 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 18.03.2011 |
В «Независимой газете» появился редакционный текст, комментирующий создание Комиссии 
по вопросам гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений, которая будет действовать в рамках Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России. В тексте можно выделить три типа высказываний — высказывания невнятные, из которых трудно вычленить некое содержательное послание, с которым можно было бы спорить или соглашаться; высказывания алогичные, в которых выводы никак не связаны с посылками; и высказывания прямо не соответствующие действительности.
Начнем с первых. Зачастую трудно понять, что хотел сказать автор и какой смысл он вкладывает в те или иные ключевые для его рассуждения понятия. Возьмем например фразу «В свою очередь, зададимся вопросом: эффективна ли модель межнационального общежития, когда этнические и религиозные группы ведут друг с другом диалог по каждому конфликтному вопросу, отвергая принятые в мире принципы толерантности?» Толерантность, согласно словарному определению, «терпимость к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, идеям, верованиям». Каким образом диалог между различными этническими и религиозными группами может быть свидетельством «отвержения» толерантности? Вот если бы они, скажем, подрались, отвержение толерантности было бы налицо — но как автор усматривает такое отвержение в диалоге, непонятно. Что в этом контексте означает выражение «принятые в мире принципы»? Если предполагается, что Патриарх, негативно отозвавшись о мультикультурализме, их нарушил, то обратим внимание на то, что до этого провал политики мультикультурализма признали Ангела Меркель, Дэвид Кэмерон и Николя Саркози; являются ли они обитателями того же мира, что и автор? Автор пишет: «Религии в современном мире скорее маркируют национальную и даже этническую идентичность, чем апеллируют к общечеловеческим ценностям, отталкиваясь от индивидуального духовного поиска». Что автор понимает под «общечеловеческими ценностями»? Как он определяет соответствие и несоответствие религий этим ценностям? Учитывая то обстоятельство, что большинство населения мира причисляет себя к тем или иным религиозным традициям, непонятно, как ценности, противные этим традициям, могут быть «общечеловеческими».
Некоторые высказывания автора носят еще более загадочный характер — например, он, ведя разговор о «духе расизма» в Русской Церкви пишет «Видные представители РПЦ иногда придают большое значение этнической принадлежности православных верующих». Как он обосновывает эти слова? Ссылкой на высказывание митрополита Илариона (Алфеева) прямо противоположного содержания: «Мне даже доводилось слышать от вполне серьезных, любящих свою Родину, верующих людей, что сокращение коренного населения России необратимо и главная задача сегодня — задуматься, как передать православную культуру другим народам, которые, как они считают, через какое-то время будут составлять большинство на российских землях». Каким образом из слов митрополита следует постулируемый автором тезис — загадка. Как «дух расизма» может проявляться в готовности принять в свою веру и культуру, признать своими чужих в расовом отношении людей? Любой желающий выяснить отношение Русской Православной Церкви к расизму может обратиться к ее официальным документам — например, к «Основам Социальной Концепции», где говорится: «П.4. В то же время национальные чувства могут стать причиной греховных явлений, таких как агрессивный национализм, ксенофобия, национальная исключительность, межэтническая вражда. В своем крайнем выражении эти явления нередко приводят к ограничению прав личностей и народов, войнам и иным проявлениям насилия.
Православной этике противоречит деление народов на лучшие и худшие, принижение какой-либо этнической или гражданской нации. Тем более несогласны с Православием учения, которые ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного из аспектов национального самосознания»
Приведем другой пример логики автора рассматриваемой статьи: «Сама религиозная идентичность сегодня во многом формируется на основе простых антагонистических представлений: для мусульман это „сионистский враг“, для ультраправославных маргиналов — „жидомасоны“ и католики, для евреев — исламисты». Каким образом православная, скажем, идентичность может формироваться на основе «простых антагонистических представлений» если, по признанию самого автора, борьба с «жидомасонами и католиками» отличает только неких «ультраправославных маргиналов» а не православных вообще?
