 |
| Радонеж | Василий Анисимов | 20.08.2011 |
- Визиты были яркими, разноплановыми и стали, действительно, событиями для верующих. Они оказывают влияние на общественную и духовную жизнь страны.
— А в чем это выражается?
- Конечно, никто никаких решений и постановлений не принимает. Но вот, скажем, наш омбудсмен Нина Карпачева полностью поддержала концепцию прав и свобод человека, которую разработала Русская Православная Церковь и которую проповедует Святейший Патриарх. Министр образования и науки Дмитрий Табачник, выступая на чернобыльской конференции, предложил часть социальных функций государства передать Церкви и соответствующее госфинансирование. Очень любопытны были высказанные им мысли о «русском мире» как «нестяжательной цивилизации». Патриарх выступает с концептуальными размышлениями, которые дают какие-то новые измерения проблемам современности. Так было на форуме православных женщин и встрече с ректорами вузов. Но я бы хотел отметить, что визиты Патриарха в Киев на День Крещения Руси оказывают влияние и на Россию.
— А каким образом?
- Патриарх и Россию возвращает к своим духовным корням, к идеалам святости древней Руси, к родной истории, где Киев занимает не последние место. Думаю, в России не много осталось уважающих себя чиновников, общественных деятелей, которые не посетили бы Киев и Лавру. Причем не только федерального, но регионального уровня. Вот недавно губернаторы Урала были, передали Лавре в дар уникальную икону Божией Матери, сделанную из уральских самоцветов, чтобы Святая Лавра помнила и молилась об уральцах. Артистическая элита, бизнесмены, уставшие от куршавелей, тоже как-то поворачиваются в эту сторону. Иногда даже целыми корпорациями. На днях было сообщение, что одна из них запланировала совет директоров (сорок человек) в Киеве провести с непременным посещением Лавры. По стопам Патриарха. Это тоже результаты визитов. Ведь в России, да и в других странах бывшего Союза уже выросло целое поколение людей, которое исколесило Америку, западную Европу, Ближний Восток, Индию и Китай, а о Киеве вообще никакого представления не имеет. Да и особой необходимости в этом не видит.
— А кто же в этом виноват? Есть ли в Киеве условия для современного туризма и паломничества?
- Условий, конечно, нет, в том смысле, что, побывав в дальнем зарубежье, большинство паломнических отечественных тягот и лишений представляются совершенно абсурдными, особенно в современном мегаполисе. Новая столичная власть, впрочем, объявила о намерении догнать и перегнать соседние столицы — Варшаву, Прагу, Будапешт и др. — по европейскости и в ближайшие годы вложить десятки миллиардов евро в транспортные и прочие инфраструктуры мегаполиса и даже объявила о всегородском обсуждении своих проектов. Однако об очевидном преимуществе Киева перед всеми столицами — то, что он исторический центр Руси, родина Церкви восточных славян, средоточие ее древнейших святынь — речь не ведут. Хотя возрождение Киева как всемирного центра православного паломничества могло бы лежать в основе всех планов по его развитию. А для этого нужно возрождать киевские святыни, строить современные паломнические центры, гостиницы, музеи, транспортные стоянки, чтобы люди семьями могли помолиться у древних святынь своего отечества.
— Но, судя по полемике вокруг десятинной Церкви, возрождение идет со скрипом. Даже экс-президенты Леонид Кравчук и Виктор Ющенко выступили в защиту ее фундаментов и против восстановления храма.
- Бедные фундаменты и не знали, что у них столько ценителей и радетелей, поскольку лет десять за забором в заплеванности и замусоренности пребывают. Под чутким руководством Леонида Кравчука, когда он курировал атеистическую работу в ЦК КПУ, не одна сотня православных храмов была перепрофилирована и разрушена, видимо, чтобы фундаменты было легче изучать. Знаешь, если бы царское правительство и сами государи-императоры так же относились к нашему духовному наследию, как родная украинская власть, то Киев так бы и оставался захолустным городишкой с 10 тысячами населения, каким был до начала 19 века. С огромным количеством заросших руин. Все, что мы сегодня в Киеве видим, — это возрожденные или построенные за два века святыни. А около двухсот храмов и памятников мы можем видеть лишь по фотографиям, поскольку они были разрушены за время советской власти. В Иерусалиме тоже ни одной древней постройки не сохранилось. Все возведено, большей частью, в 18−19 веках. Разве мы едем на Святую Землю, чтобы фундаменты рассматривать? Мы едем к святыням, пусть даже и восстановленным, и само посещение мест земной жизни Христа для нас потрясение. При Щербицком умели и остатки старых Золотых ворот сохранить и новые над ними возвести. Теперь разучились? Киев должен не только называться колыбелью нашей Церкви, цивилизации, святым градом, но и всем своим видом свидетельствовать об этом, как это и было сто лет назад. Патриаршие визиты в Киев на День Крещения Руси и само празднование подталкивают к осознанию этого.
