 |
| Литовский курьер | Михаил Федотов | 24.06.2011 |
Инициатива Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ, который опубликовал «Предложения об учреждении общенациональной государственно-общественной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении» несколько месяцев назад, произвела эффект разорвавшейся бомбы. С одной стороны, программе аплодировали, говоря, что это шаг России навстречу таким странам, как страны Прибалтики.
В самой же России разгорелась жаркая дискуссия, в которой оппоненты идеи «десталинизации» увидели попытку пересмотреть весь исторический контекст современной России с попыткой возложить вину за развязывание Второй мировой войны на СССР, пересмотреть итоги событий 80-летней давности, а победителей приравнять к оккупантам. «Литовский курьер» встретился с председателем Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ Михаилом Федотовым и расспросил про оцениваемую противоречиво программу из первых уст.
Увековечивание жертв
— Михаил Александрович, в России, как и в Литве, активно обсуждается тема так называемой программы «десталинизации», которая была частично затронута на встрече с главой МИД Литвы Аудронюсом Ажубалисом. Согласно сообщению пресс-службы министерства, Литва очень позитивно оценивает эту программу, а Вас министр даже поблагодарил.
- В нашей программе ни слова не говорится о «десталинизации». Во-первых, десталинизация прошла в нашей стране еще в конце 50-х — начале 60-х годов, когда сносили памятники, переименовывали города и площади. Во-вторых, разве французские якобинцы занимались «дебурбонизацией»? Нет, они создавали республиканский строй. Так и мы — занимаемся не ниспровержением идолов, а преодолением пережитков тоталитаризма в умах людей.
— Тем не менее, в Литве ее оценивают как некий шаг России навстречу, в том числе и Литве, в непростых вопросах совместной истории. У Вас действительно произошел такой плодотворный разговор с министром?
- Могу сказать, что с министром Ажубалисом мы встречались уже второй раз. На мой взгляд, у нас установились вполне добрые отношения. Достаточно доверительные. Я понимаю, что все народы, которые пережили в своей истории трагические страницы, связанные с тоталитаризмом, к этому должны относиться с особой щепетильностью. Очень бережно относиться, очень деликатно. Безусловно, наша программа выстроена именно в таком духе. И когда возникают вопросы, связанные, например, с захоронением жертв политических репрессий, то, безусловно, — это наша общая задача. Есть захоронения на территории Литвы, есть захоронения на территории России. Наша программа предусматривает особое внимание к таким захоронениям. Я думаю, что здесь есть тема и для двусторонних договоренностей между Россией и Литвой. В то же время, рассматривая эту тему как сугубо внутреннюю, российскую, мы предложили президенту приравнять такие захоронения к воинским кладбищам. Наша идея одобрена, и соответствующая подготовительная работа уже идет. Разумеется, мы будем рады, если Литва в той или иной форме присоединится к нашей работе. Поэтому мы и говорим, что у этой программы есть свой международный аспект. Кроме того, мы ставим вопрос о создании Международного института памяти, о формировании электронной базы данных о жертвах политических репрессий и об издании Книги памяти. Я посетил здесь музей памяти жертв репрессий и должен сказать, что он производит очень сильное впечатление. Этот музей сотрудничает с музеями в России. Мы считаем, что таких музеев должно быть много: важно, чтобы дети, молодежь знали трагические страницы истории своих народов. Помимо музеев нам предстоит создать общенациональные мемориалы памяти жертв политических репрессий. Предполагается, что один будет в Москве, другой — в Санкт-Петербурге.
«Россия — невиновна»
— Михаил Александрович, но программа достаточно большая и там очень много разных аспектов и пластов. Некоторые пункты, которые касаются не захоронений, вызвали бурную реакцию в первую очередь в самой России. Хочется услышать Вас как первоисточник. Если программа будет принята, не будет ли это означать, что Россия признает СССР агрессором и виновником начала Второй мировой войны, что Россия признает, что СССР — оккупант, Вас не беспокоит, что программа как бы подтверждает и легализирует для России претензии Литвы по возмещению компенсаций? Все эти дискуссии благодаря самой России получают законное право на продолжение, хотя до сегодняшнего дня это был исключительно внутренний вопрос, который не имел перспектив в самой России, а после этой программы могут получить второе дыхание.
- Наша позиция абсолютно ясная: Россия не является виновной в преступлениях тоталитарного режима. Хотя бы просто потому, что она — самая большая жертва тоталитарного режима. И если пытаться в истории найти тех, кто был виноват, то давайте тогда вспомним латышских стрелков. Если бы не латышские стрелки, то в 1918 году большевики потеряли бы власть, и Россия бы развивалась дальше как нормальное демократическое государство. И можно было бы констатировать, что тоталитарный режим просуществовал всего несколько месяцев. Тема закрылась бы сама собой. Но никому же в голову не придет утверждать, что современная Латвия должна отвечать за действия латышских стрелков в 1918 году. Поэтому я полагаю, что Россия — такая же жертва тоталитарного режима, как и Литва, Латвия, Украина, Беларусь, Чехия, Венгрия и т. д. Поэтому все попытки взвалить вину за преступления тоталитарного режима на Россию — не только бессмысленны, но и безнравственны.
— Но по той логике, которая сейчас в Литве существует, тоталитарный режим — это Советский Союз, а Россия — продолжатель СССР.