Вы можете вести содержательную дискуссию с человеком, который не разделяет ни вашей веры, ни ваших политических взглядов, ни ваших эстетических вкусов — с человеком, который не имеет с вами почти ничего общего, кроме одного — общей логики. Отсутствие логики, явная несвязанность выводов с посылками, чрезвычайно затрудняет любую дискуссию.
Некоторые утверждения автора просто ложны. Он пишет «Например, Русская и Грузинская церкви не приблизили наши страны к примирению ни на миллиметр». Как раз Церкви даже во время войны остались единственными организациями в обеих странах, которые сохраняли общение, а миротворческие усилия русских и грузинских православных получили широкое признание.
Но текст содержит еще один тип высказываний — лозунги. Требовать от лозунгов осмысленного содержания было бы чрезмерно; но все же попробуем рассмотреть их с этой стороны. «Доверить людям, которые мыслят средневековыми категориями и захвачены религиозными эмоциями, важное дело гражданского согласия — значит вернуться во вчерашний день». Скрестить партийный лозунг эпохи застоя с дзэн-буддистским коаном — нелегкая задача, но автору она удалась. В самом деле, как бы мы могли понять эти слова в рамках обычной логики и обычного русского языка? Кто стоит перед выбором доверять или не доверять этим нехорошим людям дело гражданского согласия? Как дело гражданского согласия может совершаться кем-то еще кроме самих соглашающихся граждан? Говорить о том, можно ли вам доверять дело согласия с вашим соседом, в рамках нормальной русской речи просто бессмысленно — а кому еще, кроме вас и вашего соседа это можно доверить? Согласие неизбежно есть дело соглашающихся сторон — в данном случае этнических и религиозных общин, от лица которых выступают их признанные представители. Что значит «мыслить средневековыми категориями»? Знаком ли автор со средневековыми мыслителями? Читал ли он Фому Аквинского или Аль-Газали? Эти ученые мужи мыслили категориями аристотелевской логики, которая, как мы уже заметили, автору решительно чужда; но каким образом логическое мышление делает человека неспособным достигать гражданского согласия, опять-таки неясно. Как, впрочем, неясно и то, как человека в этом отношении могут дисквалифицировать «религиозные эмоции». Так мы ищем гражданского согласия или не ищем? Если весьма значительная часть граждан переживает «религиозные эмоции», что предлагается делать? Исключить их из чаемого гражданского согласия? Но тогда мы просто получим согласие одних граждан против других — то есть нечто противное самому определению «гражданского согласия». Против возвращения в какой «вчерашний день» нас предостерегает автор? «Вчерашний день» был как раз эпохой атеистической диктатуры, когда торжествовал любезный автору тезис «Только государство может обеспечить жизнь граждан в соответствии с Основным законом», а возможностей вести открытый и свободный диалог ни у кого не было. Автор пишет: «Россия — часть современного мира, подтверждением чего служит Конституция, в соответствии с которой граждане имеют равные права независимо от вероисповедания». Но ведь это перечёркивает предыдущие рассуждения автора — если «граждане имеют равные права независимо от вероисповедания», то граждане, которые «которые мыслят средневековыми категориями и захвачены религиозными эмоциями» также обладают равными правами, и вопрос о том, что кто-то еще может доверять им или не доверять «важное дело гражданского согласия» просто отпадает сам собой.
Члены Комиссии по вопросам гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений делают важное и серьезное общественное дело, используют свое влияние и вес в обществе для поддержания мира и справедливости. Делает ли какое-либо созидательное дело автор? Есть ли у него хотя бы какие-то осмысленные предложения в отношении гармонизации межнациональных отношений?
Текст по большей части невнятен, местами ложен, все, что из него следует — автор не любит людей религиозных. Собственно, содержательная часть всего нашего антиклерикального дискурса сводится к тому, что авторы не любят верующих, а православных — особенно. Что же, в этом ничего поразительного нет — кто-то не любит чернокожих, кого-то нестерпимо раздражают евреи, кто-то видит источник всех бед в еще какой-то группе граждан. Есть люди, которые сделали предметом своей фобии верующих;
а от фобии ожидать логики и внятности было бы ошибкой.