— А как оценили визиты украинские СМИ?
- С информативной точки зрения, они освящались широко, подробно и по телевидению, и в газетах, и в сети. А с точки зрения аналитичности и оценочности, я бы сказал — в русле всеобщей профессионально-культурной деградации. Что, впрочем, стало уже обычным явлением для всей гуманитарной сферы. Вот перед визитом в Киеве прошел всемирный фестиваль поэзии: было немало известных поэтов из России, Америки, Европы, Украины, русскоязычных и украиноязычных. Он длился несколько дней, поэты читали стихи, я был в первый день — получил огромное удовольствие, даже пару новых имен украинских поэтов для себя открыл. Потом почитал отчеты, а там ни слова о поэзии — одна желтизна, какой поэт с какой музой появился, в каком ресторанчике завис. То же у нас происходит и с кино: скажем, ежегодно в Киеве проходит международный кинофестиваль «Молодость», на который много замечательных лент привозят. А в отчетах — все, кроме кино: где кто остановился, что пили-ели, какие казусы случились и т. д. Так и в освещении патриаршего визита. Можешь посмотреть подборку материалов о нем в сети. Ни слова о главном — проповедях, выступлениях, беседах, один околоцерковный треп в соответствующей тональности.
Вот Екатерина Щеткина из «Зеркала недели» учуяла некий «канализационный запах», который сопровождал визит. Хотя этой даме давно пора самой наконец-то помыться, и все запахи от нее уйдут. Стайкою наискосок. Целая группа «экспертов», в том числе и некто по фамилии Высоцкий, оговорку Патриарха у памятника равноапостольному князю Владимиру поставили главным пунктом зубоскальства. При этом из текстов видно, что люди не знают о существовании святого равноапостольного Кирилла, памятники которому стоят в Украине, и в Киеве в частности, и который является небесным покровителем Патриарха. Александр Заец, руководитель какой-то атеистической лавочки, именуемой «Институт религиозной свободы», вещает: «С каждым годом внимание граждан и власти к визитам Патриарха Кирилла в Украину заметно уменьшается». С чего он это взял? На чем основывается? Непонятно. Но все это гуляет по сети. Словом, из года в год одна и та же картина: во время патриаршего визита все униато-раскольничьи моськи повыскакивают, потявкают, оболгут-переврут — и назад по конурам.
— Но в этом году Виктор Янукович не был на торжествах в Киеве.
- Он и в прошлом году не был, но во время каждого визита и президент, и премьер-министр находят возможность встретиться с Патриархом. Конечно, уния и расколы не дремлют, интригуют, устраивают различные информационные провокации, стараясь испортить отношения между Блаженнейшим и Патриархом, президентом и Патриархом, властью и Церковью. Хотя и во власти есть люди, интригующие против Православной Церкви. Недавно на одном провластном телеканале показали сюжет ко Дню независимости, где отлученный от Церкви М. Денисенко (Филарет) представлен пламенным борцом за эту самую независимость.
— Ты полагаешь, что власть вновь будет разыгрывать раскольничью карту?
- Ну, а как можно еще объяснить, если гэкачеписта, учившего «давить демократию танками», объявляют борцом за свободу и независимость? Я вот всегда полагал, что абсурд — не что иное, как некий творческий прием, призванный обнажить экзистенциональное состояние человека и пр., но никак не реальность. У нас же в Украине — это реальность и вполне привычная. Преданный анафеме самозванец, крупный вор, ограбивший Церковь, ходит в патриарших нарядах, все это прекрасно знают, но относятся, как односельчане к гоголевскому Пацюку — куда ж от него деться? Еще и на «совместные» богослужения на юбилей независимости тянут. И он ведь там будет не детей развлекать, передвигая взглядом вареники, а святотатствовать. Но это нормально.
— Говорят, что в этом году в Украине День независимости отметят с размахом, с военным парадом, демонстрациями?
- Конечно. На День Победы — когда и надо было проводить военный парад, поскольку это великая, воинская победа, украинские фронты брали Берлин, водружали знамя над Рейхстагом, — от него отказались. Пожалели нашу славную боевую технику, она еще советская и двух парадов в год может не выдержать. А вот на День независимости надо показать всю нашу героическую воинскую доблесть и славу. Хотя эта независимость была обретена не только без единого выстрела, но даже и без демонстраций.
