Для чего оправдывать большевизм?

Будет ли возможность строить нашу идеологию не на лукавстве, а на правде, когда герой будет назван героем, преступник — преступником, а террор против своего народа будет прямо назван преступлением?

Как и следовало ожидать, проект «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении», подготовленный рабочей группой Совета по развитию гражданского общества, встретил противников прежде всего в коммунистическом лагере. В качестве аргумента последователи большевистских вождей в очередной раз выдвигают достижения СССР, напрямую связывая их с коммунистической идеологией. Массовые репрессии при этом сторонники большевистского правления либо отрицают, либо оправдывают. Спорить бессмысленно, на любой аргумент — штампованный ответ.

Убийство Царской семьи? — «политическая необходимость».

Массовый террор периода «военного коммунизма»? — «во имя народного блага»

Практически стопроцентное уничтожение Церкви? — «всего лишь перегибы на местах».

Уничтожение миллионов человек в ходе сталинского террора? — «зато войну выиграли»

Развал страны в 1990-е? — «происки демократов».

И так далее, и так далее. То, что ложь для коммунистов всегда была и остается основным оружием — хорошо известно. Ленин прямо говорил, что нужно уметь при необходимости идти «на всяческие уловки, всякие хитрости и нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды"[1]. Но ложь, хитрости и уловки настолько прочно вошли в подсознание апологетов террора, что они, по-видимому, искренне не чувствуют вины ни за собой, ни за своими предтечами.

Намного хуже то, что защитники коммунистических преступлений намеренно не хотят понять, что оправдание беззаконий рано или поздно приводит к попыткам снова воплотить их в жизнь. Действительно, если «полевые командиры» Разин и Пугачев для государства герои, то имеет ли право это государство осуждать Радуева и Басаева? Если Ленину можно было в начале ХХ в. публично выступать за поражение России во всех ее войнах, то можно ли осуждать за такие заявления современного политика? Наконец, если в 1917 г. произошла не катастрофа, а великое историческое событие, то почему бы не попробовать и в будущем совершить что-нибудь не менее «великое»?

Инициатива рабочей группы не нова — нечто подобное уже пережила Германия в конце 1940-х гг. Рейтинг популярности Гитлера тогда был очень высок. После известия о его смерти по стране прокатилась война самоубийств, и тысячи людей искренне оплакивали своего вождя. Даже в 1948 г. около половины немцев считало Гитлера величайшим деятелем ХХ в. В заслугу ему ставили возрождение великой Германии после поражения в 1 Мировой войне, сплочение нации, выведение страны в ряды передовых держав. Поражение Германии во 2 Мировой войне не мешало оценивать фюрера, как национального героя. В конце концов, коммунисты тоже вспоминаются частью российского населения с ностальгией, несмотря на то, что они за годы своего правления привели Российскую Империю к катастрофе примерно того же масштаба, что испытала Германия в 1945 году.

В Германии для преодоления наследия нацистского режима велась серьезная просветительская и агитационная работа: устраивались экскурсии в концлагеря, снимались документальные фильмы о злодеяниях нацистов и т. д. Одним словом, людям, прежде всего, сказали правду. И ситуацию удалось переломить[2].

А ведь если бы тогда, в конце 40-х — начале 50-х власти Германии прислушались к мнению «большинства», если бы власть стала вещать о нацистской диктатуре, как о «нашей истории, которую нужно уважать», то цивилизованный мир до сих пор бы шарахался от Германии, как от зачумленной. Можно сказать с полной уверенностью, что объединения Германии в 1990 г. тогда бы точно не было. Скорее всего, оправдание гитлеризма привело бы германский народ к новой смуте и новым войнам.

Запад не верит России, воспринимая коммунизм и гитлеровский национал-социализм примерно одинаково. Доля справедливости в такой оценке, конечно есть. Любой геноцид является преступлением против человечности. И не важно, чем творцы геноцида его объясняют — расовой принадлежностью или социальным происхождением. В Германии преследовались евреи и цыгане, в советской России поражались в правах, осуждались и уничтожались целые классы — духовенство, дворянство, казачество, более или менее зажиточные крестьяне и т. д. При этом, количество расстрелянных, погибших от голода, сгинувших в лагерях русских людей вполне сопоставимо с количеством тех, кто погиб от рук гитлеровцев.

Ради чего, в таком случае, необходимо оправдывать режим? Из-за победы в войне, из-за научных успехов? Но объяснять эти успехи коммунистической идеологией — значит поддаваться на очередную ложь нынешних ленинцев.

Великая Отечественная война останется для нас и Великой, и Отечественной, такое восприятие из нас не вытравить, как не вытравить память о раскулаченных, сосланных, расстрелянных. В случае поражения в Великой Отечественной войне, Россия была бы расчленена, как некогда Австро-Венгрия. Победа для России была жизненно необходима, и Россия выстояла. Но какое отношение к святому подвигу народа имеет античеловеческая идеология правящей верхушки?

