Строительство православного мировоззрения

Беседа обозревательницы Русской линии Людмилы Ильюниной с преподавателем Московской Духовной Академии игуменом Андроником (Трубачевым)

Л.Ильюнина: Ваше преподобие, как вы считаете, можно ли сказать, что главным вопросом теперь, когда у нас в стране явно, почти уже на официальном уровне утверждается православие, остается вопрос православного мировоззрения? Ведь можно стоять со свечкой, исполнять все обряды, знать, как это делается, но мировоззрение человека, даже того, кто много лет ходит в церковь, может так и не стать православным. А именно ваш дед — священник Павел Флоренский — об этом думал и писал всю жизнь. Наверное, сейчас востребованы эти труды отца Павла?

Игумен Андроник: Многое из того, что написал отец Павел, при его жизни не увидело свет. Если точно отвечать на ваш вопрос, то прежде всего отмечу, что только что вышел труд «Философия культа», в полном объеме. Он занимает 700 страниц, — та часть, которая была издана когда-то в Богословских трудах — много меньше, там всего 150 страниц. В работе есть пара лекций, которые вообще не публиковались, во всех прежних изданиях были сделаны большие купюры почти в каждой лекции-главе.

Кроме того, сохранилось много попутного материала в датированных рукою отца Павла записках. Эти записки мы расположили по хронологии, получилось, что «Философию культа» Флоренский писал с 1908-го до середины 20-х годов. Как я уже сказал, сохранилось много попутного материала, который мы даем в приложении. В нем сопоставляются данные естествознания, точных наук, с тем, что происходит в богослужении. К примеру, повороты, как они осуществляются в природе и в богослужении — правые, левые, какая-то их систематичность в литургии.

Л.Ильюнина: Вы считаете, что именно в «Философии культа» отец Павел отразил то, что он сам называл «построением православного мировоззрения»?

Игумен Андроник: В «Философии культа» предлагается осмысление того, какую роль занимает религиозный культ, почитание святынь и участие святынь в жизни человека. С чем мы здесь сталкиваемся? Впервые мировоззрение строится на данных православного культа. Обычно используют, в западной философии например, другие данные для построения мировоззрения.

А во-вторых, сам культ исследуется с точки зрения философской. До Флоренского практически не было исследователей этой проблемы.

Л.Ильюнина: Но, отец Андроник, я знаю, что кого-то именно такой подход и смущал. Преподаватель МДА Гаврюшин, например, говорил, что это книга гностическая или слишком мистическая, не совсем православная. Сейчас утихли эти дискуссии?

Игумен Андроник: Надо сказать, что сейчас интереса к серьезным вещам вообще мало.

Л.Ильюнина: То есть, можно сказать, что книги отца Павла, которые, могли бы помочь формировать мировоззрение многих людей, попадают в основном только узким специалистам?

Игумен Андроник: Там тираж-то 3 тысячи. Не большой, не маленький, средний тираж.

Л.Ильюнина: И, все-таки хотелось бы услышать не только о «Философии культа». Ведь о. Павел с юности старался смотреть на всю человеческую деятельность с точки зрения веры, православного мировоззрения? Когда я задавала вам первый вопрос я имела ввиду большой многосоставный, основополагающий труд — «У водоразделов мысли».

Игумен Андроник: «Водоразделы мысли» — это осмысление различных сфер деятельности человека, за исключением литургической, которая вошла в «Философию культа», в свете антроподецеи. Размышления о мыслительной способности человека, о его технической и художественной деятельности — культурном строительстве. То есть попытка постичь, какими путями благодать Божья нисходит во все сферы деятельности человека.

Л.Ильюнина: Это определение очень важно. О. Павел, не успел полностью закончить эту работу, только наметил общий план, успел написать отдельные ее части. На мой взгляд самые интересные: это Homo faber и Органопроекция, в которых показывается, что самая обыденная жизнь человека, даже орудия труда, которыми он испокон веков пользуется, имеет священные корни.

Игумен Андроник: Отец Павел действительно не успел скомпоновать полностью «У водоразделов мысли», но у нас она собрана полностью по его плану. За исключением только последнего раздела, который очень мало представлен, все остальное, практически, восстановлено. Часть по лекциям, часть по запискам. Так что она дает представление о направлении мысли отца Павла.

