Многолетние конфликты вокруг собственности церковных приходов вступили в новую стадию
Конфликт вокруг реставрационных мастерских в Кадашах обусловлен тем, что у государства нет внятной позиции по вопросу возвращения церковного имущества На церковных воротах — замок. А над воротами — плакат: «Мы ждем возвращения храма верующим с 1992 года. Позор гонителям Церкви!». Во дворе никого. Обойдя церковную территорию вокруг, обнаруживаю еще одни ворота — поменьше, тоже запертые, но тут уже есть люди. Выяснив, кто я такой, они меня пропускают. Вот так и оказываюсь на конфликтной земле, что в ограде московского храма Воскресения Христа в Кадашах. Это центр столицы, Замоскворечье, неподалеку Третьяковская галерея. О том, что происходит на территории этого старинного храма, сейчас много разговоров, самых разноречивых комментариев. До совсем недавнего времени здесь располагались мастерские Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Грабаря. И вот директор этого центра Алексей Владимиров сообщил, что группа прихожан силой захватила помещение, которое занимали реставраторы, так что теперь под угрозой разрушения оказались музейные ценности. Руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой потребовал возбуждения уголовного дела по этому факту. Ситуация меняется каждый день. Появилось судебное решение в пользу прихожан. Только что оно отменено. Сотрудники центра обратились за помощью к Патриарху Алексию. Один из высших иерархов Русской православной церкви архиепископ Истринский Арсений заявил, что проблему с помещением в Кадашах решать, конечно, нужно, но только цивилизованным путем. Сами прихожане считают свои действия вполне цивилизованными. — Мы ведь не с улицы сюда пришли, — объясняет мне один из них, русобородый юноша Александр, — наша община действует на церковной территории уже больше десяти лет, с тех пор как было принято решение о возвращении храма верующим. Все это время шли богослужения вот в этой маленькой часовне. Мы терпеливо ждали, когда реставраторы освободят основное здание храма, понимали, что нужно время, чтобы им подобрали подходящее помещение. Но всякому терпению есть предел, к тому же стало ясно: освобождать храм засидевшиеся гости не спешат или вообще не собираются. Никакого захвата не случилось. Мы просто вошли в свой храм и стали в нем молиться. Вот и охранник подтвердит, что насилия с нашей стороны не было. Охранник согласно кивает. Милиционер, прогуливающийся вдоль ограды, пожимает плечами: наше дело, дескать, сторона, вмешиваться тут не во что. Юрисконсульт общины Антон Зельдович, который дежурит тут же, у ворот, открывает увесистую папку с бумагами и документально объясняет нейтралитет правоохранителей. — Нет у реставраторов права собственности на этот храм, а у нашего прихода есть. Церковь принадлежит православной общине с XVII века, с тех пор как два купца ее построили, а предшествующие церковные постройки и вовсе с XV века ведут свою родословную. Никогда не было никаких законных оснований отбирать храм у верующих. А поиск подходящего помещения для временных квартирантов — не наша проблема, а государства. Позиция государства — это как раз то, во что упирается конфликт в Кадашах, как и во многих других церковных приходах по всей стране. Точнее сказать: отсутствие внятной позиции. Так считает адвокат Михаил Воронин. Он ведет дела сразу нескольких церковных приходов, которые намерены вернуть свою собственность. — Пока у нас в производстве десять таких дел, — рассказывает он мне, — но готовы подать подобные иски еще 158 приходов только в Москве. Сейчас идет наработка правового потенциала для разрешения в целом всех вопросов, связанных с собственностью церковных приходов. Как только будет отработана такая технология, мы передадим ее и в другие епархии. И проблема будет решаться уже в масштабах всей страны, где больше 20 тысяч приходов. Тут ведь что принципиально важно. Речь идет не о собственности Русской православной церкви, а о коллективной собственности граждан, церковных приходов. Ее создавали не Церковь, не клир, а граждане, которые регистрировали конкретный приход. Поэтому не правы те, кто пугает общество появлением нового суперсобственника, этакого олигарха в лице Церкви. Еще говорят: опасно возвращать церковную собственность, тогда ведь и дворяне, князья всякие предъявят свои права. Нашли кем пугать! Да русское дворянство в качестве собственника вело себя в отношении своего Отечества в тысячу раз лояльнее и благороднее тех, кто грабил страну в 90-е годы, а теперь пытается нас запугать. А собственность православных приходов вообще была национальным «золотым фондом». Таковым и должна остаться. Но для этого нужно соблюсти закон — только и всего. Судебные