«Если мы в Церкви, то Христос — в нас»

Интервью газете «Саратовские губернские ведомости» (№ 1 (41), 2011 год)

— С какими чувствами в душе встретили Вы праздник Рождества Христова?

- Мне, как человеку, живущему жизнью Церкви, близок и дорог каждый церковный праздник. Трудно установить какую-то градацию праздников, но Рождество Христово, конечно, занимает среди них особое место. Пришествие в мир Спасителя — это центральный пункт всей человеческой истории, когда Бог — Творец неба и земли — становится ради нас, людей, ради нашего спасения подобным нам во всем Человеком. Для верующего сознания, для верующего сердца это очень важно. Поэтому для меня это особый день, особые службы, к которым мы готовимся в течение всего Рождественского поста. И эта радость праздника ощущается всегда, независимо от того, в какое время мы живем и что нас окружает, она доступна каждому человеку. Правда, теперь многие не подозревают, что они празднуют. Ведь всеми любимый Новый год — это и есть сублимация Рождества, точнее, попытка сохранить некий аромат праздника, убрав его религиозную составляющую. Сегодня праздник Рождества Христова возвращается в жизнь людей, всего нашего общества. Я надеюсь, что и все те, кто считают себя православными, хотя пока еще и не являются воцерковленными людьми, постепенно почувствуют его своим.

 — В иерархии церковных праздников Рождество занимает второе место после Пасхи. Какую роль в плане духовного окормления прихожан РПЦ отводит в этой иерархии празднику Крещения Господня?

- В самом этом вопросе очень много натянутости. У нас нет и никогда не существовало «табеля о рангах», определяющего, на каком месте какой праздник, Церковь не подходит к ним так утилитарно. Центр любого праздника — богослужение, благодаря которому верующий человек может не только вспомнить то или иное событие священной истории, глубже узнать его смысл, но и в прямом смысле пережить его вместе с Церковью, так, что оно становится частью его собственной жизни. Что же касается Рождества и Богоявления (это второе название праздника Крещения), то они очень связаны друг с другом, в древности они праздновались в один и тот же день. В день Богоявления мы вспоминаем Крещение Христа в водах реки Иордан, куда после проповеди Иоанна Крестителя люди приходили для того, чтобы покаяться в своих грехах. Мы чтим тот день, когда Господь впервые был явлен миру как Мессия, Спаситель. Праздники Рождества и Богоявления разделяет совсем небольшой период времени, так называемые «святые дни», или в просторечье — Святки.

 — Как относитесь к гаданиям на Святки?

- Это обычай, не имеющий никакого отношения к христианству. И он давно бы уже канул в Лету, если бы не труды наших уважаемых подвижников пера, которым гораздо проще рассказывать о внешних вещах, даже о каких-то небылицах, чем говорить о настоящем, глубоком содержании праздника, о том, что, собственно, празднует Церковь. Это попытка художественной реанимации всевозможных пережитков, которые, может, и имели место в народном сознании, но далеко не в таком количестве, как пишут в нашей прессе. Вообще интерес к дешевой мистике — это плод 1990-х годов, когда появилась огромная масса гадалок, экстрасенсов, колдунов, «белых» и «черных» магов, которые, стараясь придать вес своей «деятельности», пытаются сочинить некую традицию, к которой они якобы имеют отношение. Так что это некая псевдоисторическая реконструкция с абсолютно понятными целями.

 — Но менталитет нашего народа требует сегодня и этого.