О наследниках и наследии

Л.Ильюнина: Прекрасное определение этого направления дал Сергий Фудель в своих Воспоминаниях: «Это не „научное доказательство бытия Божия“ и не рационалистическая попытка „примирить религию с наукой“, а отведение всей науки на ее высочайшее место — под звездное небо религиозного познания… Казалось, что еще немного — и ботаника, и математика, и физика заговорят человеку ангельскими языками, словами, свойственными этим точным наукам, но проросшими в Вечность и омытыми там от нетленного источника».

Вот такой гимн «ангельской науке» Флоренского. Но дальше следуют острожные слова: «Я не знаю, так ли это будет, то есть пойдет ли религиозная мысль когда-нибудь по этому пути, или эта новая наука будет только в Царствии Божием, но свое дело Флоренский сделал».

Батюшка, можно ли сказать, что у Флоренского есть последователи? Люди, которые пытаются продолжить его дела воцерковления науки и построения православного мировоззрения?

Игумен Андроник: Да, конечно, много серьезных ученых называют себя последователями Флоренского. В математике, скажем, это Алексей Николаевич Паршин, один из ведущих математиков мира, ученик Шафаревича. Он сформировался, в значительной степени, под влиянием о. Павла. Демидов, математик, он больше историк математики. Сейчас еще появляется целый ряд людей, которые занимаются математикой на тех же началах, что и о. Павел.

Л.Ильюнина: А какие это начала? Как соотносится математика и православное мировоззрение? В чем особенность математического взгляда на мир?

Игумен Андроник: У Паршина, как и у Флоренского, есть собственно математические работы, а есть работы, которые используют законы математики, но в их расширительном смысле, философском. Ну, например, закон энтропии и экстропии. Низшая система не может существовать, если не поддерживается высшей. Этот закон философски не осмысляет никто, а, по сути дела, это элементарная вещь. Вот я студентам говорю, скажем, огород. Если ты его не будешь пропалывать, то, что бы ты ни посадил, зарастет сорняками. Или, скажем, класс учащихся. Если инспектор или руководитель класса не будет заниматься ими, наводить порядок, то класс придет в хаос. Вот пример действия математического закона в жизни.

Потом, закон средних чисел. Флоренский что написал в своем письме? Что нельзя выявлять среднее число из неоднородных групп. Ну, например, у нас миллионер получает, скажем, 50 млн. зарплату, а кто-то другой получает 500 рублей. Среднее значение получится где-то 25 тысяч. А дело в том, что есть группа миллионеров, есть группа нищих, есть группа людей со средним достатком, есть группа зажиточных. Вот из каждой группы может быть выведено среднее число. Таким образом, осмысление социальной ситуации будет коренным образом не верно, если его выводить из какого-то общего среднего числа. Значит, вся действительность должна быть разбита на группы, между которыми существует прерывность. И уже внутри этих групп можно выявлять какие-то законы. А группы неоднородные не подчиняются одним и тем же законам. Вот вам примеры.

Л.Ильюнина: Отец Андроник, что из наследия отца Павла еще осталось не изданным?

Игумен Андроник: Не изданы лекции, которые читались в Академии: по истории античной философии, по Кантовской проблематике, по новой философии.

Л.Ильюнина: Это ранние лекции?

Игумен Андроник: Да, из больших работ лекции примерно с 1908 по 1919 год не изданы. По естествознанию очень много не издано, это совершенно особая часть наследия отца Павла.

Л.Ильюнина: Статьи по естествознанию? Это он для энциклопедии писал в 30-е годы?

Игумен Андроник: Да, но не только энциклопедические статьи. Потом, переписка не вся издана. Остался еще ряд работ, которые не вошли в собрание сочинений, довольно больших. Есть, например, работа «О терафимах», курсовое сочинение. Там изучается, что такое терафимы. Культ терафимов претерпел большие изменения. От почитания их как богов, до почитания их как ангельских сил, по-разному, в разное время. Потом, «Священное переименование» 1906-го года. Потом, об Оригене, юношеские работы еще остались неизданными, кое-какие юношеские, много еще, в общем осталось.

Л.Ильюнина: Батюшка, вы сказали только о математике, а в каких областях еще есть ученые, которые продолжают методы Флоренского?