— Ты скептически относишься к этому празднику?
- Я со скепсисом отношусь к этим глупым фанфарам, к мифологии и лжи, которую нам навязывают. Россия на год раньше объявила независимость от Украины и прочих республик, у нас же целый год не решались осуществить «вековую мечту украинского народа» — жить независимо от России, — и если бы не путч, не решились бы до сих пор. Мы все участники тех событий. Все высшее руководство Украины поддержало ГКЧП — и Кравчук, и Гуренко, и генералы, армейские, милицейские, чекистские. А что хотели путчисты? Они хотели вернуть страну в сталинские времена, ненавидели Горбачева, демократию и свободу, которые были реальной угрозой их властвованию. Сопротивление путчу оказали москвичи в Белом доме, в Киеве никто даже пикета не организовал, ни националисты, ни демократы — все, по слову Кравчука, занимались уборочной. Все центральные и столичные газеты, за исключением двух, перепечатывали постановления ГКЧП. Такую же позицию занимало и украинское телевидение. Когда же путч провалился и замаячила расплата, то никто из украинских гэкачепистов не захотел по примеру Анатолия Лукьянова обогащать в Матросской тишине украинскую словесность своими стихами. Все Политбюро ЦК КПУ во главе со Станиславом Гуренко и Леонидом Кравчуком немедля преобразилось в украинских буржуазных националистов, несгибаемых борцов за независимость Украины. В пожарном порядке подконтрольная коммунистам Верховная Рада приняла Декларацию о независимости. И стали недосягаемыми для российской или союзной Фемиды.
— Но ведь Компартию Украины запретили за поддержку путча?
- Это еще одна страница абсурда: партия, которая контролировала все и вся, саму себя запретила, при этом никого не привлекли ни к какой ответственности. Все сохранили свои должности и даже укрепились: партноменклатура пересела из партийных кресел в государственные. Меня в то время от редакции отправляли в Москву, я встречался с Генеральным прокурором Степанковым, читал протоколы допросов Кравчука, мы даже один из них опубликовали. Нет никаких сомнений, что он должен был свой томик стихов в Матросской тишине написать. Ситуация была, как в «Операции Ы»: любо гэкачепистам удастся спрятаться под зонтиком независимости, либо их поволокут в прокуратуру. Я много раз писал, что у нас памятник независимости надо создавать в виде скульптурной композиции из фигур перепуганных гэкачепистов: Кравчука, Гуренко, Плюща и прочих. Это было бы намного честнее, чем рассказы Леонида Кравчука, которыми нас почуют перед каждым Днем независимости, о том, как он с младых ногтей горел желанием стать могильщиком коммунизма, осуществить мечту украинского народа о своей державе, как эту державу создал, как ее, малютку, пеленал, и от колыбели передал всем нам. Слушаешь, и слезы на глаза наворачиваются.
— Но ведь народ поддержал независимость на референдуме.
- Конечно. Он поддержал декларацию о суверенитете, наполненную самыми высокими и светлыми целями — о процветании, братстве, благополучии всех и каждого. Я, правда, не уверен, что хоть один пункт этого светлого будущего за 20 лет выполнили. Тогда же была запущена пропагандистская кампания: по почте, в каждую квартиру доставляли ворох листовок, доказывающих, что Украина — самодостаточная во всем страна, с гигантским промышленным потенциалом, главная житница мира, занимает лидирующие в мире позиции по производству валового продукта на душу населения и т. д. Словом, не пора ли нам наконец-то пожить по-человечески, в достатке, в своей правде и воле? В условиях разрухи, купонов, гиперинфляции это было как мед на раны. Но я хочу напомнить, что пропаганда благ от разделения была не только в Украине, но и в России.
— Что ты имеешь в виду?
- Я видел подготовку к празднованию двухлетия независимости России в Москве в 1992 году. Тогда проходил международный журналистский форум, в котором я участвовал. Он собрал много американцев, европейцев, которые занимались журналистикой расследований.
Это была долужковская Москва, в жесточайшем кризисе, вся облупленная, замызганная, с огромным количеством людей, которыми были заполнены улицы, проходы и переходы. Они торговали, чем могли, в основном перепродавали купленное — продукты, хлеб, сигареты. День независимости — это, если не ошибаюсь, был первый праздник в новой, свободной России. Мы жили в гостинице «Москва» у Кремля, заседания форума проходили на факультете журналистики МГУ, напротив еще не застроенной Манежной площади, где проводились подготовка и репетиции парада в честь этого Дня. Коллеги-американцы как-то сразу увидели в параде нечто родное, но не могли взять в толк, в честь какой независимости праздник и от кого? В каком сражении она была обретена? Им объясняли, что вот, мол, веками все эти хохлы, молдаване, кавказцы и прочие «тюбетейки» высасывали соки из матушки России, довели ее до ручки, и самая великая и богатая страна мира оказалась с самым бедным, вымирающим народом. А два года назад всех дармоедов и нахлебников стряхнули с себя — и теперь счастью нет предела. Мы пошли посмотреть, как будут репетировать слезы радости на глазах, но не увидели — с этим как-то не очень клеилось.
