 14: «1. Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной 2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом» Как это связано с «сугубой светскостью» и «нейтральностью государства»?
Надо сказать, что отделение Церкви от государства не является в развитых странах универсальным принципом. В ряде стран Европы (например Греция, Великобритания, Скандинавские страны) существуют государственные Церкви; в ряде стран (например Испания, Италия, Германия) Церковь частично финансируется за счет налогов, даже в США, где принцип отделения церкви от государства проводится весьма последовательно, католические школы и госпитали получают государственную поддержку.
Ничего ужасного с этими европейскими странами не случилось, и существование государственной Церкви никоим образом не мешает им быть процветающими обществами с высоким уровнем личных свобод, высокоразвитой наукой и образованием. Русская Православная Церковь, однако, не требует пересмотра конституции и не стремится стать государственной — это ее постоянная позиция, которую недавно подтвердил протоиерей Всеволод Чаплин, комментируя результаты опроса, в ходе которого значительная часть респондентов поддержала идею государственной Церкви: «То, что Церковь становится более многочисленной и более активной, никак не означает пересмотра ее позиции в области отношений государства и религии… Церковь не старается подменить собой государство или сформировать некую политизированную идеологию. Люди, которые хотели бы видеть православие государственной религией, может быть, не вполне ясно понимают, что имеется в виду. Не думаю, что большое количество людей сейчас стало бы призывать к тому, чтобы Церковь стала органом власти, а именно это обозначает статус государственной религии»
Таким образом, в отличие, скажем, от Финляндии, в России нет и не предвидится государственного Православия — прежде всего, из-за нежелания самой Церкви. Поэтому наши борцы с клерикализацией впадают в (осознанное или не вполне) лукавство, когда объявляют, что борются со «сращиванием» Церкви и государства. Ничего похожего на такое «сращивание» — хотя бы на уровне развитых европейских стран — в нашей стране не происходит, до финского или хотя бы немецкого уровня госклерикализма нам очень далеко, и Церковь не мечтает о таком положений дел даже в качестве отдаленной цели.
Что же происходит — и что вызывает сопротивление? Исторически наша страна пережила долгий период насильственной дехристианизации; власть была захвачена воинствующими атеистами, которые сначала развязали настоящий геноцид по религиозному признаку, затем, в менее кровавой фазе своего правления, использовали всяческие притеснения и массированную госпропаганду, чтобы держать людей подальше от Церкви. Слово «геноцид» тут не является эмоциональным преувеличением — согласно определению, «Геноци?д (от греч. ???— род, племя и лат. caedo— убиваю) — действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую» Атеистическая диктатура практиковала именно геноцид против православных христиан — в том числе с помощью физического истребления духовенства и верующих и уничтожения храмов и монастырей, и делала это именно с целью уничтожить Церковь как таковую. Цель эту атеисты объявляли прямо и недвусмысленно.
В результате не только Церкви, но и стране в целом, ее культуре, ее национальной идентичности, были нанесены глубочайшие раны, было создано глубоко неественное для европейской страны положение дел, при котором люди были отторгнуты от самых основ национальной и общеевропейской культурной идентичности. Насилием и террором было осуществлено глубокое обесхристианивание общества.
Сегодня, когда Церковь уже два десятилетия действует в условиях свободы, наблюдается процесс постепенного заживления ран нашей страны, постепенного возвращения к здоровому и естественному положению дел — так на лице человека, который поправляется после тяжелой кровопотери, синюшная бледность постепенно сменяется просто бледностью, а потом, возможно, и более здоровым цветом лица. Этот процесс возвращения от идеологической зачищенности к нормальному и естественному присутствию Церкви в жизни страны и вызывает ярость у сегодняшних фанатиков атеизма.
И вот на этих фанатиков нам стоит обратить внимание. Начнем с примера. Существуют некоторые религиозные секты — например, ваххабиты — которые полагают желательным положением дел подавление представителей всех других взглядов и утверждение своей идейной монополии. Как бы мы реагировали, если бы некий государственный пост занимал открытый ваххабит, который бы использовал свой пост для подавления всех остальных — христиан, неваххабитских мусульман, иудеев и так далее? Несомненно большинство из нас сочли бы такое положение дел неприемлемым и стали бы задаваться вопросом, когда это ваххабизм успел сделаться официальной государственной идеологией в России.
Но конституция — обратим на это внимание, запрещает установление не только религиозных идеологий в качестве государственных. Она запрещает вводить какую-либо госидеологию вообще — в том числе, атеистическую. Статья 13 Конституции Российской Федерации гласит: «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Когда государственный чиновник отказывает верующим людям в законной просьбе именно на том основании, что они верующие — это идеологически мотивированное притеснение, и нам впору задаваться вопросом, когда это атеизм вернулся в качестве государственной идеологии и как это мы не заметили отмены 13 статьи конституции.
Что же, мы уже привыкли, что про «светскость государства» и «нейтральную конфессиональную политику» говорят представители только одной конфессии — воинствующих атеистов. И привыкли к тому, что это не имеет отношении ни к светскости, ни к нейтральности — это имеет отношения к навязыванию в качестве государственной идеологии взглядов совершенно определенной секты — секты воинствующих атеистов. Эта секта ничуть не лучше любой другой — и предоставление ей возможности определять политику государства выглядит как раз грубым нарушением нейтральности.
Разумеется, человек имеет право быть атеистом — в том числе воинствующим, пока он не нарушает уголовный кодекс. Но светскость государства обозначает именно то, что государственные посты не должны контролироваться какой-либо сектой — в том числе сектой воинствующих атеистов.