дела, которыми занят адвокат Воронин, похожи друг на друга как капли воды. Они, может быть, внешне не столь драматичны, как конфликт в Кадашах, потому что развиваются в основном на бумаге и происходит это годами. Но когда в такие бумаги вчитываешься, диву даешься: как же непохожа реальная картина на ту, что зачастую рисуют критики Русской православной церкви, упрекая ее в привилегиях и господдержке. Попытки церковных организаций вернуть хотя бы часть собственности, принадлежавшей им до ограбления большевиками, вызывают жесткое противодействие. Набор аргументов стандартен. Говорят о том, что за долгие годы у зданий и земли появились новые хозяева, которые вложили в собственность немалые средства и не могут отвечать за экспроприаторов. Говорят, что предметы культа стали музейными ценностями и принадлежат всему народу, а не одному приходу, и содержать их в сохранности сподручнее государственным структурам и учреждениям культуры. И еще о том, что переселение нынешних обитателей церковных сооружений — процедура дорогостоящая, где взять деньги? Спрашивают об этом почему-то у церковников. Так, например, было в случае с Государственным музеем Востока, который занимает здание храма пророка Илии на Воронцовом поле, неподалеку от Курского вокзала. Директор музея Владимир Набатчиков составил смету стоимости переселения музейных фондов, которая составила ни много ни мало 150 миллионов долларов, и, показав ее одному из иерархов РПЦ, спросил: «Есть у вас такие деньги?» «Нет», — растерянно сказал тот. И вопрос на несколько лет завис. Теперь растерянность прошла. Но остается недоумение. Почему Церковь должна думать о том, куда переселять обитателей ее храмов, о том, сколько это стоит и где брать на это деньги? Почему культовые объекты, предметы перевели в государственную собственность? Их создавали и покупали для храмов и богослужений, а не для музеев и выставок. Андрей Рублев писал иконы не для государства, а для прихода. Савва Мамонтов и Павел Рябушинский завещали здания конкретно храму Илии пророка, а не музею Востока. Почему стремление вернуть свое считают агрессивностью? А передачу собственности законным хозяевам всего лишь в пользование называют благодеянием? Ведь государство только продекларировало намерение вернуть верующим храмы и другое имущество. Было на этот счет распоряжение президента Ельцина, было постановление правительства, было даже заключение Совета Европы, которое обязывало Россию «в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций"… Не было только главного. Никто ничего пока так и не вернул русским храмам. — До сих пор ни один из двадцати тысяч православных приходов не получил ничего в собственность, — говорит адвокат Воронин. — В лучшем случае они получают свое имущество от государства в пользование. И то малую часть. С боем, унижениями. Это вовсе не пристрастная оценка заинтересованной стороны, а юридический факт, который и на мировом фоне выглядит вопиющим. Недавно высказался по этому поводу даже не самый горячий сторонник РПЦ Лоуренс Юззелл, президент крупной международной религиозной организации: „… Союзники патриархии в Думе выступили со скромным предложением предоставить религиозным организациям право собственности на недвижимое имущество, используемое исключительно в религиозных целях. (Большинство церковных зданий, даже те, что активно используются православными приходами, возрожденными после распада СССР, формально все еще принадлежит государству — при желании оно может „на законных основаниях“ взимать с этих приходов арендную плату и даже выселить их“.) Даже это предложение, предоставляющее религиозным организациям лишь те права, что естественным образом признаются за ними в других странах, было отвергнуто». … В двух шагах от Красной площади, на Никольской улице, располагается Патриаршее подворье Заиконоспасского монастыря. Впрочем, прихожане ютятся в малой части строений, доставшихся им в виде руин. Основную территорию занимают Российский государственный гуманитарный университет и в партнерстве с ним множество коммерческих структур, в том числе — ресторан «Годунов». Староста прихода Геннадий Самойлов показывал мне многолетнюю переписку с властями. Обращался с прошениями к столичному мэру и сам Патриарх Алексий. Однако вместо того чтобы вернуть собственность приходу, ее намереваются использовать для строительства гостинично-развлекательного комплекса! Путь у прихожан в таких ситуациях остается один — в суд. И они становятся на этот путь. Уже поданы иски в отношении приходов и Патриаршего подворья Заиконоспасского монастыря, и храма пророка Илии на Воронцовом поле, и ряда других московских храмов. Остальные ждут результата. Ждут не только в столице.