- Это не преступления страны, это не преступления народа — это преступления режима. Разве кто-нибудь обвиняет современную Испанию в том, что она виновата в преступлениях, которые творил режим генерала Франко? Или Камбоджу — в преступлениях Пол Пота?
— Но, если перекидывать мостик, Россия — продолжатель СССР. Значит, Россия является…
- Нет, подождите. Есть какие-то документы, какие-то решения международных судов, в которых сказано, что СССР совершал какие-то преступления? Я таких документов не знаю. Я не знаю таких документов Совета Безопасности ООН, Генеральной Ассамблеи ООН. Конечно, я не специалист в области международного права.
— Но сталинизм Парламентская ассамблея ОБСЕ приравняла к нацизму в своей резолюции.
- Вы знаете, я полагаю, что здесь налицо неправильная интерпретация текста резолюции. В документе утверждается, что тоталитаризм — это зло. И я с этим согласен. Но тоталитаризм бывает разный: в Германии — нацизм, в Италии — фашизм. Во многих странах в ХХ веке разгулялся тоталитарный режим. Тоталитаризм — это болезнь, которой переболели многие страны, а их народы оказались жертвами. Это трагедия планетарного масштаба.
Против Сталина и Гитлера
— По Вашему мнению, в Литве понимают, сам министр понимает, что прокладывать ту линию виновных, которую я проложил, — бесперспективно?
- Я не знаю, мы с ним эту тему вообще не поднимали, мы говорили о более конкретных вещах, о более ясных. В частности, о заботе за местами захоронений — понятно. Форум доверия Литвы и России — понятно. Здесь ясно, о чем мы говорим, что нужно делать. И в том, и в другом вопросе я не вижу противоречий, я не вижу повода для конфликта. Наоборот. Мы соседи, мы должны сотрудничать — это нормально.
— Но эта программа, тем не менее, в Литве была воспринята именно как шаг понимания в тех исторических вопросах, которые я называл.
- Да, это шаг к пониманию того, что тоталитаризм — это зло. От того, что Сталин был тираном, Гитлер не становится ангелом. Он тоже был тиран, и еще более страшный тиран. Их нельзя ставить на одну доску, но оба должны быть признаны тиранами. Нас очень часто пытаются втянуть в эдакую примитивистскую словесную игру — если вы против Сталина, значит, за Гитлера. Нет, мы против Гитлера и против Сталина.
— Почему тогда в самой России была такая волна возмущения программой? Почему ее интерпретируют как почти что продажу интересов России? Вы — группа разработчиков программы — предатели, которые продали свою страну.
- Продали? А кто купил?
— Но все же, откуда такая реакция, почему? Это какие-то силы, кто они?
- Безусловно, есть силы, для которых наша программа — кость в горле. Прежде всего, это Коммунистическая партия Российской Федерации. Господин Зюганов и его единомышленники.
— Неужели они так сильны сейчас, что такой шум поднялся?
- Может, они и не так сильны, но очень шумные. Это одна часть наших оппонентов. Вторая — люди верующие, только не в Господа Бога, а в Сталина, Великого и Мудрого. Появились даже самодельные иконы с «ликом вождя». В Ленина они уже как-то не очень верят. Ленин померк. Хотя на самом деле Ленин, Сталин, Дзержинский — это все функции тоталитарного государства. Фамилии могли быть другими, характеры могли быть другими, но тоталитаризм не поменялся бы, его бесчеловечная сущность осталась. Могли уничтожить на миллион меньше или на десять миллионов больше.
«Зло соблазняет слабых»
— Но получается, таких верующих достаточно много.
- Нет, их не так много, но они есть. Еще есть, конечно, большое число людей, особенно среди молодежи, которые говорят: «Сталин — это круто». Это тот образ, который не имеет вообще никакого отношения к исторической правде. Он создан нашим российским телевидением, которое изо дня в день рисует вполне привлекательные для кого-то картины зла и жестокости. Те, кого привлекает жестокость (обычно это люди слабые, безвольные) говорят — «Сталин был крутой» или «Сталин был эффективным менеджером». По поводу эффективного менеджера я всегда привожу простой пример. Предположим, вам поставили задачу прокормить сто человек в течение года. Однако запасов продовольствия у вас только на 50 человек. Что сделает «эффективный менеджер» тоталитарного типа? Он расстреляет 50 человек, обвинив их в заговоре против всего коллектива. Но это не человеческая, а дьявольская логика. Он эффективный дьявол, а не менеджер.
— Последний вопрос. Сегодняшняя современная Россия должна перед кем-то за что-то извиняться?
- Нет! Она должна ясно осудить чудовищные преступления тоталитарного режима и продекларировать, что не имеет и не желает иметь с ними ничего общего. Это как в ритуале православного крещения, когда священник спрашивает: «Отрекаешься ли ты от сатаны, всех его дел и всех его ангелов, всего его служения и всей его гордыни?», должно ответить: «Отрекаюсь!». Все мы должны и громогласно, и, главное, в душе своей отречься от тоталитарного ада.
— Но сказать должна?
- Конечно! И безоговорочно осудить преступления тоталитарного режима. Но даже тень вины за те преступления не ложится на тех советских людей самых разных национальностей — русских, литовцев, узбеков, евреев — которые жили в те тяжелые годы, растили хлеб, строили дома, ловили воров, служили в армии, сочиняли симфонии. Они жили той человеческой жизнью, которая была единственно возможной в то бесчеловечное время.
