 |
| Радонеж | Михаил Тишков | 24.01.2011 |
На сегодняшний день сфера образования является для Церкви приоритетной. Среди церковного сообщества вряд ли кто станет оспаривать это утверждение. Однако, внимание, уделяемое этому вопросу, и прикладываемый уровень усилий явно не пропорциональны приоритетности вопроса.
Практическое воплощение договоренностей между Святейшим Патриархом Кириллом и Президентом РФ Медведевым Д.А. о возможности введения предмета Основы Православной Культуры в государственных общеобразовательных школах оказалось более чем скромным из-за мощнейшего сопротивления на всех уровнях государственной системы образования.
Причина этого сопротивления как в субъективной позиции значительной части чиновников от образования, так и в ряде сложностей и противоречий, присущих этой идее в принципе. Обозначим некоторые из них.
Проблема выбора одного модуля из шести внутри одного учебного класса. Рабочего механизма, позволяющего реализовать на практике подобный выбор в рамках одного класса, избежав при этом конфликта интересов между семьями с разными мировоззренческими, религиозными и идеологическими установками, не придумано, да и вряд ли он может быть придуман. Ведь в одном классе может сложиться запрос на изучение 4-х или пяти модулей одновременно. Слабо верится в то, что школа сможет и захочет профинансировать сразу пятерых преподавателей, и реальный выбор в подобной ситуации скорее всего будет сделан в пользу модуля светской этики как наиболее компромиссного, или курса истории религий, к которому православно-ориентированные семьи вполне обоснованно относятся негативно в силу его направленности на формирование установки религиозного релятивизма.
Также существует опасение, что деление класса на различные этнорелигиозные группы может спровоцировать появление или усиление этнорелигиозных конфликтов внутри класса. Поскольку репрезентативных социологических исследований на эту тему пока не существует, да и не может существовать в силу отсутствия достаточной фактуры для изучения, то с порога отметать подобные опасения не представляется возможным.
Эти противоречия неактуальны лишь на территориях компактного проживания религиозно и этнически однородного населения, притом что в этих случаях не снимаются противоречия между религиозно и светски ориентированными группами населения.
Ещё одна проблема — это подготовка преподавателей. Министерство образования вполне определённо демонстрирует нежелание допускать церковь к этому процессу, и соответственно к финансовым потокам, выделяемым для этих целей. На курсы подготовки преподавателей духовной культуры рекрутируются в основном учителя предметники из этой же школы. Не имея собственной фундаментальной подготовки на кратковременных курсах они её тоже не получат. Поэтому рассчитывать на качество подготовки преподавателей не приходится, к тому же их основной интерес может быть просто в увеличении часовой нагрузки в своей школе, а не в качестве преподавания, и для директора это может быть лишь инструментом увеличения фонда оплаты труда для отдельного специалиста предметника. Следствием этого будет совершенно неудовлетворительный уровень преподавания, и семьи, выбравшие курс православной культуры, получат результат прямо противоположный их ожиданиям.
Их (семей) ожидания также будут обмануты и в силу предельной редуцированности самого курса (34 часа), из-за чего рассчитывать на какие-то более или менее серьёзные воспитательные и образовательные результаты не приходится. А расширения объёма курса и географии его преподавания ожидать в ближайшее время не приходится, так как недавно общественный совет при Минобрнауке вместе со своим министром, обсуждая результаты эксперимента, высказался против его расширения. В качестве ещё одной из причин своего решения совет назвал неудовлетворительное качество учебных пособий.
Надеяться на продвижение этого вопроса за счёт усиления политического лоббирования также было бы неверно. При неготовности подавляющего большинства директоров школ и управленцев от образования добровольно и компетентно внедрять преподавание религиозной культуры в общеобразовательной школе любые директивы будут либо успешно саботироваться, либо давать результаты прямо противоположные заявленным целям и компрометировать саму идею в принципе.
Подводя итог, можно констатировать, что курс православной культуры в массовой школе, учитывая все существующие сложности и противоречия, не даёт возможности рассчитывать на ощутимый прогресс в сфере православного образования и воспитания детей и молодёжи ни с количественной, ни с качественной точки зрения, и такая перспектива не может устраивать Церковь в виду масштабности задач и ограниченности исторического времени, отведённого на их решение.
Стратегия
К желаемому результату нас может приблизить только постановка стратегической цели — развитие православного образования как целостной системы в общероссийском формате.
При такой постановке вопроса введение курса основ религиозных культур можно рассматривать только как одно из направлений развития православного образования, и при этом далеко не самое многообещающее с точки зрения его результативности.