Игумен Андроник: Наверное, прежде всего, в области художественного творчества. Те, кто ознакомился с анализом пространственности из художников, из ученых, практически они со всем согласны, что там излагается. Продолжателем тут можно назвать покойного академика Б.Раушенбаха. Ну и, конечно, тот переворот в иконописании, который произошел в русской церкви, в значительной степени связан с влиянием «Иконостаса» Флоренского. Древняя иконопись открылась во всем своём онтологизме.

Л.Ильюнина: К сожалению, все-таки приходится признавать, что настоящего понимания и оценки деятельности о. Павла мы еще не достигли. Все попытки следовать ему носят скорее рационалистический характер. А как сказал уже цитированный С. Фудель «величие Флоренского не в учености, а в преодолении ее. От его тишины веяло настоящей духовностью разума». О. Павел всегда думал и говорил о цельности. А у нас по-прежнему преобладает фрагментарность жизни. Один человек — на службе, другой — в науке, третий — в церкви, а четвертый — в семье.

Игумен Андроник: Конечно, цельность мировоззрения — это удел отдельных личностей. Это дар Божий и святость. Это путь, по которому человек может идти, а сколько он пройдет…

Другое дело, что достаточно сильно утверждается сейчас «плакатное» православие, которое отметает вообще всю культуру человечества. Но оно обычно кончает тем, что и церковную культуру отметает. И все сводится вообще к открыточкам к праздникам.

Л.Ильюнина: Отец Андроник, я знаю, что кроме подготовки к изданию наследия отца Павла, вы много занимаетесь и музейными делами?

Игумен Андроник: Скоро десять лет исполнится нашему общественному музею священника Павла Флоренского. Расположен он в Москве, в той квартире по ул. Бурденко 16, где жила его мать. В квартире воссоздан интерьер, выставлены портреты Флоренского и его окружения. Проводятся выставки и вечера.

Л.Ильюнина: На выставке, посвященной новомученикам Российским, работавшей во время Рождественских чтений, обширные стенды занимали экспонаты вашего музея, который по сути является первым и единственным действующим музеем новомучеников Российских. Потому что в его экспозиции представлено множество материалов — реликвий, принадлежащих новомученикам и исповедникам, постоянно проводятся экскурсии и вечера, в которых освящается значение мученического подвига для России.

Игумен Андроник: Сейчас мы готовимся к открытию еще одного музея. На Волге, в Костромской губернии, откуда родом предки Флоренского по отцовской линии.

Л.Ильюнина: Это священнический род, который по словам Флоренского требовал «возврата родового долга» и вернул его в лоно Церкви?

Игумен Андроник: Да. Место это называется Медвежий тупик.И любопытно, что в этом поселке родился и крестился режиссер Андрей Тарковский. Мы восстанавливаем в поселке храм. Местные власти восстановили дом, в котором родился Тарковский. Музей будет совместный — Флоренско-Тарковский.

Л.Ильюнина: А есть какая-нибудь связь между ними?

Игумен Андроник: Известно, что Тарковский читал труды отца Павла, даже пред смертью просил принести ему почитать Флоренского. И символичность его фильмов вполне перекликается с учением о символе, которое развивал Флоренский.

Л.Ильюнина: Для многих неожиданным и не понятным остается, как о. Павел, при его как будто бы гуманистическом облике, — как его воспринимали в советское время, называя русским Леонардо да Винчи, — был убежденным монархистом. Особенно об этом свидетельствует последняя его работа, которую он написал уже в тюрьме.

Игумен Андроник: Гуманистический облик отца Павла сложился у людей, которые его не знали. Это мифологема 60-х годов. По-настоящему, уже в лекциях о философии культа приводится целое учение о царской власти, церковное учение.

Л.Ильюнина: Эта главка не публиковалась в Богословских трудах и вошла в полное издание «Философии культа»?

Игумен Андроник: Да, до этого года эта лекция не разу не публиковалась. Но слышали-то ее многие, и ведь это же читалось в полукилометре от Кремля, у храма Христа-Спасителя. И Царская семья была уже сослана. Можно сказать, что эти лекции были исповедническими, миссионерскими, потому что уже революция-то произошла, уже начали храмы разрушать, а философия культа как раз отстаивает ценность и необходимость для человека святынь и икон. Не только с точки зрения самой Церкви, как ее понимали: вот, существует такой институт — Церковь, — Флоренский доказывал необходимость культа для существования самого человека, для продолжения жизни. Доказывал и показывал необходимость существования каналов, по которым высшее может достигнуть низшего, а человек может подняться до Бога. В «Философии культа» показано, что это явление происходит не хаотически, а происходит согласно законам духовным и согласно строению человека. А поскольку человек — образ Божий, то законы строения человека, они аналогичны Божьим законам. Это читалось в период, когда иконы сжигались, закрывались храмы, изымались иконы для продажи за границу.

