Телепандора

20% из тех молодых людей, которые «активно» смотрели телевидение в возрасте до 14 лет, готовы совершить любое преступление

Об агрессивной сущности телевидения у нас говорят много. На Западе эта тема тоже одна из обсуждаемых в обществе. Но там не только «разговоры разговаривают». Там регулярно проводят исследования о влиянии теленасилия на уровень преступности. И почти полвека тому назад выяснили, что через 10−15 лет после появления в стране телевидения с элементами насилия и агрессии преступность возрастает. В России такого рода комплексные исследования не проводились. Жаль: нас ведь «аршином общим не измерить»!

После того как рухнул «железный занавес», на российские телеэкраны вначале хлынул поток западных боевиков, фильмов ужасов и прочей мерзости, а несколько позже и скопированных с них доморощенных киноподелок. Преступность в стране резко пошла в рост. Ученые НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ выяснили, что за последнее 10-летие преступность увеличивалась в среднем на 2,4% в год. Однако вряд ли кто со всей определенностью может сказать, какую роль в этом процессе сыграло телевидение. И это плохо, потому что в нашей стране значительно большее число семей имеет телевизор, чем, скажем, телефон и ванную. Феномен нашего общества (впрочем, не только нашего) как раз и заключается в том, что телевизор, становясь для многих основным источником информации, создает совершенно особую коммуникативно-психологическую конфигурацию. В условиях тотальных страхов насильственные и эротические сюжеты оказались самыми востребованными.

Статистика свидетельствует, что на 90% телеэфир заполняют взрывы, пожары, природные катаклизмы, скандалы, катастрофы, преступления, цифры ущерба, жертв и т. д. Но «пипл» всю эту муть «хавает», причем не без удовольствия, и не только в России.

По данным опроса Фонда «Общественное мнение», именно негативные темы пользуются наибольшей популярностью среди телезрителей. На первое место (25%) респонденты выдвинули катастрофы, преступления и скандалы.

Примерно о том же говорят и результаты исследования, проведенного специалистами Тель-авивского университета (Израиль). Ученые установили, что плохие новости вызывают у людей гораздо больший интерес, чем хорошие, а также доказали, что скорость распространения плохих новостей «из уст в уста» почти вдвое больше скорости, с которой расходятся хорошие вести. Исследования, проведенные в Соединенных Штатах, Канаде и Южной Африке с 1957 по 1989 года, четко зафиксировали тенденцию: с появлением телевидения количество убийств увеличивается.

За время массового распространения ТВ в мире были проведены тысячи исследований о воздействии телевидения на психическое и интеллектуальное здоровье человека. Все больше ученых подтверждает связь между временем пребывания у телеэкрана и преступным поведением. Журнал The Western Journal of Medicine (США) опубликовал результаты ряда исследований: телепередачи и фильмы, содержащие акты насилия, являются причиной 15—20% актов насилия в реальной жизни.

Телевизионное насилие особенно опасно для детей в возрасте до 8 лет, потому что они далеко не всегда могут различить, где начинается реальная жизнь, а где кончается фантазия. Был поставлен такой опыт. Двухлетним детям показали «мультик» «Том и Джерри». После фильма дети начали драться табуреточками, некоторые брали игрушечный молоток и как «мультяшные» герои норовили ударить кого-то, даже взрослого. А четырехлетний ребенок после просмотра «Матрицы» стал бить кулачками маму и папу, так как увидел, что «хороший дядя» Нео именно так дрался с «плохими дядями». Известны случаи, когда дети после просмотра фильмов про супермена, пытались летать, выпрыгивая из окон многоэтажных домов.

Не исключено, что скоро и у нас дети будут руководствоваться подобными мотивами. Значительная часть зарубежных мультфильмов, которыми сейчас переполнен отечественный телеэфир, изобилует агрессивными или аморальными сценами. Вспомним хотя бы уродливых покемонов и киборгов, трансформеров, которые постоянно уничтожают друг друга. Даже в целом добродушные американские мультфильмы, например, широко известный у нас «Шрек» (по-немецки, кстати, шрек — это ужас), содержат сцены, воспитывающие жестокость.

Стоит ли удивляться тому, что в Америке 9-летняя девочка, насмотревшись «мультиков», убивает кухонным ножом 5-летнюю подружку из-за любимой игрушки, а 13-летние российские школьники жестоко расправляются с одноклассником, который вовремя не отдал мизерный долг?

