Часть имею!

Пока борьба со взятками, хоть президент и бросил всех на антикоррупционные баррикады, в России ведется безуспешно

Взяточничество осуждалось еще в Ветхом Завете: «Горе тем, которые за подарки оправдывают виновного и правого лишают законного». С тех пор с любителями «подарков» боролись во все времена и во всех странах. «Труд» решил вспомнить, как это делалось на Руси, и понять, почему же до сих пор в таких войнах побеждала взятка.

Взятка как юридический термин («посул») появилась на Руси в XIV веке. Первый законодательный акт, запрещающий получать вознаграждение при ведении судебных дел, вышел в 1497 году. Сколько средневековых «оборотней в погонах» было тогда уволено из «органов», неизвестно. Но явно не все: именно началом XVI века датируются пословицы «Всяк подъячий любит калач горячий», «Земля любит навоз, а воевода принос», «Судьям то и полезно, что в карман полезло», «В суд ногой — в карман рукой».

Петровская веревка

Первым борцом с коррупцией на Руси был Иван Грозный. Летописи фиксировали, что при нем многие слуги государевы «от своего стяжания лишились живота и вотчин». Одной из причин введения на Руси опричнины, видимо, была попытка справиться с тотальной коррупцией госаппарата Московии. Попытка провалилась: опричники стали брать еще больше.

Следующую попытку обуздать взяточников предпринял Петр I. Он ввел нормативный акт, согласно которому лицу, заявившему на коррумпированного чиновника, доставалось все движимое и недвижимое имущество этого должностного лица, а в случае если это сделает достойный гражданин, то и чин. При Петре был повешен взяточник — губернатор Сибири Матвей Гагарин, из 23 сенаторов того времени более половины побывали под следствием. Но и это не дало ожидаемого эффекта. Сам светлейший князь Меншиков, правая рука императора, брал подношения направо и налево. В сердцах Петр пригрозил птенцам гнезда своего: «Каждый, кто украдет у казны лишь столько, чтобы купить веревку, будет на ней повешен». На что генерал-прокурор граф Ягужинский ответил: «Все мы воруем, только один больше и приметнее, чем другой». Видимо, царь ему поверил, ибо до конца жизни охладел к борьбе с коррупцией.

Золотой век

Если при Петре чиновники боялись, но брали, то в последовавший за его царствием «бабий век» брали без страха. Но все же расцвет взятки как социального явления пришелся на XIX век. Именно тогда в русском языке у этого слова появилось почти столько же синонимов, сколько терминов, обозначающих снег, в эскимосском: «бакшиш», «хабар», «магарыч», «мзда», «корм», «добыча», «подарок», «детишкам на молочишко», «барашек в бумажке», «записка от князя Хованского», а у слова «взяточничество» — «любостяжательность», «лихоимство», «сребролакомство"…

Должностные лица брали продуктами, мехами, крепостными, деньгами, услугами. Давать взятки вынуждены были и высшие чиновники империи. Так, при Александре II министр юстиции граф Панин, чтобы ускорить дело о регистрации имущественной записи в пользу своей дочери, вынужден был «подмазать» кого следует. Самое интересное, что он поручил столь деликатное дело своему подчиненному, да не какому-нибудь, а директору департамента полиции.

Красная взятка

Брать взятки продолжали и в государстве победившего пролетариата. Уже в 1918 году в большевистской России появился декрет «О взяточничестве», грозивший наказанием от пяти лет лишения свободы до высшей меры с конфискацией имущества. В 1922-м общее число осужденных за взяточничество в два раза превышало число осужденных за государственные преступления. Виртуозности советских чиновников могла позавидовать и старая бюрократическая гвардия. Так, Самарский губернский лесной отдел в 1925—1926 годах умудрился сдать частникам в аренду подведомственные поляны под «выращивание травы и сенокошение». Свои действия организаторы этой аферы объяснили тем, что работа их тяжела, а ставки мизерны.

Даже при сталинском закручивании гаек взяточничество никуда не делось. В 1944-м чекисты информировали руководство страны: «10 октября с. г. УНКВД Ворошиловградской области арестовано 5 работников Ворошиловградского горвоенкомата: Эти лица выдавали фиктивные свидетельства о болезни военнообязанным и освобождали их вовсе или на длительные сроки от службы в Красной Армии, получая за это взятки от двух до десяти тысяч рублей». То же — в Ставропольском крае, Самаркандской и Западно-Казахстанской областях, только в последней брали «большим количеством продуктов».

Расцвет советского взяточничества пришелся на эпоху Брежнева. В 1960-е пост районного прокурора стоил от 30 тысяч рублей, место республиканского министра торговли — от 250 до 300 тысяч, взятка за поступление в мединститут доходила до 10 тысяч рублей.

В чуть более поздние времена механизмы взяточничества были встроены в тогдашнюю вертикаль власти, заменяя подвинутые в ожидании наступления коммунизма товарно-денежные отношения. Например, директора крупных заводов были вынуждены «подмазывать» чиновников соответствующих министерств только для того, чтобы вовремя получить сырье или оборудование для своих предприятий. Именно по этой причине не раз предпринимавшиеся попытки привести хозяйственную жизнь страны в соответствие с советской Конституцией заканчивались ничем. Андроповская чистка рядов и вовсе нанесла по системе узаконенных взяток такой удар, от которого СССР так и не оправился.

Взятка, как нетрудно догадаться, пережила Советский Союз. Она и сейчас чувствует себя настолько хорошо, что коррупционный рынок России оценивается некоторыми исследователями в десятки триллионов рублей.

http://www.trud.ru/article/27−05−2011/263 413_russkaja_vzjatka_ot_ivana_groznogo_do_nashix_dnej.html