 |
| Радонеж | Наталья Ларина | 01.02.2011 |
Из одной газеты узнала, что ссылки на работы профессора Кривовичева содержатся на сорока пяти тысячах страницах сайтов в Интернете. 
Цифра, прямо скажем, впечатляющая. Значит, подумалось мне, не все звёзды науки уезжают за рубеж, о чём частенько судачат наши СМИ.
- Разочарую вас, — бросил тень на мой оптимизм Сергей Владимирович, — я несколько лет проработал за рубежом. Первая моя поездка в Америку состоялась в 1999 году. Там я получил стипендию Национального научного фонда и НАТО.
Меня это несколько покоробило: ведь то был год бомбёжки Югославии и творила безобразие Америка. Учёный понимает моё смущение:
- Я ходил тогда пикетировать Американское консульство и размышлял, что же мне делать. То ли отказаться от поездки, но тогда с наукой придётся попрощаться. Или всё-таки поехать, чтобы повысить свою квалификацию и принести в будущем пользу своей стране.
Он даже отказ от стажировки написал, но. не послал. Победил всё-таки последний довод. Но компромисс этот, противоречащий принципам Сергея, не давал ему покоя ещё долго.
После Америки он стипендиат фонда имени Александра Гумбольдта в Германии, потом в Австрии — стипендиат Австрийского научного фонда. Везде условия работы близки к идеальным. И если иметь в виду чисто научную карьеру, то Кривовичев мог бы сделать её за рубежом быстрее, получить работу поинтереснее и зарплату повыше. И жить с семьёй очень даже комфортно в бытовом плане. Если бы. Как это патетично не прозвучит, для учёного важнее денег всё-таки сознание того, что твой труд нужен и полезен отчизне. В этом духе его воспитывал и научный руководитель: прежде всего долг по отношению к Родине, к кафедре.
Поэтому молодого учёного постоянно сверлила мысль: ты живёшь в прекрасных условиях, а как же трудно живётся учёным на твоей Родине. У него просто душа рвалась от мысли, что он работает на чужие страны. Он говорил сам себе, ведь тебя всегда привлекали люди, которые руководствовались в своей жизни прежде всего чувством долга, восхищали центурионы, возглашавшие: «Авва, цезарь! Идущие на смерть славят тебя». Для них долг дороже жизни. Как же это прекрасно и в религиозном и в эстетическом плане. Но как только речь идёт о собственной жизни, ты, дорогой Сергей, об этой жертвенности забываешь.
И вот в какой-то момент внутреннего противоборства все терзания кончаются: Сергей с семьёй возвращается на Родину, в свою родную альма матер на кафедру кристаллографии Геологического факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета. И сразу стал завкафедрой.
Вопрос, какую выбрать профессию, перед Сергеем даже не стоял, что называется, на роду было написано — геологом. Отец его заведовал кафедрой минералогии, мать — училась на кафедре кристаллографии. И тётя была геологом. Так что мальчик рос в окружении научных книг и камней. Да и сам Серёжа, ещё будучи школьником, занимался в Клубе юных геологов в Ленинградском Дворце пионеров.
Пытливый ум, обширные знания позволили поступить юноше в академическую гимназию при Университете, куда отбирали лучших из лучших не только ленинградцев, но и из других городов Северо-Запада России.
В 2ОО5 году Сергей Владимирович сделал уникальное открытие — урановые нанотрубки. Открытие-то состоялось, а вот вопрос, как внедрить его на практике, в жизни? В СССР были мощные отраслевые институты, которые этим занимались. Сейчас та старая система разрушена, а новая только на подступах. В Америке же открытие Кривовичева подхватили сразу, его используют для точечного воздействия на раковые опухоли. И не только. Те же соединения минералов и урана используются при захоронении ядерных отходов.
А чему ж и удивляться? Академик Угрюмов приводит такие данные: только в медико-биологическое направление США вливают сорок миллиардов долларов, бюджет одного Гарвардского Университета — два миллиарда долларов в год, что равно содержанию всей Российской Академии наук. И, тем не менее, за последние два-три года лёд и у нас тронулся. По совокупности выдающихся научных достижений, признанных во всём мире, Кривовичеву вручена президентская премия для молодых учёных, а это не много, не мало — около трёх миллионов рублей.
- Благодаря нацпроекту «Образование», — говорит Сергей Владимирович, — наш Университет получил около миллиарда рублей. Для пилотного проекта факультета закуплено оборудование на сорок миллионов рублей. Это огромная сумма по всем зарубежным меркам. Так что теперь у нас прекрасно обстоят дела и с оборудованием, и с электронными базами данных, и с библиотеками. Я бы даже сказал, что приборный парк у нас сейчас лучше, чем во многих западных лабораториях. Вот приведу вам такой пример. Наш коллега, уехавший работать в Германию, теперь образцы на съёмку присылает нам.
Благодаря новым возможностям мы даже создали научный Центр геохимии и наноминералогии и получили под него трёхгодичный грант на двенадцать миллионов рублей. Лет пять назад мы об этом и мечтать не могли.
Чтобы не утомлять читателя научной информацией, скажу ещё только о том, что недавно на нашей кафедре впервые в мире расшифорована кристаллографическая структура ча-роита — уникального поделочного камня с неповторимым сиреневым цветом, над чем без-успешно работали многие учёные из Европы и США.
Когда у Лайнуса Полинга спросили, что нужно сделать, чтобы стать хорошим учёным, он ответил: правильно жениться. И действительно, иметь хорошую семью для человека науки очень важно.
