 |
| Русский дом | Максим Ивлев | 30.05.2011 |
В конце мая 1861 года из Петербурга, имперской столицы России, отправлялся в Среднюю Азию экипаж.
В нём находился тяжелобольной молодой человек азиатской внешности в мундире российского офицера. Это был сын старшего султана Кушмурунского округа и один из дальних потомков «потрясателя вселенной» — грозного Чингиз-хана — штабс-ротмистр Русской армии Чокан Валиханов
К своим двадцати пяти годам он был уже известнейшим в России учёным и путешественником, первым совершившим опасное и полное приключений путешествие, открывшее миру неведомую дотоле Кашгарию и благополучно возвратившимся. В столице он оставлял интересную работу по составлению карт Азии в Главном штабе, оставлял друзей и знакомых, среди которых были писатели, поэты и учёные — Ф.М.Достоевский, А.Н.Майков, Я.П.Полонский, А.Н.Плещеев, В.В.Крестовский, П.П.Семёнов-Тян-Шанский, А.Н.Бекетов, Е.П.Ковалевский и другие.
Промозглый климат пагубно сказался на слабых лёгких и подорванном в путешествиях здоровье «степного царевича» и он вынужден был уехать на родину, в опалённые солнцем киргизские степи.
НАЧАЛО ПУТИ
При рождении он получил имя Мухаммед-Ханафия, прозвище же Чокан, которое закрепилось за ним и под которым он вошёл в историю, дала ему мать. В двенадцать лет отец отдал Чокана, даже не знавшего ещё русского языка, в Омский кадетский корпус, где он жил в одной комнате с будущим известным русским учёным и путешественником Григорием Потаниным. Эта дружба потом продолжалась всю недолгую жизнь Чокана. Уже в корпусе он проявил незаурядные способности в науках, отлично выучил русский язык, и окружающие говорили о нём, как о будущем учёном.
Окончив корпус в 1853 году, Чокан был произведён в офицеры и, надев казачий мундир, поступил на службу в 6-й полк Сибирского линейного казачьего войска. Вскоре он был переведён адъютантом к генерал-губернатору Западной Сибири Густаву Гасфорту.
Здесь, в Омске, он погрузился в изучение русских, китайских и других восточных трудов по истории Центральной Азии, а вскоре получил возможность и лично познакомиться с Семиречьем, Иссык-Кулем и китайской Кульджой, совершив несколько поездок туда.
За проведённые им исторические, этнографические и географические исследования в 1857 году Валиханов был заочно избран действительным членом Императорского Русского географического общества. Рекомендовал его к избранию молодой учёный Пётр Семёнов (впоследствии Семёнов-Тян-Шанский), познакомившийся с Чоканом в Семипалатинске в ноябре 1856 года.
В СТРАНЕ КРОВАВЫХ ХОДЖЕЙ
В начале 1858 года Валиханов стал готовиться к новому путешествию — в загадочный и недоступный для европейцев Кашгар, полунезависимое от Китая феодальное государство с тираническим режимом и деспотичными правителями-ходжами, частенько сменявшими друг друга.
До этого в Кашгаре побывали лишь знаменитый венецианец Марко Поло в XIII веке да португальский иезуит Бенедикт Гоэс в самом начале XVII столетия. А за год до начала экспедиции Валиханова в Кашгар со стороны Индии отправилась экспедиция немецкого путешественника Адольфа Шлагинтвейта, работавшего на англичан. Эта экспедиция безследно исчезла, а о судьбе самого Шлагинтвейта ходили самые разнообразные слухи. Это было начало Большой Игры — тайной борьбы между Российской и Британской империями за зоны влияния в Азии: борьбы, которая никогда не прекращалась.
28 июня 1858 года Чокан присоединился к торговому каравану семипалатинского купца Мусабая, следовавшего в Кашгарию. Он обрил голову, нарядился в азиатскую одежду и стал отныне для всех молодым купцом Алимбаем, родственником караванбаши Мусабая. О том, кто едет с караваном на самом деле, знал лишь сам Мусабай.
Уже при подходе к китайской границе Валиханов с тревогой узнал, что среди местных киргизов распространился слух о том, что с караваном едет переодетый русский офицер. Тем не менее, он решает продолжить своё путешествие, и после серии приключений осенью 1858 года достигает стен Кашгара.
