 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 11.03.2011 |
Дело художника Трушевского, обвиняемого в попытке изнасилования, завершилось приговором — пять лет колонии. 
Однако разговоры, вызванные этим делом, не прекратились — несколько дней назад появилась очередная статья «В защиту Трушевского». На это раз в гламурном журнале «Соль», автором выступает некто Иван Чувиляев.
Конечно, преступники могут быть среди представителей любых профессий. Насильник-художник ничего не говорит о художниках вообще. Но беда в том, что слово «художник» в наше время используется для описания двух разных реалий. «Художниками» могут называться представители определенной творческой профессии, с одной стороны, а с другой (обычно с прилагательным «актуальные» или «современные») — представители определенной субкультуры, хорошо известной нам по скандалам и судебным процессам.
Казус Трушевского, конечно, ничего не говорит о художниках в первом смысле — не больше, чем преступник-электромонтер что-то говорит о всех электромонтерах. Но вот о субкультуре «современных художников», служителей «актуального искусства» это кое-что говорит. Автор статьи в «соли» откровенно пишет, что если бы люди вовремя вызывали милицию, «все мы бы давно уже сгинули бы в колонии строгого режима». Наверное, это преувеличение. Я искренне надеюсь, что большинство представителей «современнохудожественной» тусовки все же воздерживаются от совершения тяжких преступлений против личности. Но преступление Трушевского порождено именно ее духовной атмосферой.
«Художник» — то есть человек, объявляющий себя художником на основании каких-то скандальных выходок, согласно убеждениям этой субкультуры, имеет некие особые права. «Я считаю, что художник имеет право на кощунство. Если художника лишить этого права, он не сможет творить» — как сказал один из фигурантов дела по выставке «запретное искусство». По мнению других «деятелей искусства», «художник» также имеет право выпускать коробку тараканов в здании суда, бросаться живыми кошками в продавцов магазина, рисовать огромный непристойный символ на литейном мосту, наряжаться в священническое облачение и в нем воровать продукты из магазина, переворачивать чужие машины (все перечисленное — реально имевшие место «художественные акции») и вообще всячески демонстрировать свое презрение к окружающим людям, нормам общественного приличия и даже закону.
Более того, эта субкультура меняет само определение слова «художник» так, что оно по значению все ближе совпадает со словом «социопат». Составители определения как будто как будто видели перед глазами наших «современных художников»: «Социопат представляет собой индивида, асоциального в своей основе и вследствие этого всегда вступающего в конфликты, причем не извлекающего уроков из неприятных переживаний и наказаний, которые являются следствием его собственного девиантного поведения. Он лишен лояльности по отношению к обществу и окружающим, включая самых близких. Он не проявляет никаких девиаций, пока о чем-нибудь говорит или рассуждает. Его патология заключается в неспособности себя вести — соблюдать принятые в данном социуме нормы поведения, отвечать за свои поступки и уважать чужие права. Иными словами, социопат дефективен социально. Базовой этологической особенностью социопата является то, что какими бы патологическими ни казались его поступки другим людям, сам он не чувствует из-за них вины, но при этом он не лишен критического восприятия своего поведения, просто это восприятие у него извращено»
Трудно понять, где пролегает грань между нравственной испорченностью и медицинской патологией — да и есть ли она вообще. Но характерным признаком субкультуры, гордо имеющей себя «современным искусством» является именно «неспособность себя вести — соблюдать принятые в данном социуме нормы поведения, отвечать за свои поступки и уважать чужие права». Ведь «художник имеет право на кощунство». Если некий «художник» решит, что он имеет право на изнасилование, он зайдет, наверное, дальше, чем большинство его сотусовщиков, но зайдет в том же направлении.
Как обиженно замечает Иван Чувиляев, «Похоже, в нашем обществе любые пьяные развлечения с девушками квалифицируются как изнасилование, а демонстративная добропорядочность — как высшая добродетель». Какое ужасное общество! Оказывается, в нем бедному «художнику» иногда не дают насиловать студенток!
Но отметим, что от безобразий «художников» страдает и еще одна категория лиц — настоящие художники. Люди, которые умеют рисовать и создавать нечто эстетически значимое. Очень часто это люди не имеют никакого отношения к безобразиям «современных художников», и в своей жизни проявляют ту самую «добропорядочность» на которую огорчается Чувиляев. Звание художника — это высокое звание; художник — это человек, который помогает нам видеть, открывает красоту Божьего творения. Искусство — великое и почтенное дело.
Но давайте сразу одернем тех, кто претендует на звание «художника», принадлежа не к миру искусства, а к патологической субкультуре, в которой они «имеют право на кощунство». Возможно, вы и творите всякие художества — но вы не художники.