Наиболее перспективной альтернативой, на наш взгляд, является путь, предполагающий создание широкой сети православных школ и детских садов и их приоритетную государственную поддержку.
Этот путь развития православного образования на данный момент сильно недооценён общецерковным сознанием. Этому есть несколько причин.
1. Прежде всего отсутствие системного стратегического целеполагания, и как результат — отсутствие проекта церковно-государственной программы развития и поддержки православного образования.
2. Непонимание правовых и законодательных инициатив и механизмов, посредством которых эта программа могла бы быть реализована.
3. Непонимание возможных перспектив и последствий реализации этой программы.
Теперь об этом подробнее.
Тактика
Постановка общецерковной стратегической цели, заключающейся в создании широкой сети православных школ и детских садов, предполагает постановку двух тактических задач:
- развитие уже существующих православных образовательных организаций,
- создание новых.
Основным препятствием для развития уже существующих православных школ и садов является несовершенство законодательства в сфере образования, доставшееся нам в наследство с 90-х годов, и явно уже устаревшее.
На данный момент единственная организационно-правовая форма, в рамках которой могут существовать православные общеобразовательные школы в России, это — негосударственное образовательное учреждение (НОУ). Все НОУ сегодня в той или иной степени находятся в дискриминационном положении по сравнению с государственными образовательными учреждениями (ГОУ). Эта дискриминация существует по нескольким направлениям:
1. финансирование;
2. здания, помещения;
3. права и возможности сотрудников;
4. различные льготы для обучающихся и сотрудников.
Наиболее острой проблемой для православных школ является проблема финансирования. В настоящее время негосударственные аккредитованные образовательные организации (учреждения) финансируются только из региональных бюджетов при наличии соответствующих положений в региональном законодательстве. В результате финансируются школы далеко не во всех регионах. Даже в части регионального финансирования средства, выделяемые на НОУ, значительно ниже аналогичных выделяемых для ГОУ. На аренду, ремонт и содержание зданий, на материально-техническое обеспечение учебного процесса и на коммунальные платежи негосударственным образовательным учреждениям, в отличие от государственных, средства властями не выделяются.
В силу этого православные НОУ вынуждены финансироваться за счет родителей и других жертвователей, чьих средств чаще всего недостаточно и их величина не гарантирует желаемой стабильности учебно-воспитательного процесса. К тому же необходимость производить оплату обучения ограничивает возможности родителей отдавать своих детей в православные школы. Это же является и одной из основных причин того, что таких школ мало.
Ещё одной проблемой, препятствующей развитию существующих православных школ и увеличению в них количества учеников, является то, что располагаются они в помещениях плохо приспособленных для организации учебного процесса, как правило в зданиях детских садов, из чего вытекает дефицит учебных площадей, рекреаций, спортивных и актовых залов, спортивных площадок на прилегающих территориях. В то же время ежегодно в силу современной демографической ситуации освобождаются школьные здания при закрытии или слиянии малокомплектных школ. Если бы был организован процесс перевода православных школ в освобождающиеся школьные здания, то это позволило бы убить сразу двух зайцев: — дать возможность этим школам расти количественно и качественно, и одновременно высвободить недостающие сейчас здания детских садов.
Таким образом, главной задачей, решение которой создаст условия для качественного роста существующих православных школ и детских садов, а также количества обучающихся в них детей, является законодательное закрепление полного фактического равноправия государственных и негосударственных образовательных учреждений по всем вышеперечисленным направлениям.
Если, согласно с заявлением Президента, сделанным им в послании федеральному собранию в ноябре 2009 г., негосударственные, в том числе и православные школы, будут уравнены с государственными по объёму реального финансирования, а также и по другим вышеперечисленным направлениям (что позволило бы сделать православные школы бесплатными, или радикально снизить оплату), и это финансирование было бы обязательным, а не разрешительным как сейчас, то только тогда можно будет наконец по-настоящему узнать, какое число наших сограждан хотели бы дать своим детям православное образование.
Законодательное закрепление этого равенства возможно реализовать именно сейчас, воспользовавшись возможностью внесения поправок в опубликованный проект нового закона об образовании и предприняв эффективные усилия для принятия ГД РФ этих поправок.
Решение другой тактической задачи, заключающейся в увеличении количества православных образовательных организаций возможно двумя способами.