И как же разительно отличаются от нынешнего кинотовара «для детей» добрые советские «мультики» — «Снегурочка», «Аленький цветочек», «Карлсон», «Леопольд», «Казаки» и многие другие, которые вызывают положительные эмоции, воспитывают стремление к взаимопомощи, щедрости, доброте, милосердию, любви, к дружбе и согласию между всеми людьми, независимо от цвета кожи и национальности. В 2001 г. в США был опубликован доклад главного хирурга страны, посвященный проблеме молодежного насилия. В докладе подчеркивалось, что просмотр фильмов и телепрограмм, содержащих акты насилия, является фактором риска для подростка. По силе воздействия на сознание ребенка этот фактор находится на том же уровне, что и бедность, социальная среда, низкий уровень интеллекта и т. д. Сегодня 20% из тех молодых людей, которые «активно» смотрели телевидение в возрасте до 14 лет, готовы совершить любое преступление.

За последние 40 лет в мире было проведено более 1000 исследований, посвященных влиянию телевидения и кинематографа на детей. Исследования проводились во многих странах мира, тем не менее, выводы практически идентичны: агрессия на экране делает детей более агрессивными по отношению к людям, животным и к неодушевленным предметам. В 1999 г. Центр социологии образования РАО опросил 1152 школьника Москвы (учащихся 7, 9, 11-х классов), чтобы узнать их отношение к насилию на телеэкране. Только треть подростков (30,8%) считали, что в телетрансляциях слишком много сцен насилия. Почти столько же (31,6%) думали, что эти сцены существуют в допустимом количестве. Остальные 37,6% вообще никогда не задумывались над этим. Исследование показало также, что в среднем на один час телетрансляций приходилось 4,2 сцены насилия и эротики. То есть каждые 15 минут зритель российского телевидения видел на экране акт агрессии, насилия или эротическую сцену. Если учесть, что общая длительность ежедневных телепросмотров у школьников составляла приблизительно 2,3 часа, то не сложно сделать вывод о том, что в среднем российский подросток ежедневно видел не менее девяти «живых картинок» насилия или эротики. Это самые «свежие» данные, увы. Вместе с тем социологи отмечают, что прошедшие 10 лет насилия на ТВ стало больше, но телеаудитория к этому вполне адаптировалась.

Конечно, понимание того, что ТВ действительно превращается в «генератор» насилия, в обществе есть, однако это понимание никак не трансформируется в однозначно негативное отношение к этому явлению. Исследовательский холдинг ROMIR Monitoring провел всероссийский опрос среди 1600 респондентов по вопросу ограничения насилия на ТВ. Почти половина россиян (45%) выступает за то, чтобы полностью запретить показ по телевидению сцен насилия. А другая половина — только вдумайтесь! — против такого запрета. Различные политические силы в российском обществе неоднократно ставили вопрос об ужесточении контроля над ТВ, создании общественных советов (общественной цензуры).

Сегодня в Америке, как и во всем индустриальном мире, 98% семей имеют телевизор. В среднестатистической семье телевизор работает по семь часов в сутки, на каждого члена семьи приходится по четыре телечаса. Если доживете до 80 лет, — что подавляющему большинству россиян не «грозит», — но если все-таки удастся «уложиться» в этот евростандарт, то имейте в виду, что 10 — 12 годиков жизни вы подарите «ящику». А не «уложитесь» в отведенные вам сроки, корректируйте цифры с поправкой на выводы демографической науки. Но не забудьте приплюсовать год-два, которые «съест» у вас развратная госпожа-реклама. И еще: заботясь о будущем нации, примите к сведению, что ваш ребенок, внук в среднем проводит возле телевизора 3−5 часов в сутки (по данным исследователей И. Черезова и Д. Салюк). Для сравнения: польский подросток смотрит телевизор 2−4 часа в день. В США телевизору дети посвящают больше времени, чем обучению. В Швеции ученики в течение 10 школьных лет проводят 18 тысяч часов перед телевизором. Наши ребята-девчата тоже имеют все шансы до 18 лет увидеть по «телику» более 18 тыс. убийств и около 200 тыс. других насильственных сцен. Взрослые — вряд ли меньше. Потому большинство исследователей-психологов склоняются к существованию прямой связи между экранным насилием и насилием реальным, считая, что экран продуцирует соответствующее поведение, в первую очередь, молодежи.