Со своей будущей женой Ириной Старицкой Сергей Владимирович учился на одном факультете, но они не обращали друг на друга внимание. Познакомились же так. Однажды его попросили передать Ире стипендию, дело было летом. Ну, встретились они, разговорились и оказалось, что у них много общего, а главное — оба православные. Ира сразу с пониманием отнеслась к патриотическому настрою Сергея, что и тогда, и сейчас не так уж часто встречается в молодёжной среде.
Родословная супругов настолько интересна, что скажу и о ней несколько слов.
Когда я увидела учёного, то первая мысль: вот настоящий потомственный интеллигент. И ошиблась. Один его дед по отцовской линии из мордовских крестьян, после революции 1917 года получил геологическое образование в Ленинградском университете, работал полевым геологом. Дед и бабушка, по материнской линии, ярославские крестьяне.
Если у Кривовичева рабоче-крестьянское происхождение, то предки его жены Ирины из древнего дворянского рода Старицких. Она дальняя родственница Вернадского. «Так что мне приятно, — шутит Сергей Владимирович, что у нас с Вернадским, кроме бороды, есть ещё что-то общее». И ещё. Был такой известный архиепископ Серафим Соболев, так вот, его келейник, архимандрит Пантелеимон Старицкий, и есть родственник Ирины Кривовичевой.
Конечно же, имея шестерых детей от полутора лет до пятнадцати, Ирина не работает, а занимается семьёй. Труд не из лёгких, учитывая, что растут они не как трава.
- Я с самого начала, — говорит она, — считала, что научная деятельность Сергея очень важна. Мой долг — как можно меньше ему мешать. Дом, семья — моя работа. И всё это мне нравится. Я ничем не жертвую и несчастной себя не чувствую.
Я спросила у Сергея Владимировича, неужели им с Ириной не страшно, ведь вырастить шестерых детей сегодня дело не шуточное.
- Да, нелегко решиться на рождение шестерых детей. И мы задавались вопросами, как прокормить, где жить. Раньше мы теснились в двушке. Потом переехали в четырёхкомнатную квартиру. Но вот появился шестой малыш, и эта квартира стала тесновата. Утешаюсь тем, что если Бог даёт детей, то и место для них найдётся.
Мы живём не в случайном мире, где болтаемся на верёвочке. Знаем, что миром управляет промысел. Поэтому ничего не надо бояться. Всё устроится, мы даже не поймём, какими путями. Это неподвластно нашему рассудку. Господь ставит нас в определённые условия, это и есть Его замысел, который мы должны оправдать.
Закончил Серёжа академическую гимназию при Университете. И была у него замечательная учительница по литературе Ирина Георгиевна Полубояринова. Она привила детям любовь к Достоевскому, от которого один шаг к Евангелию и отцам Церкви. Говорят, что человек уверует, если встретит того, в облике которого чувствуется сияние вечной жизни. Вот такой свет исходил от Ирины Георгиевны. Изменилась ли его жизнь после этой встречи? Круто — нет, но была на подступах. Радикально же преобразило жизнь Сергея — крещение в Иоановском монастыре. Вот важный рубеж его жизни, действительно, рождение свыше.
Да кто же сейчас не крестится?! — спросит читатель, — ведь это так модно! К великому сожалению, на этом всё и кончается. Но не в случае с Сергеем. Он бросил курить, стал регулярно ходить в церковь. Неверующие родители увещевали сына, мол, брось дурью маяться, лучше учись. Но Сергей абсолютно сознательно выбрал свой путь. Отец Алексей Майсюк, духовник Сергея, после его возвращения в Россию, сначала благословил его быть чтецом в церкви, псаломщиком. А потом рукоположил и в сан дьякона. В то время Сергей был уже аспирантом. И неизвестно, как сложилась бы судьба молодого человека, если бы не почил владыка Иоанн Снычев. Будь он жив, Сергей, как признаётся, пошёл бы по церковной стезе. Сменивший же владыку митрополит Владимир считал, что нельзя рукополагать во священники без семинарского и академического образования. Вот так и распорядилась судьба: Кривовичев сочетает науку и веру. И одно другому не только не мешает, но дополняет. Что касается роли веры в научной работе, считает он, то учёный стал смотреть на мир более осмысленно. Гораздо интереснее изучать природу, считает он, если знаешь, что она устроена не случайно, а разумно.
Перед Пасхой или в первую неделю Великого Поста совмещение даётся тяжело. Тогда Кривовичев берёт отпуск за свой счёт. Однажды в лабораторию должны были привезти новый прибор, а он был в храме. Нервничал, часто звонил на кафедру. Настоятель махнул рукой: езжай в свой университет.
Мне интересно, а как студенты относятся к его дьяконству.
-Да не все они и понимают, что такое дьякон, — Сергей Владимирович усмехнулся, — думают, что это какой-то шаман. Но если говорить серьёзно, то, конечно, важно, что их преподаватель воцерковлённый человек. Они начинают задумываться: серьёзный учёный, профессор ходит в церковь, служит там, придерживается странных (с их точки зрения) взглядов. И внешний православный вид тоже обращает на себя внимание. Так что православный человек должен особенно добросовестно работать, чтобы никто не сказал, что мы тунеядцы. А то бывает, заходит разговор о церкви и некоторые студенты да и преподаватели обвиняют церковников в пристрастии к деньгам, выпивке. Пусть робко, но я предполагаю, что сейчас в нашем Университете всё чаще встречаются люди, которые ходят в церковь и постепенно складывается общество с традиционными христианскими ценностями. И это вселяет надежду.
Р.С. Недавно группа учёных во главе с Сергеем Владимировичем открыла сорок второй минерал, который назвали «кривовичевит».
