Страховка для экстремала

Кто такой экстремал? Это человек, сознательно ищущий экстремальной, т. е. крайне трудной и опасной ситуации и ввергающий себя в нее — ради некоего обретения.

Экстремалы — это автогонщики и альпинисты; мореплаватели, пересекающие океаны на плотах, и парашютисты, прыгающие с критических, т. е. относительно малых высот; канатоходцы, протягивающие свои канаты между небоскребами; тореадоры; любители сплава на байдарках по горным речкам.

Конечно, экстремалов мало. Их единицы. Людей, которые смотрят на них с восхищением, завистью и легким стыдом за свое собственное малодушие, — больше, но и это не все человечество. Мысль о необходимости преодоления собственной слабости, лени, безволия, страха — приходит не ко всякому, а именно к тому человеку, который способен рефлексировать, не удовлетворяться состоянием своего человеческого существа и искать иного, лучшего состояния.

«Экстремализм» (не путать с экстремизмом) — воспринимается обществом как лекарство от многих бед. От культа потребления, делающего человека рабом комфорта. От массовой утраты мужчинами мужественности. От алкоголя и наркотиков — потому что экстремалы не спиваются. И от насилия, в конце концов, — потому что они предлагают использовать ядерную энергию личности исключительно в мирных целях.

Я помню, как захватила меня книга Станислава Курилова «Один в океане». Это история своеобразного диссидента брежневских времен, аквалангиста, решившего покинуть СССР таким вот оригинальным образом: выброситься с палубы круизного лайнера в океан. И плыть трое суток — с надеждой добраться до какого-то атолла, принадлежащего Филиппинам. Книжку эту дала мне подруга. Она тоже была потрясена. А ведь мы с нею обе — особы далеко не романтичного возраста, каждая со своим с непростым жизненным опытом. Что мы искали в этом тексте, что нашли? Не иначе как нам самим в тот момент нужно было — найти в себе силы, проснуться, вынырнуть, выгрести, выползти на песок.

Итак, с одной стороны, экстремалам нужно сказать спасибо. Но с другой.

Француз Филипп Пети, канатоходец-легенда, сорок пять минут без всякой страховки бродил по тросу, натянутому меж знаменитых нью-йоркских башен-близнецов. Режиссер-документалист Джеймс Марш снял фильм «Человек на проволоке». Фильм получил «Оскара», еще много призов и восторженных оценок: судя по отзывам в Интернете, у многих зрителей прямо-таки выросли крылья. «Победа над страхом, обретение себя, освобождение от обывательского „зачем?“, осознание своих возможностей.»

Но даже и у самого восторженного и безбашенного зрителя должна, мне кажется, возникнуть подспудная мысль или ощущение: «Что-то не то.»

Фильм о канатоходце показывали в программе Владимира Хотиненко «Смотрим, обсуждаем» на телеканале «Культура». Там же демонстрировали фильм Джона Марингина «Человек большой реки». О пловце-экстремале, словенце Мартине Штреле. И этот фильм (мастерски сделанный, надо сказать, и в самом деле интересный) уже, как мне кажется, никаких сомнений оставить не должен: не то! Не сверхнормальное, нет, а просто ненормальное явление.

52-летний Мартин, прозванный Человеком-рыбой, решил проплыть практически всю Амазонку — 5268 километров. Для еды и краткого отдыха он поднимается на сопровождающий катер, а потом опять прыгает в воду и плывет, и так много дней. Ранее он проплыл Дунай, Янцзы, другие крупные реки. Но Амазонка особенно тяжела и опасна — из-за жары, грязи, заразы. Переутомление плюс инфекция в мозгу, плюс постоянно употребляемый на отдыхе коньяк (кстати! точно ли, что экстремалы не пьют?) — на двадцатый или еще какой-то день у Человека-рыбы начинается психоз. Натурализм жуткий: камера фиксирует все без утайки. Врач настаивает на прекращении заплыва, но как его прекратишь — на финише одних репортеров несколько сотен.

Конечно, он доплыл. Конечно, он герой. Своим заплывом он пытался привлечь внимание человечества к вырубке лесов в бассейне Амазонки.

Сдается мне, леса здесь совершенно ни при чем. На экране — человек, одержимый манией самоутверждения. А это — не совсем то же, что самопреодоление. Нужно различать.