Социологическое исследование, проведенное в 80-х годах в США среди осужденных, показало: 63% заключенных совершили преступления, копируя телевизионных героев, а 22% переняли из телефильмов «технологию» преступления. Широко известен случай, когда два грабителя попытались повторить ограбление поезда, перевозящего деньги. Причем образцом для подражания послужило не реальное ограбление, совершенное в Англии в 1950-е годы, а фильм, снятый об этом — «Поезд с деньгами» (Money Train). В начале 2003 г. два молодых американца убили свою мать и расчленили ее тело, чтобы избавиться от улик. В одном из эпизодов популярного телесериала «Семья Сопрано», который любили смотреть убийцы, мафиози действовали аналогичным образом.

Известно также, что организованные преступные группировки нанимали профессиональных сценаристов, которые разрабатывали им планы будущих преступлений, иногда даже не подозревая об этом, — они просто «творили».

А по сценарию какого сериала (боевика) действовали убийцы в российской станице Кущевка? Подобные примеры массовых убийств телевидение навязывает нам десятками, если не сотнями ежедневно. Посчитал как-то количество трупов в некоторых «кассовых» фильмах с участием Сталлоне и Шварцнегера. Получилось в среднем 90−100 за минуту. Не слабо! А ведь привыкли, не правда ли? И спокойно пьем чай, даже смеемся, когда в это время на экране умирают. Страшная это привычка. С тяжелыми и долговременными последствиями для общества.

Здесь есть чему поучиться у Запада. Там вопрос ставят так: если ТВ не изменить, значит, нужно изменить его аудиторию. Конечно, речь идет, скорее, о попытках сделать аудиторию более требовательной к телепродукту, чем сейчас. Этим, в частности, занимается медиа-образование (есть такое популярное направление в Европе и Северной Америке — media education). Это вроде инструкции по пользованию молотком, где обязательно имеется раздел о технике безопасности. То есть описывается, при каких условиях этот полезный в домашнем хозяйстве инструмент становится опасным. Медиа-образование — это «руководство по эксплуатации» масс-медиа для самого широкого круга потребителей, начиная с детей. Опасности, которые несет этот, в принципе полезный, инструмент, связаны с фальсификацией и пропагандой, переизбытком экранного насилия, порнографией и оболванивающей рекламой. Цель — привить своего рода психологический иммунитет к упомянутым «инфекциям».

Сказанного, думается, вполне достаточно, чтобы понять всю сложность проблемы патогенного влияния ТВ. Решение этой проблемы предусматривает системные усилия и их постепенную, не революционную, реализацию. Попытки улучшить телевидение одним махом могут эту полезную идею довести до абсурда, как многое в нашей стране и доведено.

По всей планете люди, осознавшие вред TВ, вступают в Общество не смотрящих телевидение.

Они периодически проводят акции под названием «Недели отказа от «телика». Вроде, как бывшие курильщики, алкоголики, наркоманы. Чтобы, так сказать, личным примером.

До нас это популистское движение еще не докатилось. В отечественных криминальных сериалах «про бизнес» и «про милицию» нормальное общество, как правило, отсутствует. Зрители видят людей, которые борются за выживание и постоянно попадают в невероятно опасные ситуации. Обычный человек показан как простак, эксцентрик или просто дурак. Нормой поведения, даже образа жизни является нарушение закона. Поэтому в российских сериалах «про бандитов» содержится минимум позитивной дидактики. Героев созидающих почти нет. Как правило — сплошные разрушители. Вообще, сама идея работы наверняка кажется странной и заказчикам, и авторам фильмов, потому что логика их иная: внедрить в общественное сознание новые страхи, добавить, так сказать, адреналину, которого и без того в избытке. Такая же установка свойственна и создателям информационных программ.

Сегодняшнее российское телевидение воплощает в себе не столько свойства медиума самого по себе, сколько характеристики производящей его системы. Первым и часто единственным критерием оценки продуктов массовой культуры в России считается их рейтинговая успешность, способность окупаться. Другие критерии, в частности качество, к телевизионной продукции применяются гораздо реже. Массовая культура, между тем, обладает большим дидактическим потенциалом. Это значимый механизм социализации человека, трансляции норм, стилей поведения, представлений о том, каким должно быть общество, что такое «обыденное», как оно строится. Описывая мир, в котором хотелось бы жить, мы выбираем те или иные его определения, характеристики. Именно они и должны применяться к продуктам массовой культуры, которые этот мир ежедневно создает.

