 |
| Известия | Мануэль Нуньес-Яновский | 30.03.2011 |
Победителем конкурса на строительство российского религиозно-культурного центра в Париже стал проект, 
представленный Обществом архитекторов и девелоперов Мануэля Нуньеса-Яновского (Франция) и московским архитектурным бюро «Арх груп». О будущем православном храме, который построят по соседству с Эйфелевой башней, Мануэль Нуньес-Яновский рассказал парижскому корреспонденту «Известий» Юрию Коваленко.
Известия: В чем суть твоего проекта?
Мануэль Нуньес-Яновский: Прежде всего проект пятиглавого храма в Париже соответствует рублевским канонам. Для меня русский православный храм всегда был неким прообразом целого города. Вокруг него мы создадим церковный сад. Собор посвящен Троице, а у православных есть такое понятие, как «троицкая зелень». В этом романтическом саду мы посадим березы, рябины, вербы, клены, липы. Сад начнется перед храмом, а потом поднимется вверх по террасам административных зданий религиозно-культурного центра.
И: Собор будет белокаменным?
Нуньес-Яновский: Да. Такой камень, разумеется, можно найти и во Франции, но я предложил привезти его из России. Это, с моей точки зрения, важно. В России отольют и колокола. Тем более что французы давно утратили эту технологию.
И: Стеклянный покров накроет весь религиозно-культурный центр, включая собор?
Нуньес-Яновский: Это идея — от покрова Божьей Матери, который играет важную роль в православии. Наш покров будет находиться как бы в подвешенном состоянии над храмом и садом. Стекло будет самоомывающимся — по всей поверхности пойдет тончайшая пленка воды. На фасаде здания разместятся солнечные батареи для подогрева воды зимой.
И: Эмигрантская газета «Русская мысль» развернула кампанию против проекта победителя.
Нуньес-Яновский: Действительно, начались очень неприятные атаки — даже по моему адресу. Откуда, мол, взялся этот Нуньес, бывший испанский коммунист?
И: Ты же не православный?
Нуньес-Яновский: Я считаю себя атеистом-мистиком. Но в плане культуры я гораздо ближе к православию, чем к католицизму, хотя большую часть жизни прожил в Испании и во Франции. К тому же в моей команде есть православные верующие — например, молодой одессит Андрей Мороз, сын священника.
И: Когда начнется строительство собора?
Нуньес-Яновский: Думаю, через год. Сейчас займемся настоящим проектированием. Пока мы сделали лишь эскиз. Самое трудное — получить одобрение всех французских инстанций, ибо собор планируется возвести в исторической зоне. Подковерная борьба не закончилась. Парижский мэр Бертран Деланоэ открыто объявил, что ему наш проект не нравится. Он отдавал предпочтение проекту французского архитектора Фредерика Бореля. Но среди союзников у нас мадам Рашида Дати, мэр 7-го парижского района, где возводится религиозно-культурный центр. Наконец, напомню, что проект одобрили президенты Саркози и Медведев.
И: У тебя удивительная судьба: появился на свет в 1942 году в советском Самарканде, рос и учился в Одессе…
Нуньес-Яновский: В Самарканде мы жили в колонии испанских республиканцев. Меня воспитали испанцем, хотя моя русская мама Дина заставляла меня читать «Дон Кихота» на языке Пушкина и Толстого. Мой отец в годы гражданской войны в Испании был морским офицером-артиллеристом. В 1939 году три военных корабля республиканской эскадры ушли из Испании в Одессу. Два года спустя испанцы создали добровольную бригаду, и их послали на фронт в составе уже Красной Армии. В живых осталось человек 15−20.Отец вернулся в Самарканд, где я родился. В 1949-м его посадили, и он провел шесть лет в лагере в Воркуте. В 1957-м мы уехали в Испанию. Из страны, победившей Гитлера и строившей социализм, я попал в фашистское государство. И тогда я принялся мечтать об Одессе, где собирался заняться театром с моим другом Володей Пахомовым. Он был сыном мэра, а я — «врага народа», но мы очень дружили (народный артист России и четырежды лауреат Государственной премии Владимир Пахомов до своей кончины в 2007 году более трех десятилетий возглавлял Липецкий драматический театр. — «Известия»).
