 |
| Интерфакс-Религия | Елена Чудинова | 03.02.2011 |
Огромная международная конференция, проведенная в Париже 18 декабря ушедшего года, не вызвала у нас в России большого резонанса. 
Понять причину сего нелегко, ведь событие, как принято говорить, знаковое. Прежде всего, удивляет масштаб — около тысячи участников собралось в зале «Шарантон», 230 000 человек наблюдали за конференцией online, более 700 000 впоследствии просмотрели видеозапись. Быть может, еще недопонято, что слову «Шарантон» скорее всего, суждено сделаться нарицательным, обозначив собой новую веху в религиозных процессах, происходящих в Европе. «Шарантон» — несомненная точка перелома общественного сознания, перелома, еще не полностью осознанного обществом, но уже произошедшего.
Конференция называлась «Собрание против исламизации наших стран» и организована была не силами какой-либо политической партии, что весьма существенно: в «Шарантоне» во всем разнообразии был представлен срез гражданского общества, протестующего против исламизации старого континента.
Воистину, широкий срез. В гигантском человеческом муравейнике зала «Шарантон» можно было встретить католиков, отстаивающих приоритет христианского генезиса европейских стран, членов правых партий и членов левых организаций, вплоть до анекдотического выступления некоего марксиста, выступали также и феминистки, озабоченные прежде всего угнетенным положением женщины в исламском мире.
Если столь несовместимые силы совмещаются, это свидетельствует об одном — актуальность проблемы уже поднялась до чрезвычайно высокого градуса.
Еще несколько лет назад подобное собрание попросту не было бы возможным, но после сенсационного заявления Ангелы Меркель о кризисе мультикультурализма и христианских германских корнях, датского карикатурного скандала, заметного «поправения» курса Николя Саркози и швейцарского референдума о минаретах политический климат ощутимо переменился.
Оскар Фрейзингер, родитель знаменитого референдума, прибыл из Швейцарии для выступления в «Шарантоне». В зал политик вошел немножко театрально — в кольце телохранителей, вдобавок нахлобучивших на своего подопечного бронежилет. Но эффекты эффектами, а после того, как с подачи Фрейзингера Швейцария сказала минаретам свое «нет», жизнь политика действительно находится под угрозой.
Недавно Марин Ле Пен, политическая преемница своего отца, назвала исламизацию Европы «оккупацией без танков». И по прозвучавшим докладам у автора этих строк сложилось впечатление, что ислам рассматривался собравшимися в качестве силы политической, а не в качестве религии. По сути, у такого подхода есть аргументированное право на существование, однако трудно было отделаться от ощущения, что существенный аспект проблемы недораскрыт.
Накануне, на обеде в честь открытия конференции, мы разговорились с общественной деятельницей Кристин Тасэн. Обаятельная Кристин — типичная современная француженка, секуляристка и атеистка. Общий язык мы нашли легко, хоть я и не сумела удержаться, сообщив, что Вольтера ненавижу. «А я — обожаю!» — рассмеялась моя собеседница. Кристин всячески подчеркивала: нынешняя Франция базируется на принципе светскости и свободы слова, не совместимых с тем, что несет в Европу ислам. На следующий день это прозвучало в ее докладе. Не случайно и название организации, представляемой Кристин, — «Светский ответ».
Вместе с тем эмблемой собрания все же выступил крест. Французы, принимающая гостей сторона, водрузили наверху старое знамя антифашистов — республиканский флаг с помещенным на свое белое поле красным восьмиконечным крестом. Возможно, это был не только призыв к противодействию оккупации, но также и своего рода ответ либеральной прессе, поспешившей приклеить участникам конференции ярлык «фашистов».
Нет, в фашиствующие элементы и маргиналы сотни тысяч человек не запишешь. Западная Европа, наконец, признала, что зашла в тупик. Основанная на римском праве, она не может принять того, что сама же впустила в себя, исходя из принципов свободы вероисповедания и терпимости. Не может потому, что шариат отрицает римское право, а ислам — свободу слова. Ассимиляция еврограждан-мусульман между тем (что также прозвучало в докладах) сводится практически к нулю, а интеграция отчаянно буксует.
Что же делать, если невозможно далее опираться на те общественные ценности, что в течение полувека были базовыми? Идейная пестрота «Шарантона» — живое свидетельство того, что общество дезориентировано. Признание опасности исламизации является одновременно признанием духовного кризиса старого континента. Преодолим ли этот кризис? Это покажет только завтрашний день.
Особо запомнился мне доклад известного французского исламоведа Анн-Мари Делькамбр, полтора года назад благословившей своим предисловием французское издание «Мечети Парижской Богоматери». Сильно выступил Паскаль Илут, бывший мусульманин, каким-то непостижимым образом сумевший свернуть со страшной дороги, ведущей в лагеря смертников-шахидов. Германия была представлена депутатом Рене Стадкевичем, лидером партии «Свобода», Дания — бравым потомком викингов Андерсом Граверсом (партия «Нет исламизации Европы»), присутствовала и Лига английской обороны (Томми Робинсон). Последняя, что небезынтересно, партия преимущественно молодежная, опирается на футбольных болельщиков.
Западное общество растеряно, но не желает более зарывать голову в песок. Осознание же проблемы, сколь бы сложной она ни была, первый шаг к ее преодолению.
Елена ЧУДИНОВА,
специально для «Интерфакс-Религия»