К счастью, наша жизнь еще не такая, как на телеэкране, она, вообще, другая. Не могу согласиться с теми, кто называет телевидение «зеркалом нашего общества» или даже «кривым зеркалом». Зеркала пассивны, а ТВ старается не только переконструировать все — от исторической памяти до реалий наших дней, но и активно влиять на общественно-политические и экономические процессы, корреллируя их с моделью будущего социума, создающегося в соответствии с неведомо где и кем изготовленной матрицей. Сегодня очень важно, чтобы пренебрежительное отношение российских интеллектуалов к телевидению сменилось иной установкой: отношением к нему как к среде, с которой следует активно работать. Один лишь переход к цифровым медиа не изменит ситуацию. Зрители, приученные к сегодняшнему стандарту телевидения, автоматически не превратятся в думающих пользователей. Именно поэтому, как никогда прежде, необходимо вести ежедневную работу по осмыслению самых разных телевизионных процессов, заниматься анализом телетекстов и рефлексией как авторского, так и зрительского опыта.

В этой связи хочу подчеркнуть и ту роль, которую могут сыграть независимые эксперты. Последние годы их мнение почему-то остается «за кадром».

На Западе достаточно нескольких критических рецензий и фильму, телепрограмме обеспечен провал. В российской культуре телевизионные критики малочисленны, их почти не видно и не слышно.

Они часто встроены в систему медийных холдингов и зависимы от своих хозяев также, как и телеканалы. Таким образом, в отечественной медиакультуре сложилась закрытая система производства, распространения и оценки телевизионных программ, для которой вопрос о качестве во многом третьестепенен. Главное — прибыль. Только на рекламе телевидение зарабатывает миллиарды. По результатам 2010 г. объем рекламного рынка РФ составил около 7,9 млрд долл. США, что почти на 1 млрд долл. больше, чем годом ранее. При этом в 2011 г. объём российского рынка рекламы достигнет 9,3 млрд долл., из которых около 55% будет приходиться на ТВ (приблизительно столько же ТВ заработало и в 2010 г.). Сейчас на рынке предлагается более 10 000 наименований художественных фильмов, около 5000 документальных лент и т. д. Выбирай на любой вкус и цвет. Но какой обвал теленасилия ждет нас потом, спрогнозировать невозможно. Зато вполне очевидно, что криминализация эфира приводит к криминализации общества, и если бы только к криминализации.

Профессор Галина Силласте, доктор философских наук, заведующая кафедрой социологии в Финансовой академии при правительстве РФ, провела исследование «СМИ в сельском социуме: конфликт гуманизма и насилия». Даже на примере такой специфической аудитории стало отчетливо видно, какие опасности привносит в общество наше телевидение.

ТВ внедряет в сознание людей: культ насилия и убийств; прославление мошенников и воров; унижение женщин и девочек; уничижение, осмеяние прошлого России и Советского Союза; восхваление западного мира и его идеалов. Происходит необратимая деформация шкалы ценностей.

Такова социальная плата за искореженное телевидением сознание. Особенно угрожающе звучит этот вывод в контексте безжалостного терроризма, восполняющего свои кадры за счет молодых людей, порой очень юных. По большому счету, речь сегодня надо вести не о телевидении как таковом, а прежде всего, о разрушительных последствиях его деятельности для национальной безопасности. По своей глубине и масштабности проблемы телевидения становятся, таким образом, частью большой политики. А коль так, то именно государство должно, в первую очередь, озаботиться безопасностью отечественного телепространства, а не перекладывать свои обязанности на плечи хрупкого гражданского общества, которое пока само нуждается в опеке.

И Запад, со всеми его великолепными исследованиями, нам тут не поможет. Да и вряд ли захочет помогать. Там давно оценили уровень угроз, которые принесло в общество телевидение, с завидным постоянством отслеживая тенденции его развития. И столь же давно широко распахнули крышку ящика телевизионной Пандоры. Теперь не знают, как избавиться от тех бед, которые выползают из этого ящика и методично разрушают западноевропейскую цивилизацию. Да уже и не в состоянии избавиться: болезнь настолько запущена, что остается только наблюдать, констатировать и ждать естественного конца.

Неужели горький опыт Запада и здесь ничему нас не учит? А ведь наш случай сложнее: многие российские беды истекают как бы из двух «телеящиков» сразу — импортного и, скроенного по его подобию, отечественного. Искать пути решения проблемы в западных исследованиях не только бесполезно, но и вредно: там отражен совершенно иной мир с чуждыми и даже порой враждебными для нас ценностями, стандартами, установками. Вместе с тем зарубежные исследования дают возможность отследить тенденции, характерные для всего постиндустриального сообщества, которые и нас не минули. А во всем остальном опять придется идти своим особенным путем. Только вот каким именно? Собственные исследования на заданную суровой действительностью тему — в жестоком дефиците.

http://www.stoletie.ru/obschestvo/telepandora_2011−02−21.htm