Первый — это использование существующих правовых возможностей для создания образовательных организаций по схеме двойного учредительства, где совместными учредителями могли бы выступать Церковь и государство. В результате реализации такой схемы государство бы отвечало за предоставление помещения, финансирование, лицензирование и аккредитацию ОУ, содержание и качество преподавания предметов федерального базового компонента, а Церковь — за содержание православной компоненты образования в рамках школьного компонента, набор предметов дополнительного образования, воспитательную систему школы. В соответствии с п. 1 ст.11 Закона Российской Федерации «Об образовании», действующего ныне, допускается совместное учредительство образовательных учреждений. Важно было бы оставить эту норму в новом Законе, а возможно даже усилить и подкрепить соответствующими подзаконными актами, определяющими правовой алгоритм учреждения новых православных школ.
Одним из вариантов этого алгоритма может быть сбор епархиальным архиереем или благочинным некоторого минимально определённого количества заявлений граждан, желающих дать своим детям православное образование, обращение с ними к муниципальным властям, которые, в силу предусмотренного правового механизма должны рассмотреть эти заявления и изыскать возможность предоставления помещения для организации учебного процесса, обеспечив его соответствующим финансированием и максимально облегчив процедуру лицензирования и аккредитации. Для этого могут быть использованы школьные здания, освобождённые в результате слияния малокомплектных школ и неиспользуемые по прямому назначению, а также и специально вновь построенные школьные здания для размещения в них православных образовательных школ.
Для назначения директора в такие школы правильно было бы применять процедуру, использующую принцип двух ключей — Церковь предлагает кандидатуру директора, а орган управления образованием утверждает.
Впрочем, не может быть никаких принципиальных препятствий и для того, чтобы описанный выше алгоритм мог применяться для создания православных школ, где единственным учредителем была бы та или иная церковная структура.
Второй — это такой способ создания новых православных школ, при котором единственным учредителем такой школы выступает государство. Для этого можно было бы использовать существующее сейчас в Москве организационно-правовое многообразие типов и видов государственных школ, и в частности — этнокультурные школы. Этнокультурный компонент в них сейчас представлен, как правило, в виде его фольклорной составляющей.
Церковь могла бы, заключив соглашение с министерством образования, разработать и предложить своё содержание для такого явления как русская этнокультурная школа.
Для этого необходимо будет прежде всего раскрыть своё понимание онтологического корня русской цивилизации, смысла русской истории, содержательного ядра русской культуры.
Наметим здесь основные тезисы этой концепции.
Основным содержательным ядром русской цивилизации и русской национальной культуры является православие. История становления русского этноса и русской государственности — это борьба за своё право исповедовать православную веру и за воплощение в жизнь идеала православного государства (православной империи) — защитника и охранителя вселенского православия (Третий Рим).
Заявленный выше смысл, очевидный для человека православного, не столь очевиден для национально ориентированных носителей светского, секулярного сознания. Поэтому для того, чтобы можно было аппелировать к ним как к союзникам, этот смысл нуждается в некоей прагматической интерпретации. Ниже предлагаются некоторые её инварианты.
В военной доктрине существует особое измерение современной войны, которое называется консциентальной войной, которое предполагает изменение идентичности и цивилизационную перевербовку. Если у человека можно изменить идентичность, то не надо захватывать земли и территории. Человек с изменившимся видением начинает служить другой цивилизации. Ключевые сражения этой войны происходят в сфере национального образования. Народ, не желающий сойти с исторической арены, цивилизация, не желающая исчезнуть под натиском новых варваров, должны быть жизненно заинтересованы в таком образовательном макропроекте, который, прежде всего, решает проблему формирования у будущих поколений устойчивой, осмысленной, самовоспроизводящейся в потомках, национальной и, соответствующей ей религиозной идентичности. Чем глубже в человеке укоренено самоидентификационное ядро, тем большей сопротивляемостью он обладает к любым разрушительным инокультурным (маскультурным) воздействиям. Национальная идентичность совмещённая с религиозной значительно более устойчива к разрушительным воздействиям чем светская из-за наличия в ней ещё и метафизической укоренённости кроме одной феноменологической.
Ещё один смысл позволю себе проиллюстрировать выдержкой из статьи Михаила Моисеева от 12 марта 2008 г.:
«Декан социологического факультета МГУ, член-корреспондент РАЕН, действительный член Российской академии социальных наук Владимир Добреньков привел в пример для светских чиновников Русскую Православную Церковь.
Комментируя недавнее решение Президента России разработать критерии оценки эффективности деятельности государственных чиновников, В. Добреньков отметил, что подчинение всей своей деятельности высшей идее — в случае Русской Православной Церкви это идея служения Богу — единственное условие, при котором возможно преодолеть такие негативные явления в чиновничьей среде, как коррупция и злоупотребления.