Правда, что увлечение экстремальными видами спорта, туризма и т. д. начинается в большинстве случаев с неудовлетворения собой сегодняшним. С желания измениться, преодолеть собственную слабость, получить необычные впечатления, расширив и обогатив тем самым собственный мир, — и заодно помочь другим, дав им пример жизни «поверх барьеров». Желание здоровое. Но, отправляясь в этот путь без внутреннего компаса, без необходимой, в определенном смысле этого слова, страховки, не становится ли человек добычей лукавого духа?

Один мой маловерующий знакомый сказал, что христиане — это тоже своего рода экстремалы: «Они сознательно моделируют себе ситуацию, в которой должны или спастись, радикально себя изменив, или погибнуть». Все правильно, только не моделируют, а знают, что ситуация именно такова. Должны знать, если еще точнее. В том-то ведь и беда наша, что ситуации своей не осознаем, живем как в зеленой долине, а на деле-то — пропасть под ногами, ледник над головой. Однако, если иметь в виду все же лучший вариант, то пример христиан, а именно пример их жизни в этой самой экстремальной ситуации, весьма полезен для «обычных» экстремалов.

За консультацией мы обратились к игумену Пимену (Хеладзе), наместнику Спасо-Преображенского монастыря (воссоздавать уничтоженный монастырь с нуля в современных условиях — это, между прочим, тоже экстрим).

Отец Пимен напомнил: в православной литературе неоднократно описаны ситуации, когда человека, сознательно ступившего на духовный путь, так и тянет на экстремальные подвиги. На чрезвычайно строгий пост, например, или невероятное количество земных поклонов. Такой человек легко впадает в прелесть, аналогичную прелести у вышеописанных канатоходцев и мореплавателей: действует уже не ради покаяния (изменения себя) и спасения, а ради самоутверждения.

— Любой поиск за пределом нормы приводит к тому, что находит человек не Бога, а трансформированное и раздутое собственное «я» и именно этому «я» служит. Что есть в данном случае норма? Норма — это идти с Богом: как ребенок, которого взрослый держит за руку, идет рядом с этим взрослым. Не рваться вперед Него. Если человек движется именно так, он находится в равновесии и получает плод — здравое рассуждение и подлинную радость от жизни с Богом. В противном же случае человек неосознанно противопоставляет свою волю воле Божией. Кроме адреналина-гормона, в зависимость от которого попадают любители физического экстрима, существует еще и адреналин духовный, он тоже требует постоянного повышения дозы, и он опаснее. Духовная экстремальность приводит к падениям, к отвращению от веры.

Если проецировать эти слова на практику «обычных» ценителей экстрима, то они должны задуматься: чего именно они хотят, ради чего они это делают. Если они ответят себе на этот вопрос честно, у них, как минимум, ослабнет желание уменьшать размер надувного плотика для трансокеанского путешествия или искать новую пару небоскребов для прогулки по тросу.

«Я думал — может быть, я сейчас умру. Но нечто, чему я не мог противостоять и не делал ни малейшей попытки противостоять, влекло меня на канат», — говорит Филипп Пети в вышеназванном фильме. Еще один вопрос к отцу Пимену:

— Если одержимый рекордами экстремал погибает в конце концов — не близко ли это к самоубийству?

— Близко, потому что самоубийство — это поступок человека, зафиксированного на своем «я» и ничего более не видящего. Убивая себя, он просто в это свое «я» уходит, чтобы ни к кому уже не вернуться. И в данном случае то же: собственное «я» поставлено выше всего, даже выше собственной жизни, и поэтому человек погибает.

При всем, изложенном выше, — надо ли относиться к экстремалам как к совершенно отрицательному явлению? На мой взгляд, нет. Кроме тех оснований, которые изложены выше, — еще и потому, что не только опыт христиан полезен «обычным» экстремалам, но и обратная связь существует: их опыт вполне применим в духовной жизни. У одного известного мне батюшки в приходе появилась группа ребят-альпинистов. По его словам, они очень хорошо понимают те вещи, которые до иного прихожанина доходят не сразу. Для них совершенно естественно, например, удивление и восхищение тварным миром, величием Творца, которое заключено в 103-м псалме: восходят горы и нисходят поля в место, еже основал еси им (8). И то, что жизнь в Церкви — это непрерывное восхождение, что даже небольшая духовная высота достигается здесь только большим трудом, альпинистам ясно уже заранее — они к этому готовы.

Экстремалы нужны обществу, но только при определенных условиях. Первое: если они помнят, что есть ценности повыше их очередного рекорда и что их рекорд, в идеале, призван служить этим ценностям. Второе, из первого вытекающее: если они в своем экстриме профессиональны, т. е. не безответственны.

Газета «Православная вера», № 8 (436), апрель, 2011 г.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=56 985&Itemid=4