И: И в 18 лет ты покинул Барселону — и назад в СССР…
Нуньес-Яновский: Я пешком перешел Пиренеи, автостопом добрался до Парижа и пришел в советское консульство. Рядом со зданием на автобусной остановке в одном углу спал клошар, в другом — я. Меня ребята из консульства подкармливали, давали газеты. В конце концов меня вызвал консул и сказал: «По нашим законам вы советский, мы должны вас репатриировать. Но ситуация во Франции очень сложная из-за событий в Алжире». Позже выяснилось, что к моему дедушке в Одессе пришли парни из КГБ и объявили, что его внук хочет вернуться. Но бабушка отказалась меня принять. Боялась, что за мной вернется моя мама и семья развалится. В итоге в испанском консульстве мне выдали какую-то бумажку с фотографией, посадили на поезд, а на границе арестовали и отправили в тюрьму на пару месяцев.
И: Как же ты стал архитектором?
Нуньес-Яновский: Прямо у выхода из тюрьмы я познакомился с Рикардо Бофилем, с которым мы, оказывается, вместе сидели. Вскоре Рикардо организовал архитектурную группу, и мы занялись архитектурой. Десять лет спустя мы с ним отправились в Париж — нас пригласили создавать проекты для парижских пригородов. И проработали в Париже почти 17 лет.
И: Угораздило же тебя вступить в испанскую компартию, после того как твой отец отсидел в советских лагерях…
Нуньес-Яновский: Испанские коммунисты старого поколения — замечательные люди. Они воевали, потом сидели во франкистских лагерях и тюрьмах. Следующее поколение испанских коммунистов — такие, как Бофиль и я, — было выходцами из хороших семей. Они боролись против франкизма. Это был единственный способ что-то сделать для Испании.
И: Более четверти века я слежу за твоими проектами в разных странах мира. Многие отмечены премиями. Какими из них ты больше всего гордишься?
Нуньес-Яновский: У меня, как у Вуди Аллена, — один проект в год. Обычно я горжусь своей последней работой. И в данном случае — русским собором.
И: Кого из архитекторов прошлого ты особенно ценишь?
Нуньес-Яновский: Очень люблю Константина Мельникова. И вообще русское зодчество 1920-х годов продолжает подпитывать мировую архитектуру идеями конструктивизма и супрематизма. Должен сказать, что и столичные высотки окончательно вписаны в историю русского зодчества.
И: Ну, а современная архитектура Москвы?
Нуньес-Яновский: Ее просто нет, как нет ее и в западных столицах. Есть архитекторы, но нет архитектуры. Есть очень интересные идеи, но одним зданием лицо города не определишь. Нужна хартия русской архитектуры.
И: Что ты можешь сказать о лужковском ампире?
Нуньес-Яновский: Кроме МКАД Лужков ничего стоящего не сделал. Вспомним хотя бы этот страшный Сити. Москва неприятна своими стекляшками, которые делают ее неузнаваемой—подобные сооружения есть во всех городах. Американцы навязали типологию своих небоскребов всему миру.
И: Можно ли решить проблему пробок в Первопрестольной?
Нуньес-Яновский: Надо хотя бы сделать так, чтобы Москва перестала быть проездным двором. Надеюсь, что русские рано или поздно переживут нынешний культ автомобиля и поймут плюсы общественного транспорта.
И: Тебя по-прежнему все время тянет в Одессу?
Нуньес-Яновский: Одесса сохраняет провинциальный курортный шарм. К сожалению, порт потерял свое значение. Мне кажется, что Одесса, как Ницца, должна спуститься к воде… В любом случае Одесса продолжает оставаться русским городом. Надо создать там свободную экономическую зону. Тогда Одесса расцветет и снова станет городом-космополитом. Сам я буду участвовать в проекте создания одесского театра на базе ТЮЗа.
ИЗВЕСТИЯ