„Как показывает история, лишь нравственное осмысление деятельности является инструментом, позволяющим достигать реальный результат на поле брани, в учебной аудитории, в министерском кабинете“, — подчеркнул В. Добреньков.
Идея служения — Отечеству и Богу — на протяжении веков являлась средоточием официальной государственной идеологии в российском государстве. Именно благодаря отношению к деятельности на государственном поприще как к исполнению религиозного долга многие государственные мужи и полководцы вписали свои имена в историю России. И именно в силу отсутствия такого отношения в новейшей истории нашего государства стали возможными те многочисленные политические и криминальные скандалы, свидетелями которых были мы в течение последних пятнадцати-двадцати лет».
Я думаю, что этот текст вполне убедительно доказывает, что развитие системы православного образования и, как следствие — увеличение числа наших граждан, получивших глубокое православное образование и воспитание, должно послужить ко благу нашей государственности в том числе и за счёт расширения её кадрового ресурса.
Для завершения этого тезиса добавим ещё одну цитату из документа, созданного национальным институтом развития современной идеологии партии «Единая Россия», под названием «НРАВСТВЕННАЯ ОСНОВА МОДЕРНИЗАЦИИ»: —Исторический опыт показывает, что успешное проведение системных реформ, развитие корпоративной культуры и рост национального благосостояния напрямую связаны с сохранением прочного ценностного фундамента общества. В России в его основе лежит этика Православия, неотъемлемую часть которой составляют ценности патриотизма, соборности, служения общему благу.
Есть ещё одна важная тема, которую необходимо обозначить, и актуальность которой в последнее время резко возросла.
Это проблема межнациональных отношений. Волнения фанатов, криминальные акции националистов демонстрируют явную недостаточность тех подходов и усилий, которые предпринимает власть, для того, чтобы обуздать джина национализма.
Попытка противостоять росту националистических настроений формированием у подрастающих поколений толерантности практически бесперспективна. Значительно более благополучная и изначально более толерантная Европа, устами своих лидеров констатировала провал политики мультикультурности. Её результатом стал неуклонный рост влияния националистических правых партий, что заставило европейских политиков учитывать это в своей риторике и политических решениях. Практически сразу после известных событий мы стали свидетелями смещения акцентов политической риторики и у российских политиков.
В медицине толерантностью называют снижение или отсутствие иммунного ответа на попавший в организм чужеродный антиген. Недавние события показали, что с иммунитетом у нас кажется всё в порядке.
Сторонники идеи формирования толерантности не понимают или скрывают оборотную сторону (предел) этого процесса — стерилизацию, искоренение национального самосознания. С подобным результатом не согласится ни одна из участвующих в этом противостоянии сил.
Русский национализм без религиозного, православного фундамента превращается в нацизм, либо с расовым фундаментом, либо с языческим, который имеет ярко выраженный антихристианский вектор, и находится в оппозиции ко всей тысячелетней истории России, и соответственно никак не может выступать смысловым общенациональным интегратором. Смыслом такого национализма становится культивирование идей расового превосходства с вытекающей из этого практикой расовой дискриминации и идеологически санкционированного насилия.
Единственным лекарством против джинна национализма в его деструктивном инварианте может быть православное образование и воспитание молодёжи, базирующееся на традиционных, общих для нас с Европой, христианских ценностях и добродетелях. Православное содержание задаёт национализму позитивный, созидательный вектор. Для православного человека смысл его «русскости» состоит прежде всего в его православности и в вытекающем из него понимании смысла русской истории и задач русской государственности, о которых говорилось выше (Третий Рим). А. И. Кошелев говорил:«Без православия наша народность — дрянь. С православием наша народность имеет мировое значение» (переписка Хомякова и Кошелева).
Имперский вектор русского религиозно-национального сознания наполнен исключительно позитивным содержанием, и в истории проявлял себя только созидательно.
Поскольку именно имперская составляющая русской национальной идеи является основной мишенью для критики наших исторических и геополитических конкурентов, стоит упомянуть некоторые принципиальные отличия практики русского имперского строительства от практики других имперских народов.
Вхождение других народов в состав империи происходило по преимуществу добровольно. Российская империя не знала практики колониальных захватов с целью порабощения и эксплуатации местного населения, и уж точно никогда не занималась геноцидом коренного населения, или созданием резерваций, для расширения своего жизненного пространства. По отношению к народам, включённым в состав империи Российская имперская власть не практиковала политику насильственной ассимиляции, с уважением относилась к национальной и религиозной культуре вошедших в империю народов, даже проводя по отношению к ним протекционистскую культуросберегающую, а зачастую и культуртрегерскую политику. Продолжением этой же традиции была политика Советской России, направленная на культурно-экономическое развитие национальных окраин за счёт общеимперского ресурса. Элита вошедших в империю народов входила в имперскую элиту и её представители занимали высшие государственные посты.
