 |
| Фома | Владимир Легойда | 03.05.2011 |
такую фразу я услышал недавно от одного глубоко уважаемого мною архиерея.Конечно, человек не может не чувствовать свою ответственность за мир, в котором живет. К тому же если верит, что этот мир создал Бог. И экологическое сознание — если отбросить все политические и идеологические вопросы, которые сегодня, увы, нередко идут рука об руку с разными «зелеными» инициативами — не просто сочетается с христианским, но в каком-то смысле из него проистекает.
К тому же сегодня у этой проблемы есть и еще один аспект: в обществе потребления мусора гораздо больше, нежели в ином. Потому что все всё время что-то потребляют, а упаковки-то остаются. А их много, и они стараются бросаться в глаза. И потому еще, что уборка мусора (даже просто за собой) требует ручного труда, а не манипуляций с пультом.
…Не могу не вспомнить один полуанекдотический случай, хотя прямого отношения к нашей теме он как будто бы и не имеет. Однажды я поймал машину, за рулем которой оказался немец. Когда-то учился в Москве, сейчас вот приехал по делам. Но, дела, видно, шли не очень, раз он так вот подрабатывал. Мы разговорились, и он рассказал историю:
«Недавно я подвозил девушку, в машине мы оба курили и обсуждали, какая чистая страна Германия и какая грязная страна Россия. Девушка долго возмущалась, почему русские не могут вести себя так же аккуратно, как немцы. Когда мы докурили, я окурок оставил в пепельнице, а девушка выбросила в окно.»
Но что мусор под ногами? В древнем Китае были свои взгляды на природу человека. Не сказать чтобы научные, но что-то в них было. В рамках этих взглядов в сердце человека находится семь отверстий. Их забивают (замусоривают или засоряют) пороки. Человек с засоренными сердечными отверстиями ведет греховную жизнь и умирает жалкой смертью. Можно было бы сказать, что это красиво, если бы не было так точно и страшно.
И если мусор на улицах воспринимать как частный, поверхностный случай и попытаться, отталкиваясь от него, поговорить о вещах более глубоких, о мусоре в человеческом сердце, то мы вновь и вновь приходим к одному и тому же вопросу, о котором часто говорим на страницах «Фомы»: что значит быть христианином?
Не дерзаю говорить, что знаю точный ответ, но внутренне чувствую вполне определенно, что это очень трудно. Сравнение слабое, но все же: когда видишь атлета, который прыгает с шестом, не понимаешь, как человек умудряется взмыть вверх на такую высоту, но чувствуешь, что это непросто. Но если спортсмен сталкивается с системой физических вызовов, в основе которых лежит непреложный факт земного тяготения, то в духовной жизни перед человеком встает еще и то, что в святоотеческой литературе было названо «невидимой бранью». И борьба эта идет на всех уровнях существования. На уровне тела христианин призван себя в чем-то ограничивать, например, поститься. Это может оказаться сложно. На уровне интеллекта перед тобой постоянно возникают вопросы: как примирить в голове парадоксы, которых в христианстве очень и очень много. Но эта работа того стоит, потому что, по мере проникновения в суть проблемы, все больше и больше выявляется то, что на самом деле запутана и противоречива система наших привычных воззрений. Христианство же, идя вразрез с ней, обнажает эти ее качества. И ведет нас к Истине. В том же древнем Китае в системе Конфуция говорилось, что всякое совершенствование должно начинаться с процедуры «исправления имен», то есть с того, чтобы всякую вещь называть ее настоящим именем, а не довольствоваться случайной кличкой, которую она получила в обиходе из-за людской невнимательности (привет нашим блогерам!). Конфуций, конечно, был мудрецом, но на подлинное исправление имен способно только христианство.
Есть уровень душевный, на котором живет мир эмоций. Бывает, одна строка Евангелия переворачивает всего тебя целиком. Например, когда Христос говорит о своих убийцах: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк 23:34). И кажется, что невозможно такое отношение к миру вместить в собственное сердце, а ведь именно этого так хочется. И в этот момент понимаешь, что призыв возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душей твоею и всем разумением твоим (Мк 12:30) — не только программа жизни, но еще и твой главный труд. Чтобы прыгнуть с шестом, спортсмен тренируется: бегает, прыгает, поднимает тяжести. А твои упражнения — это «тренировка» в любви. Только тогда получится выгрести мусор: и из собственного подъезда, и из собственного сердца.
Протоиерей Алексий Уминский заметил однажды, что современный молодой человек не всегда видит разницу между понятиями «люблю макароны» и «люблю девушку». Скорее, это имеет одинаковый подтекст обладания: захотел, проглотил, выплюнул, пошел дальше. Призыв любить Бога — конечно же, не о такой любви. Он о том, что «все сердце», «вся душа» и «все разумение», если они устремлены к Богу, — это лучи радости, которые человека меняют.
Скажете, звучит слишком абстрактно и красиво? Но в каком-то смысле именно потому, что однажды человек эту радость пережил, он не уходит из Церкви. Похоже, что он как будто держится на двух опорах: любви, которую хотя бы раз видел в окружающих, и любви, которую хотя бы раз чувствовал в себе. И в этот «хотя бы раз» Кто-то как будто говорил ему: «А ведь так может быть всегда.» И что такое святость, как в том числе не постоянная верность тому, что человек переживал, быть может, в течение одной-единственной секунды? И церковный год, и церковный день выстроены так, чтобы человека к этому подвести. Этому же служит и пост. И когда в конце Великого поста ты уже почти падаешь от отсутствия физических и эмоциональных сил, вдруг — Пасха!
И борьба эта будет идти вечно. И вопрос, «что значит быть христианином», никогда никуда не денется. Даже когда мусора на улицах станет меньше. Если станет.
