 |
| Сегодня.Ru | Александр Дундич | 27.05.2011 |
Управляющий Днепропетровской епархией Украинской Православной Церкви 
Московского Патриархата митрополит Ириней высказался за введение в школах нового предмета — старославянского языка. «Этот язык мог бы стать основой для объединения всех славянских народов. Очень жаль, что этот язык не изучается в школе. Хотя надо бы постигать: аз, буки, веди, глаголь, добро. Каждый народ знает свою историю, у нас же связь времен была прервана в связи с безбожным периодом. Сегодня мы возвращаемся к нашим корням и, думаю, придет время, когда дети в школе смогут подробно узнать, как трудились Кирилл и Мефодий и какое сокровище они оставили после себя» , — сказал владыка Ириней.
Духовно-этическую важность старославянского языка (он же — церковнославянский) тяжело переоценить. Недосягаемая в обыденной речи высота слога, вдохновенная наполненность слов и выражений, чистое звучание и изящество — всё это присуще церковнославянскому языку. Не только глаза, но и язык — зеркало души. Когда-то старославянский изучали в гимназиях и лицеях, с детства приобщались к живительным звукам древней русской речи.
С утерей веры в Бога ушло и понимание филологической красоты церковнославянского языка, улетучилось чувство прикосновения к истокам русскости, к родникам чистой русской речи. Наш язык оболванился, превратился в набор примитивных словесных штампов, эмоционально иссох, если не считать предельно отрицательных эмоций, для обозначения которых высокий слог не нужен. Но, главное, ушло чувство святости. Уличная речь не заставляет наш слух внимать, а душу трепетать. Всё опошлилось, упростилось и огрубело. И сегодня практически никто и не слышал о той филигранной лексике, которой обладает церковнославянский язык. Отказываться от столь ценного и осенённого веками культурного достояния сродни преступлению. Возрождать благоговейное чувство к православию и церковности необходимо, в том числе, и с помощью церковнославянского языка. Ведь наша вера — это наш здоровый консерватизм, а церковнославянская речь — его начало.
Вопрос языка при отправлении религиозных культов настолько важен, что с приходом на Украину оплачиваемой Вашингтоном независимости киевские власти принялись за церковные перестановки. С подачи Кравчука, первого украинского президента и перебежчика по совместительству, на Украине появился Киевский Патриархат (в противовес Московскому, который окормлял здесь свою паству веками).
Переметнувшиеся в «новый отряд» священники занялись примитивной антирусской пропагандой. С радостью к Киевскому Патриархату примыкали церковники из западно-украинских областей. Языком богослужений был выбран, конечно же, украинский. О церковнославянском предпочли забыть. Что из этого вышло, можно было услышать, зайдя в церковь, принадлежащую Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата. Например, проникновенная и торжественная фраза «Внемлем Господу!» превратилась в обывательский каламбур «Увага! Слухаємо Бога!», который, если точно перевести на русский, означает «Внимание! Слушаем Бога!». Слова «внемлем» в украинском нет. Как нет ещё многих десятков слов, встречающихся не то, что в церковнославянском, но даже в русском языке, который сам по уровню религиозно окрашенной лексики от церковнославянского отстал очень далеко.
Когда завоеватель приходит в чужой дом, одно из первых, чем он занимается — это языковая политика, в том числе в церковной сфере. Приплясывающий перед Западом Киев долго и настойчиво отказывается от русского языка, но, хвала Господу, в украинских храмах звучит пока ещё церковнославянская речь (пусть и не во всех). Но этого мало. Нужно, чтобы живой звук церковной речи слышал каждый ученик русской, украинской, белорусской школы и, шире, каждый православный ребёнок на постсоветском пространстве.
Язык — это дух. Поэтому католические иерархи тысячи лет держатся за латинский язык, как за спасательный круг. Католичества без латыни не бывает. Латинство — это дух Рима, незримое присутствие Папского престола среди верующих по всему миру.
Ислам невозможно представить без арабского языка. Арабский язык — это материально неосязаемое воплощение исламской культуры, её основа и сердцевина. Исламские экстремисты, окопавшиеся на Кавказе, всегда привлекали новоиспечённых учеников к изучению арабского языка, прививая им дух воинственного ислама (при этом, правда, искажая его суть в угоду политическим интересам третьих лиц). Как нет костёла без латыни, так нет мечети без арабской речи.
Без иврита нет иудейства, нет Талмуда, как нет и самого еврейства. Иврит для иудеев — во многом священный язык.
Для православных же такой экзистенциальной нагрузкой обладает церковнославянский язык. Без него — нет православия, нет нашей истории. Как отметил владыка Ириней, сегодня очень остро стоит задача спасения от деградации как украинского, так и русского языков. По его мнению, необходимо также воспитывать самосознание народов при помощи древних языков. «Поэтому мне представляется важным сказать о насущности сохранения и популяризации церковнославянского языка не только как языка православного богослужения, но и как языка многовековой славянской письменности», — заявил он.
Пришло время заново вернуть себе знание церковнославянского языка — учить его, читать писания святых отцов, возвращаться к духовным истокам. Ведь, как говорил великий Суворов, «Мы — русские! С нами Бог!».