Православной традиции одинаково чужды концепция священной войны с неверными, практика религиозных войн или крестовых походов, идеи национальной исключительности.
Наверное, вышесказанного достаточно для того чтобы понять, что решение задачи по формированию русской национальной идентичности с конструктивным и предсказуемым содержанием, с лояльным отношением к государственной власти и к представителям других национально-религиозных идентичностей может заключаться только в развитии системы эффективного православного образования (эффективное — это успешно формирующее устойчивую национально-религиозную идентичность).
Такое образование и воспитание, может быть реализовано только в рамках православной гимназии, где все средства образовательного процесса подчинены этой цели в течение всего времени пребывания ребёнка в школе. Большинство существующих православных гимназий в своей работе реализуют модель школы полного дня, при которой ребёнок находится в школе около 10 часов в день 5 — 6 дней в неделю 9 месяцев в году в течение 11 лет. Кроме этого большинство школ организуют пребывание своих детей в летние и не только каникулы в православных лагерях. В такой школе воспитательное воздействие на ребёнка оказывает не только особым образом организованный образовательный и воспитательный процесс, но и вся окружающая ребёнка среда — дети, педагоги, родители. В такой школе ребёнок проводит времени больше, чем в семье. А теперь попробуем сравнить описанные выше воспитательный потенциал православной школы с таковым же курса Основ Православной Культуры, на данный момент реализуемого в незначительной части государственных школ в объёме 34 часов за весь период обучения ребёнка в школе и имеющего весьма сомнительные перспективы для расширения своего объёма и географии, о чём уже говорилось выше.
В силу всего этого совершенно очевидно, что при сравнении различных перспективных направлений развития национального образования вариант, предполагающий широкое развитие системы православного образования, прежде всего путём значительного увеличения количества православных школ, пользующихся всесторонней государственной поддержкой, практически безальтернативен.
Современные православные школы должны позиционироваться как реализация такого образовательного макропроекта, как «Современная русская школа», как тот идеал, эталон, к которому должна стремиться и на который должна ориентироваться современная российская школа; как самое перспективное достижение современной российской системы образования.
Православная школа, существующая под организационно-правовой формой русской этнокультурной школы может реализовывать свою специфику:
- в особо организованном школьном укладе,
- в воспитательной системе школы, основанной на приоритете традиционных православных нравственных ценностей,
- в содержании предметов гуманитарного цикла — прежде всего истории и литературы,
- в введении дополнительных предметов в рамках школьного компонента, факультативов или спецкурсов — таких как расширенный курс православной культуры или Закона Божьего, церковнославянского языка, риторики, латинского и древнегреческого языков,
- в музейно-лекционной и паломнической программе в рамках внешкольного образования,
- в различных кружках и секциях в рамках системы дополнительного образования.
Вышеприведённый перечень описывает всё то, что уже давно реализуется в существующей системе православного образования. Остаётся лишь подключить государственный потенциал для осмысления этого опыта и его тиражирования.
Если бы по аналогии с задачей по радикальному увеличению количества храмов шаговой доступности в спальных районах Москвы была поставлена задача по созданию сети православных гимназий также шаговой доступности и пользующихся всесторонней государственной поддержкой, то только тогда можно было бы оценить реальную востребованность подобных школ. Сейчас, опираясь лишь на экспертную оценку, можно предположить, что при наличии территориально доступных, бесплатных (или с минимальной родительской оплатой) православных школ и детских садов количество обучающихся в них детей возросло бы в разы. Они могли бы стать той давно ожидаемой позитивной образовательной альтернативой, на которую могла бы ориентироваться массовая школа и чей опыт в том или ином наборе компонентов могла бы заимствовать.
Подобные школы и детские сады должны существовать во всех российских регионах для обеспечения непрерывности православного образования, чтобы любая семья, меняя место жительства, могла продолжить обучение своих детей в православной школе или детском саду. Кстати, как следует уже из многолетних наблюдений, обучение детей в православной школе положительно влияет в духовном и нравственном отношении не только на детей, но и на родителей.
Если бы при наличии политической воли и государственной поддержки удалось сделать православное образование заметным явлением общероссийской системы образования как в количественном, так и в качественном отношении, то благотворные изменения в нашей общественной жизни не заставили бы себя долго ждать.
|
|