Въезжая в город, Чокан содрогнулся от ужаса, увидев вкопанные в землю жерди, на которых болтались деревянные клетки, а в них — издававшие тошнотворный запах отрубленные человеческие головы. Это была страшная память о недавнем правителе Кашгара — кровавом ходже Валихане-тюре, имя которого странным образом ассоциировалось с фамилией Чокана. Ещё один памятник, оставшийся от полубезумного ходжи, — это высившаяся на берегу реки Кызыла огромная пирамида из человеческих черепов, известная сейчас каждому мало-мальски образованному человеку по гениальной картине Василия Верещагина «Апофеоз войны», давно ставшей антивоенным символом всех времён. Сам Верещагин в Кашгаре не бывал, но многое видел в недалеком Чугучаке и Илийском крае Китая и был наслышан о безумствах старого ходжи.
Глядя на эти колоритные особенности местной жизни, купец Алимбай живо представил себе, что грозит ему, если выяснится, что под личиной молодого торговца прячется российский офицер-разведчик. В то время у разведчиков ещё не было ни мобильных телефонов, ни радиопередатчиков и других средств связи — и потому каждый нелегал-резидент должен был полагаться только на себя и действовать так, как подсказывало ему собственное чутьё и логика складывавшейся ситуации. И надо сказать, что Валиханов справился с этим блестяще!
Чокан собрал массу статистических, исторических, экономических и географических сведений о Кашгаре, данные о климате и природе страны, которые весьма интересовали дипломатическое и военное ведомства России. Всё время пребывания в Кашгарии он тайно вёл дневник, старался запомнить все представляющие интерес для России сведения. Удалось ему и пролить свет на тайну гибели Адольфа Шлагинтвейта.
Шлагинтвейт появился в Кашгаре, собираясь далее пробраться в Коканд — ещё одну восточную деспотию, бывшую наиболее последовательным врагом России в Средней Азии. Он вёз туда какие-то секретные письма от британских властей Индии. Ходжа Валихан-тюре, начинавший каждый свой день с выкуривания трубок с гашишем и впадавший затем в исступление, требовавшее выхода в виде многочисленных казней, грубо потребовал от Шлагинтвейта предъявить ему эти письма. Отказ Шлагинтвейта стоил ему жизни — кашгарские заплечных дел мастера выволокли его из дворца и мигом отрубили голову. Выполняя приказ ходжи, они водрузили голову иностранца на вершину страшной пирамиды сложенной из черепов на берегу Кызыл-су.
Со временем и по Кашгару стали распространяться слухи о том, что в прибывшем караване Мусабая скрывается русский. За людьми Мусабая была установлена слежка. Иногда жизнь Чокана висела на волоске, хотя Валихан-тюре к тому времени уже был свергнут в результате дворцового переворота и как загнанный волк метался где-то в горах и пустынях с оставшимися верными ему людьми. Именно слухи о том, что безумный ходжа во главе своих преданных сарбазов вот-вот появится у ворот Кашгара и вновь заявит свои права на город, заставили поторопиться с отъездом Чокана и Мусабая.
11 марта 1859 года караван вышел из города и направился в сторону российских владений. Прежде чем достигнуть их, каравану предстояло пройти пустынные местности Кашгарии и пересечь Киргизию — территорию, которая номинально принадлежала Коканду, а фактически была вотчиной полунезависимых киргизских племён, основным занятием которых, наряду со скотоводством, был грабёж (или, говоря современным языком, рэкет) проходящих через их горы караванов.
Как бы то ни было, после серии приключений с дорожными разбойниками и вымогателями, уходом от погонь, непременной ложью во спасение, караван спустился из Заукинского ущелья и достиг южного берега озера Иссык-Куль. Здесь, в преддверии российских владений, Валиханову пришлось испытать ещё одно, на этот раз последнее, приключение.
Местный киргизский манап (князёк) Турегельды задержал караван и уже довольно потирал руки, предвкушая куш, который он получит с заезжих купцов. Вдобавок ко всему кто-то из подданных манапа, признал в купце Алимбае русского разведчика, которого он видел когда-то в Верном (ставшем позже Алма-Атой) в мундире поручика Русской армии. Валиханов писал о нём: «Турегельды. притеснял караван более из всех своих собратьев. Он взял подарков на 300 рублей, и взял самым наглым образом; если ему нравился халат, он говорил: „Эй, снимай халат и дай нам“. Безпрестанно грозил, что он разграбит караван, а меня отправит в Коканд».
