 |
| Фома | Владимир Легойда | 28.02.2011 |
Под Великий пост и под Пасху, как и под Рождество, и под Крещение, 
один из самых распространенных вопросов — как именно следует провести праздник? Обычно проблемы сводятся к совокупности внешних действий: что можно в эти дни есть, чего нельзя, можно ли колядовать и т. д. По большей части вопросы довольно общие: традиции, обряды, режим питания. О духовной сущности праздника и о связанных с этим мыслях, настроениях, молитвах и церковных службах, как правило, речи нет, и разговоры на тему «правильного Рождества» подчас воспринимают как нечто несерьезное, далекое от истинно христианской жизни. Однако вопрос, как правильно встретить праздник, далеко не так прост, как может показаться на первый взгляд, потому что способен привести к очень важным ответам.
Так как же?
Можно наблюдать два типа отношений к встрече Рождества: «Ой, как жаль, что Новый год приходится на Рождественский пост, чего только не приходится выдумывать, чтоб все-таки отметить!» и «Как неприятно, что на Рождественский пост приходится встреча Нового года! И поздравлять нужно, и тебя поздравляют, и в гости зовут, и намекают, что могли-де, мол, и пригласить, — а тут последняя седмица поста, тут-то бы и помыслить о Спасителе, грядущем в мир!».
А ведь возможна золотая середина, царский путь: молебен Новолетия 31 декабря вечером (сейчас уже все чаще и ночную Литургию служат), возможно — общая трапеза, не столько обильная, сколько радостная… А как при этом обойтись с нецерковными родными и знакомыми — это уж насколько мы сведущи в любви Христовой…
Предначинательные недели Великого поста особого интереса не вызывают. Другое дело — масленица. Христиане на этой неделе воздерживаются от мясной пищи и с удовольствием едят молочное, рыбу, яйца. Заговение — это всего-навсего «прощание» со скоромными продуктами перед Великим постом. В церковь в эту неделю ходят немногие, но зато уж самые ценители красоты церковного пения и чтения. Зато все, кто собирается (и не собирается) поститься, едят, едят, едят…
Но только не надо выдавать это за христианские традиции. Традиции, да. Но языческие. Для смирения полезно понять, как много в нас язычества. Но всячески вредно считать, что этим мы «обогащаем» христианство. И что нам пользы в том, что Великим постом мы будем изощряться в пищевом постничанье, а душу свою не убережем от превозношения и элементарной озлобленности?
Вот и Страстная, которая называется так потому, что вся посвящена воспомоминаниям о последних земных днях Спасителя и Его смертным страстям. А вот народный обычай властно велит в четверг красить яйца. А по церковному обычаю в четверг у нас Литургия в воспоминание Тайной Вечери, когда весь храм поет Вечери твоя тайныя днесь и все причащаются. А вечером — служба 12-ти Евангелий. Оно конечно, выбрать пару часов для окраски продукта можно, но если не вкладывать в этот процесс особых страстей. А в пятницу служба Плащаницы… А в субботу такая Литургия, какая бывает раз в год, и пропускать ее просто не хочется… А тут изготовление куличей, пасхи, уборка и куча хозяйственных хлопот…
Да еще вот стремительно разросся довольно-таки, если честно говорить, некрасивый обычай посещать на Пасху могилы, да еще там выпивать и бросать освященную еду. А всего этого делать вообще не нужно, тем более что есть после светлой седмицы день поминовения усопших — Радоница.
Очень сильно расходятся между собой вовсе не старостильный и новостильный календари — это бы еще ничего, — а христианское и псевдонародное, самодеятельное представление о том, как проводить христианские праздники.
Так как же правильно?
Главное для нас — это, конечно, молитва. Жизнь верующего невозможна без нее, и уж тем более невозможен без нее праздник. Помолиться в храме, постараться причаститься в этот день для христианина важнее всего, потому что без Литургии, без связи с Богом Церкви не существует, а следовательно, не существует и христиан.
Сейчас толпы вокруг церквей на ночных службах уже не столь внушительны, как было еще лет пять назад, что не в последнюю очередь объясняется тем, что храмов стало гораздо больше. Но теперь подавляющее большинство людей молятся на службе потому, что они сделали выбор в пользу молитвы, а не просто наблюдения со стороны. Нет, я не хочу обидеть тех, кто смотрит службу по телевизору или заходит в храм из любопытства — интерес к жизни Церкви может только приветствоваться.
С молитвы праздник православного христианина начинается, но ею не ограничивается. У Церкви есть масса рождественских и пасхальных традиций; к одной из традиционных для Руси форм праздника можно отнести посещение тех, кому в этот день не так просто радоваться, тех, кому плохо. Для старой, дореволюционной России это было нормальной практикой: в дни больших церковных праздников люди шли в больницы, в тюрьмы, ко всем нуждающимся.
Такое отношение как-то не вяжется с современным пониманием праздника и выходного дня как такового. Общество потребления ультимативно требует другого: выходной, праздник — это когда все для себя любимого, когда вселенная вращается вокруг тебя в бешеном темпе. Хватит ли у нас сил изменить этот подход и вспомнить о том, что сердце и совесть не позволяют праздно резвиться, помня о тех, кто нуждается в помощи?
На Рождество Святейший Патриарх Кирилл посетил психоневрологический корпус детской больницы имени Филатова в Москве. Предстоятель Русской Церкви поступает так на каждое Рождество и Пасху. А в минувшем году день своего рождения он встретил в детском хосписе в Санкт-Петербурге. Тогда Патриарх сказал:
— В день рождения человек ждет положительных эмоций, и обычно окружающие предоставляют ему эти эмоции — в виде поздравлений, добрых пожеланий, подарков. По опыту знаю, что посещение таких мест не просто обогащает меня положительными эмоциями, но внутренне, духовно поднимает и поддерживает.
Кстати, именно это посещение хосписа Святейший Владыка назвал главной встречей года, отвечая на вопрос Дмитрия Киселева в интервью телеканалу «Россия 1». И это пример того, что милосердие можно сделать неотъемлемой частью праздника, превратить его в средство достижения радости и внутренней гармонии.
Прекрасно понимаю, как сложно достичь такого отношения к миру. Но попытаться следует.
Тогда это и будет настоящее практическое христианство.