Наоборот, решающую роль в победе сыграло значительное снижение роли коммунистического влияния в армии и в обществе. Партийные лжецы сразу же сыграли на народном патриотизме, на исторической памяти, вспомнили тех, кого некогда именовали «крепостниками» и «реакционерами» — и Александра Невского, и Пожарского, и Суворова, и Кутузова. Государственная идеология в годы войны внешне поменяла свой вектор с интернационального, на национальный. Что касается «низов», то там о коммунистических идеях забыли очень быстро. Маршал Г. К. Жуков, например, терпеть не мог болтунов-комиссаров, свел к минимуму их влияние в армии, за что и поплатился в годы хрущевщины.

Нисколько не оправдывают тоталитарный большевистский режим и ссылки на то, что только при жестоких правителях Россия добивалась успехов. На самом деле, утверждение это русофобское, представляющее народ тупым стадом, понимающим только язык кнута. История нашего Отечества показывает, что при милостивых правителях Россия добивалась даже б? льших успехов.

При благочестивейшем молитвеннике Царе Феодоре Иоанновиче русские разбили шведов, получили выход к Балтийскому морю, отразили крымских татар, присоединили Сибирь. При Алексее Михайловиче, получившем за смирение титул «Тишайшего», Русь воевала и с турками, и со шведами, и с поляками. Все войны были завершены достойно, а победа над Польшей была не менее значимой, чем победа в Северной войне. При милостивой Елисавете Россия разбила сильнейшую армию Фридриха Великого и взяла Берлин. При Екатерине к Империи были присоединены южные земли, при Александре I русская армия разбила непобедимого Наполеона и дошла до Парижа.

Были и у жестких русских правителей успехи. Но тот же Иоанн Грозный, взяв Казань и Астрахань, проиграл Ливонскую войну, потерял выход к Балтике и допустил сожжение Москвы крымскими татарами. Царь Петр, выиграв Северную войну, потерпел поражение от турок. Однако ни в коем случае нельзя ставить даже этих жестоких, часто немилостивых и не всегда благочестивых Царей в один ряд с теми, кто захватил власть над Россией в октябре 1917 года. Цари имели хотя бы страх Божий, знали меру. А жестокости Иоанна Грозного в отношении народа по сравнению с коммунистическим экспериментом — просто невинные забавы.

Были ли у страны успехи в годы коммунистического правления? — Конечно, были, и скрывать их нельзя. Но нельзя забывать и жертв этого правления, и, тем более, его конечный результат. В чем итог коммунистического режима? — В позорном поражении в войне с Западом, в потере всего того, что было построено на народной крови. И лживый деспотичный режим сыграл в поражении решающую роль. Не будем лукавить — все, кто в разумном возрасте застал годы брежневского правления, подтвердят, что к 1980-м гг. эта власть, пусть уже выдохшаяся и не столь свирепая, тем не менее, настолько всем опостылела, что вставать на ее защиту никто не собирался. Ну, а в утопические идеалы «кремлевских мечтателей» уже давным-давно не верили даже сами коммунисты.

Если мы сейчас закроем на это глаза и оправдаем преступления режима, то это будет значить лишь то, что мы ничего, ровным счетом ничего не поняли и никакого вывода из трагедии ХХ в. не сделали. А без такого вывода мы никогда не создадим идеологии, которая будет способна хранить наше Отечество, и которая будет работать на ее благо.

Уже сейчас иными деятелями нынешние проблемы оцениваются как случайность, не имеющая связи с коммунистическим режимом. По словам одного из известных «телеаналитиков», тоталитаризм не является причиной ни развала страны, ни демографического кризиса, ни коррупции, ни упадка промышленности. Что же тогда является причиной всех этих проблем?

Только не случайность. Наоборот, именно в коммунистическом правлении и кроются корни наших бед. Именно коммунисты разделили Империю на «союзные республики», каждая из которых, по Конституции, могла выйти из Союза. В результате республики и вышли, осуществив свое конституционное право. А Россия лишилась и исконных территорий, и всего того, что собиралось веками.

Откуда, как не из коммунистических партшкол, вышло подавляющее большинство елицинских «реформаторов» и нынешних чиновников-коррупционеров, еще при СССР сообразивших, что собственные интересы куда выше интересов Отечества?

Чем, как не уничтоженным под катком репрессий генофондом объяснить нашу спившуюся и вымершую деревню, которая уже заселяется представителями иных национальностей и культур?

Чем, как не лживой идеологией и безбожием можно объяснить потерю смысла жизни советским человеком, стремлением жить «для себя», что и привело к массовым узаконенным детоубийствам, к непрочности браков, а следовательно, и к вымиранию нации?

Используем ли мы шанс осознать все это? Будет ли возможность строить нашу идеологию не на лукавстве, а на правде, когда герой будет назван героем, преступник — преступником, а террор против своего народа будет прямо назван преступлением? Если ответ на эти вопросы будет отрицательным, то дальнейший путь России представляется весьма печальным.