 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 11.04.2011 |
Как сообщается, так называемая «арт-группа война»
получила премию VI Всероссийского конкурса в области современного визуального искусства «Инновация». Лучшим произведением визуального искусства 2010 бала признана акция с непечатным названием, состоявшая в том, что члены группы изобразили на литейном мосту в Санкт-Петербурге огромный непристойный символ. Вообще группа «Война» известна рядом «художественных акций» — например, они забрасывали сотрудников ресторана «Макдональдс» живыми бездомными кошками, крали продукты из магазина, облачившись в священническую рясу и милицейскую фуражку, переворачивали полицейские машины, запустили в здание Таганского Суда три с половиной тысячи тараканов, обливали сотрудников полиции мочой из бутылок (прикрываясь по ходу дела двухлетним сыном одной из участниц группы) и совершали другие подобные «акции» некоторые из которых не могут быть здесь описаны по причине их крайней непристойности.
Нам скажут, что-то, что делает «война», это на самом деле искусство, а если мы этого не понимаем, это наши проблемы. На первый взгляд, спорить с этим заявлением трудно — как трудно спорить с человеком, который заявляет, что он-де — Наполеон Бонапарт, а если мы так не думаем — значит мы ничего не смыслим в Наполеонах. С просто ложными взглядами можно спорить — по крайней мере в них есть смысл и логика, которую можно понять. Явное безумие вызывает растерянность. Однако в некоторых формах безумия есть изрядная доля притворства; и безумие нашей «искусствоведов» носит именно такой характер.
Тезис «это такое искусство» можно опровергнуть чрезвычайно просто — попробуйте осуществить «художественные акции» «войны» в отношении самих членов жюри, которое присудило этой группе премию. Что будут делать поклонники и продвигатели «современного искусства», если это искусство достигнет до них самих? Если их самих обольют мочой, если их имущество будет разворовано, если их автомобили перевернут, если в их офисы напустят тучи тараканов? Будут ли они горячо приветствовать эти смелые художественные акции? Можно не сомневаться в исходе эксперимента — если, например, облить мочой не полицейского, а самого члена жюри, мы тут же сделаемся свидетелями чудесного превращения — злые чары рассеются, и отвязный поклонник «актуального искусства» тут же преобразится в почтенного гражданина самых здравых консервативных убеждений, и он сам призовет полицию — не чтобы учинять с ней драки и безобразия, но чтобы она решительно оградила его от таких художественных действий.
Сами члены жюри окажутся решительными противниками «актуального искусства» — если с этим «искусством» придется иметь дело не полицейским, не уборщицам, не сотрудникам магазина, короче, не простым людям — а им самим. Их собственные речи в защиту «художников» покажутся им крайне неубедительными, если они сами пострадают от их художеств.
Люди, работаюшие на разрушение цивилизационных норм, сами требуют, чтобы эти нормы соблюдались по отношению к ним. Можно облить мочой полицейского, но нельзя — Ерофеева (одного из членов жюри). Можно переворачивать патрульные машины — но нельзя — машины «арт-критиков». Можно напускать тараканов в здание суда, но нельзя — в офис, где работает Екатерина Деготь (другая участница жюри). Мы имеем дело с откровенными притязаниями на элитарный статус — нам можно, а вот нас — нельзя. Но дело в том, что притязания на элитарность, на то, что членам элиты дозволено то, за что смерда накажут, исторически опирались на силу — у рыцаря был конь, доспехи, меч и умение со всем этим управляться, так что крестьянам оставалось только смиряться. У нынешних поклонников «актуального искусства» нет ничего, кроме безмерной наглости — а наглость перестает работать, когда люди убеждаются, что за ней ничего нет.
В любом человеческом обществе находятся люди, по каким-то причинам не усвоившие идею, которую остальные усваивают в раннем детстве — «не делай другим то, чего не хочешь получить от них». Но они не называются «деятелями искусства». Они называются как-то иначе. Наглые претензии этих людей на то, что они — «художники», делают их художниками не больше, чем претензии человека на то, что он — Наполеон, делают его императором французов.
Но в нашей стране происходит нечто крайне странное — и давайте скажем прямо, неприемлемое. «Война» получила государственную премию. Люди, поставившие себе целью разрушение всяких общественных норм и приличий, каким-то загадочным образом получили возможность говорить от имени государства, более того, раздавать деньги налогоплательщиков. Это означает, в частности, то, что обливание мочой рядовых сотрудников правоохранительных органов — есть дело похвальное и навлекающее на себя государственные премии. Это именно то послание, с которым государство хочет обратиться к гражданам?
У нас в России есть художники — и вообще деятели культуры — которым можно было бы оказать поддержку. Культура в России отнюдь не страдает от чрезмерного финансирования. Каким образом так получилось, что контроль над присуждением премий оказался в руках тех, кто дал премию «войне»?
Более того, это вопрос, выходящий далеко за рамки искусства. Цивилизационные нормы — уважение к приличиям, к законным правам, достоинству и имуществу других людей, вырабатываются долго, а разрушаются легко. Цивилизация — вещь хрупкая, а варварство всегда приходит быстро. В чем у нас состоит государственная политика — в поддержании цивилизации или в поощрении варварства? И если ее у нас пока просто нет — так что любые достаточно наглые и пробивные деятели могут от имени государства творить все, что угодно — не пора ли нам ее определить?