— А в Киеве, конечно, все «склеилось»?
- Разумеется. Ведь мы народ более эмоциональный, сентиментальный. Исторически так сложилось, что если у нас человек даже о самом себе, родном, задумается, комок к горлу подкатывает, и слезы льются сами. Думы, мои, думы! Хотя те слезы, которые нам ежегодно демонстрируют в репортажах с празднования Дня независимости, тоже не слишком убедительны. Потому что на самом деле не много найдется людей, которые могут сказать, что 20 лет назад они не жили, а мучились, теперь же процветают. Вся статистика говорит об обратном.
То, что у вас переименовали День независимости в День России, — правильно. Нашими независимостями была разрушена великая страна, с великими трагедиями, свершениями и победами, разрушено многовековое братство наших народов и поколений. Вместе создавали, защищали, столько всего перенесли — чего же при свободе разрушать? Даже Иосиф Бродский, великий поэт и диссидент, у которого было немного поводов питать теплые чувства к изгнавшей его стране, на независимость Украины откликнулся знаменитым стихом, полным горьких упреков и обид. Так что разошлись по своим углам, тихо и мирно, по взаимному согласию, в надежде, что порознь будем жить лучше и счастливее — чего же парадами и фейерверками развод отмечать?
— А в Украине когда-нибудь переименуют?
- Думаю, нескоро. Понимаешь, мы хотим быть, как все. А во многих странах празднуется день независимости как начало государственности. Для этого необходим вполне стереотипный набор исторических событий. Одна страна или империя должна захватить другую, угнетать, грабить коренной народ, который в конце концов восстает, после кровопролитных войн изгоняет захватчиков, устанавливает свою власть на своей земле и создает независимое государство. Героям устанавливают памятники, утверждают гимн, герб и форму правления, а сбросивший оковы народ показывает чудеса социально-экономического и культурного развития. Отчего день независимости в глазах благодарных граждан с каждым годом становится все более значимым. У нас, как ты понимаешь, с выбором страны, от которой мы отнезависимились, особых проблем не было. Не Молдову же с Белоруссией или исчезнувший Союз таковыми считать. Выбрали, естественно, Россию.
Но начались сложности. Россия на захватчицу в рамках Союза как-то не тянула, наоборот, от нее на заре Советской власти в пользу Украины отрезали Новороссию и прочие земли, которые Украиной никогда не назывались, а после войны — Крым. К тому же сама Россия, о чем мы с тобой уже говорили, свою независимость объявила годом раньше. Никаких столкновений или вооруженных конфликтов из-за независимости Украины не было. Как и не было реального врага в лице России.
— Поэтому его надо было выдумать.
- Совершенно верно. Чем мы в Украине и занимаемся все последние два десятилетия. Мне как-то в руки попал сборник билетов по истории для поступающих в вузы. Третий вопрос каждого билета звучал примерно так: дальнейший упадок или уничтожение украинскости, украинского земледелия, промышленности, языка и т. д. Как правило, по вине России с 16 века до Ющенко. Я очень удивился: сколько ж можно беспрерывно гибнуть и разрушаться. Откуда-то надо появляться, чтобы было чему погибать.
— Почему до Ющенко?
- Сначала все украинское губили до 1991 года, после победы оранжевой революции Кравчука и Кучму объявили «старой преступной властью», и, естественно, упадок продлили на время их правления. Что по-своему справедливо: при них началось вымирание народа, которое, впрочем, продолжается до сих пор — население сокращается в среднем по 400 тысяч в год.
Русские и украинцы всегда ощущали себя единым, единокровным, единоверным народом. Вместе создавали и Киевскую Русь, и Российскую империю, и Советский Союз, множество раз проливали за них свою кровь, как за свое Отечество. Россия никогда не захватывала Украину, и они никогда не воевали друг с другом. Но были случаи, когда часть украинцев выступала на стороне шведов, поляков, татар или фашистов. Таких случаев в истории пять-шесть, что на фоне нескольких сот войн, которые русские и украинцы сообща вели против общих неприятелей (вплоть до Великой Отечественной и Афганистана) — капля в море. Но именно они изучаются в школах как примеры русско-украинских воин, их участники объявляются борцами за независимость Украины и ее героями (Мазепа, Петлюра, Бандера), на месте тех событий установлены памятники (Конотоп, Батурин, Круты). Это должно свидетельствовать, что у нас такая же героическая история борьбы за независимость, как у других: было кому и с кем на нее бороться.