Или, скажем, работа «Имена», которую он писал в те же годы и позднее — она вошла в цикл «У водоразделов мысли» — это же был прямой вызов власти — все улицы переименовывались, города переименовывались. Это не просто было такое отвлеченное рассуждение. А это был очень яркий публицистический церковный ответ на то, что происходило в стране.

Л.Ильюнина: Потому что имена имеют онтологическую сущность, «по имени и житие». Переименование было одним из проявлений богоборческой сущности новой власти.

Игумен Андроник: Поэтому тем поколением, людьми, которые лично знали Флоренского или слушали его лекции, он совсем не воспринимался этаким либеральным человеком. Если взять 20-е — 30-е годы, то практически на каждой работе он был гоним.

Л.Ильюнина: И был посажен именно за якобы существовавший «подпольный монархический центр»?

Игумен Андроник: Я думаю, это никак не было связано с его взглядами. Эта формулировка стандартная, если смотреть по многим другим делам. Чекисты не связывали, я думаю, его арест с его реальными взглядами.

Л.Ильюнина: Но ведь именно в тюрьме он написал свою монархически-исповедническую работу.

Игумен Андроник: «О будущем государственном устройстве России»? Ну, наверное, он на допросах много ответов давал по этому поводу, и, наверное, его попросили систематизировать свои взгляды. А сам он счел нужным хотя бы так запечатлеть свои мысли.

Л.Ильюнина: Там даже пророческие слова о будущем Государе есть. На основе чего о. Павел такое заключение сделал, что будет в России Государь в последние времена?

Игумен Андроник: Он не ставит вопрос прямо о Государе, он ставит вопрос о личности, наделенной особым Божьим вдохновением. То есть, он сводит вопрос не к политическому устройству, а больше к теократизму, Божьему водительству. Я думаю, что он не ставил тогда вопроса о Царе, потому что это было бессмысленно. Вопрос стоял так: кем будет водим русский народ, Божьим водительством или нет. А если Божьим водительством, тогда будет и устроение соответствующее. И Господь пошлет достойного правителя.

Л.Ильюнина: О. Андроник, сейчас поднимается вопрос о канонизации о. Павла?

Игумен Андроник: Я не знаю, надо просто подавать материалы. Мы их уже подавали в 98-ом году, но тогда все как-то… признали, что надо сначала более известных людей канонизировать, епископов. Какое-то время я этим не занимался, потому что все равно возникнет ряд вопросов. На которые нужно будет отвечать, эти вопросы я сейчас прорабатываю.

Л.Ильюнина: Это вопросы, касающиеся наследия о. Павла?

Игумен Андроник: Например, вопрос об имяславии. Сейчас он уже широко вошел в общественную жизнь. Вопрос о софиологии.

Л.Ильюнина: То есть потребуют, чтобы вы дали объяснения по поводу тех пунктов в учении Флоренского, которые могут рассматриваться как смутительные?

Игумен Андроник: Я не знаю, может, и нет, потому что сейчас уже столько канонизировано священников, даже близких к обновленчеству. Насколько вообще сейчас взгляды рассматриваются? Потом на вопрос об отношении к политическому строю могут попросить дать ответ. Сейчас я более-менее материал весь проработал. А потом, скажем, вопрос о его жизни в лагере. Сейчас, после издания писем, это можно видеть.

Я не знаю, кого это может смутить, если только человека, который не представляет, что такое лагерь.

Л.Ильюнина: Подавать материалы на канонизацию вы будете от Московской епархии?

Игумен Андроник: От ряда церковных организаций, вроде Православной энциклопедии, от институтов, скажем, института Иоанна Богослова, Тихоновского, от Издательского Отдела Патгриархии. Ну, если Духовная Академия присоединится… Но дело в том, что Академия еще ни разу не подавала материалов на канонизацию. Хотя ректор — епископ Евгений высказался положительно на этот счет в докладе на Рождественских чтениях.