Выдача кокандцам означала бы неминуемую и жуткую смерть для Чокана. Но счастье и удача и в этот раз не отвернулись от него. Из Верного для встречи каравана был выслан казачий отряд из семидесяти казаков под командой есаула Варагушина. Появление отряда на берегах Иссык-Куля сразу умерило наглость «крутого» манапа Турегельды. Он быстро сменил гнев на милость и даже попытался загладить весь инцидент, подарив по одной лошади караванбаши и Валиханову.
12 апреля Валиханов был уже в Верном и наконец-то смог отдохнуть от пережитых волнений последнего полугодия.
КАРТОГРАФ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА
Чокан вернулся в Россию героем — благодаря его кашгарской миссии он стал широко известен. Это путешествие стало его звёздным часом, после которого имя его уже не нуждалось в рекламе.
Отдохнув немного в Верном, он вернулся в Омск, где занялся обработкой собранных материалов. По итогам экспедиции им был написан отчёт «О состоянии Алтышара, или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарии)», который явился крупным вкладом в отечественную науку и вскоре был переведён на английский язык. Англичане очень ревниво относились ко всем успехам русских в Центральной Азии, и, надо полагать, отчёт Валиханова их очень «обрадовал».
В начале 1860 года Валиханов приехал в Петербург, где был встречен как отважный путешественник и разведчик, награждён орденом Святого Владимира 4-й степени, денежной премией в 500 рублей серебром и повышен в чине до штабс-ротмистра. По представлению Валиханова, не были забыты и его верные спутники по путешествию — награды получили караванбаши Мусабай и ещё 22 человека.
Здесь, в Питере, он окунулся в гущу общественной жизни и развернул широкую и плодотворную деятельность. Он работал в Военно-учётном комитете Генерального штаба, Азиатском департаменте МИДа, Императорском Русском географическом обществе и одновременно слушал лекции в университете. Основная работа его заключалась в составлении карт Средней Азии и Восточного Туркестана для нужд российского Генерального штаба. В Географическом обществе он читал увлекательные лекции, некоторые из которых публиковались в газетах.
К сожалению, обострившаяся болезнь лёгких вскоре заставила его прекратить эту работу. По совету врачей, он отправился в родную степь с надеждой поправить своё ослабленное здоровье. Немного подлечившись в ауле отца, он вновь приехал в Омск, где служил в Главном управлении Западной Сибири. Эти годы были очень плодотворными для Чокана — тогда им был написан ряд работ, не потерявших свою актуальность по сей день: «О мусульманстве в степи», «Следы шаманства у киргизов», «Записка о судебной реформе», «О кочевках киргиз».
В 1864 году он направился в Петербург. Но приехать вновь в северную столицу ему было не суждено — в дороге Чокан почувствовал себя очень плохо и, добравшись до Алтын-Эмельского перевала, заехал в аул султана Тезека, чтобы отдохнуть несколько суток. Но болезнь одолела штабс-ротмистра. Он надолго слёг.
За время своего пребывания в ауле Тезека Чокан женился на сестре султана и написал свою последнюю статью о восстании дунган в Синьцзяне. Но поправить подорванное здоровье ему уже не пришлось. В письме к отцу из аула он писал:
«Устал, нет никакой силы, весь высох, остались одни кости, скоро не увижу света. Мне больше не суждено повидаться с моими дорогими родными и друзьями, нет для этого никаких средств. Это будет мое последнее письмо. Прощайте, обнимаю всех».
Штабс-ротмистр Русской армии и султан Чокан Валиханов скончался в ауле Тезека у перевала Алтын-Эмель 10 апреля 1865 года, не дожив и до тридцати лет.
Чокан Валиханов, безусловно, был талантливейшим представителем казахского народа и патриотом России, понимавшим, что только в тесной дружбе с русским народом у его народа есть все шансы для собственного культурного и экономического развития и выживания во враждебном окружающем мире. Имя и дела его принадлежат и России, и Казахстану.