Россия не захватывала Украину, но уничтожала украинский народ похлеще любого захватчика, отсюда, скажем, любимая мифологема Виктора Ющенко: голодомор как геноцид украинского народа. Его жертвам опять-таки установлен памятник. Идеология лживая, простенькая, примитивная, но действенная, к тому же обильно оплаченная западными грантами. Мне еще в 1990-е один знакомый историк (тогда все бедствовали) сказал, что надеется поправить свое финансовое положение, поскольку ему предложили грант на написание книги об украино-российских войнах. Я очень удивился: где он эти войны наскребет, тем более на книгу? Он ответил, были бы гранты, а войны найдутся, и украино-российские, и украино-белорусские, и украино-молдавские, и украино-польские — любые. Поэтому независимая Украина как русофобский проект внедрялся давно и не без успеха.
— Но он и в самой Украине не всеми воспринимается?
- Конечно. Отсюда и трагическая разделенность страны. Русофобия не принимается ни в Одессе, ни в Харькове, ни в Днепропетровске, ни на Донбассе, ни в Крыму. А когда она сопровождается еще и административными репрессиями против русской культуры, русского языка — при Тимошенко школьникам даже на переменах запрещали на русском общаться, — это только углубляет разделенность. Поэтому надо отделять русофобию от независимости, а это получается с трудом. Хотя всем очевидно, что эта идеология саморазрушительна. Чтобы нам 20 лет назад ни сулили, ныне мы занимаем предпоследнее место в Европе по бедности, да и по прочим показателям уверенно пасем задних. И никакими ежегодными парадами не вернешь те сотни сел, которые тоже ежегодно исчезают с карты Украины. Разделенная в себе держава не может быть ни эффективной, ни продуктивной.
— Но это проблема не нова. О ней говорят все годы независимости.<br>
- И решали одним и тем же способом. Помнишь, как при Кучме одним махом в Одессе закрыли все русские школы в Украине? Что, после этого Одесса стала Львовом? И сегодня выдавливание русского языка продолжается. Встретил недавно одного предпринимателя, он говорит, что целый день какие-то платежки переводил на украинский. Раньше можно было и на русском, а теперь — нельзя. Этой весной на философском факультете Киевского университета, где, кстати, выступал Святейший Патриарх, проходила конференция, посвященная наследию киевлянина, русского богослова и философа о. Сергия Булгакова. Конференция замечательная, но я обратил внимание, что все без исключения университетские доклады — на украинском. Оказывается, раньше, при Ющенко, можно было и на русском, а теперь — нельзя. Спрашиваю, почему нельзя, может, Конституция запрещает? Конституция не запрещает, но вот есть некое распоряжение, и с этим «теперь строго». Так что, несмотря на все заверения Януковича, Азарова, Табачника, русский язык выдавливали и продолжают выдавливать. А это, как ты понимаешь, не способствует единению.
— А что способствует?
- Власти и нашему молодому независимому государству есть у кого учиться объединять людей — у своей родной Украинской Православной Церкви, которая старше нашей державы на тысячу лет. Ведь когда Блаженнейший Митрополит Владимир почти два десятилетия назад прибыл в Украину, нестроений в церковной жизни было гораздо больше, чем в государственной: еще был жив воинствующий атеизм, общин было немного, они были деморализованы Филаретом, ограблены им, бежали в раскол, унию. Было и давление, и искушение, но митрополит никого не предал, не разорвал тысячелетних братских уз с Россией, Белоруссией, никого не отверг, не запрещал и не проталкивал ни один язык, а стал объединять людей в Церкви, в служении Богу, человеку, народу и той же Украине. И когда все рушилось — наука, культура, промышленность, сельское хозяйство и т. д., — Православная Церковь взрастала, несмотря на гонения и притеснения властей. Она возродилась: количество приходов увеличилось в пять раз, монастырей — в 25. Причем во всех регионах страны (за исключением Галиции, где униаты насилием захватили сотни православных храмов). По всем опросам за последние десять лет Церкви люди доверяют больше, чем всем институтам власти вместе взятым. Если в УПЦ десятки миллионов людей всех языков, регионов и сословий чувствуют себя братьями в родном доме, почему они не могут стать такими же в родном Отечестве?