- Вы много знаете народа, который гадает в Крещенские вечера? А я вообще никого не видел. Но есть массовая реклама, и трудно ожидать, что она не оставит никаких последствий. Эта пропаганда более активна, чем церковная проповедь, ведь в нашей стране сегодня бабок и колдунов на порядок больше, чем православного духовенства. Надо понимать, что внешние информационные воздействия достаточно привлекательны для народа, потому что кажутся доступными и уводят человека от необходимости внутренней работы над собой. Церковь говорит о том, что человеку надо исправлять себя. Евангелие открывает ему истину о том, что в нем есть кривизна: Церковь называет это последствием первородного греха. Человек, приходящий в Церковь, встает перед необходимостью очень внимательного отношения к своей жизни, трезвого самопознания, а потом — очень долгой, на всю жизнь рассчитанной, работы по исправлению себя. В этой работе нам не обещан быстрый успех. Каждый из нас знает, как трудно отказаться от какой-нибудь вредной привычки — на это можно потратить половину своей жизни. А в гаданиях все проще: свечки, зеркало, ботинок через левое плечо — элементарные вещи, которые, как кому-то кажется, могут быстро и легко изменить жизнь человека к лучшему. С одной стороны — это игра, а с другой — эта игра заканчивается всегда очень плохо, потому что это игра с теми сущностями, с которыми лучше не играть.

 — На Ваш взгляд, стоит ли удивляться искаженному сознанию народа, который живет в стране, где на центральной площади государства стоит мавзолей, в котором лежит мумия?

- Это — тема для отдельного большого разговора, но мумия к гаданиям не имеет отношения.

 — Обязательно ли окунаться в Крещение в ледяную воду, чтобы очистить себя от мирских грехов?

- С одной стороны, купание в воде до некоторой степени оправданно, потому что символически воспроизводит то, что мы вспоминаем в этот день — Богоявление, которое произошло в момент омовения Христа в реке Иордан. Во всех православных странах на Востоке — в Палестине, Греции, Болгарии, Сербии, Румынии — эта традиция тоже существует, но в несколько иной форме. Освящение воды там производится обычно на открытом воздухе, и после того, как крест в третий раз опускается в воду при пении тропаря, священник бросает его как можно дальше от себя, и толпа людей бросается в воду: кто первый крест достанет, тот — герой дня. Это достаточно древняя традиция. Но у нас она принимает экстремальный характер, потому что мы все-таки живем в северной стране, где в январе залезть в воду — это событие, даже подвиг. Омовение в ледяной воде не является обязательным в этот праздник, это просто народная традиция. И никакого разговора о том, что при этом «прощаются грехи», вести нельзя. Это суеверие из разряда «раз в крещенский вечерок девушки гадали.», к церковному учению оно никакого отношения не имеет. У нас эта традиция получила особое распространение в последние 20 лет свободной жизни Церкви. До некоторой степени она помогает тем людям, которые еще не решились по-настоящему изменить свою жизнь и стать людьми церковными, все же ощущать себя православными, причастными к жизни Церкви. Церковь не осуждает эту традицию, но призывает относиться к ней благоразумно. Хочу еще раз подчеркнуть: Церковь не учит тому, что купание в проруби очищает от грехов. Первостепенно для человека — исповедь, покаяние и старание жить по заповедям. Нет таких грехов, которые могли бы победить милосердие и человеколюбие Божие. Если человек искренне раскаивается, то Господь его прощает. Но это должно быть именно покаяние, а не купание в проруби.

 — Помнится, бывший губернатор Аяцков любил публично окунуться в волжскую водичку. Наверное, показывал этим местному народу, что здоров. Кстати, с какого-то времени пошла традиция по всей Руси: люди, которые в 1990-ые годы приобретали свои капиталы нелегальным путем, сейчас вкладывают деньги в строительство новых храмов, и считают, что такими своими действиями они как бы искупают личные грехи.

- Я много раз слышал слова, подобные вашим, но ни разу не встречал человека, который пришел бы ко мне и сказал: каюсь, я в 1990-ые годы сделал много плохого — грабил, убивал, а сейчас хочу искупить свои грехи, поэтому построю храм. Очень многие люди сегодня участвуют в строительстве храмов, и далеко не все из них нажили свое состояние в пресловутые 1990-е. И что мне больше всего не нравится в отсылках к тем годам — это выборочность. Да, 1990-е — страшные годы в истории нашей страны, в это время была совершенно разрушена справедливость в обществе: была уничтожена огромная страна, а ее достояние было разобрано людьми, которые не имели на то никакого права. Это катастрофа, даже еще по-настоящему не оцененная. Однако сегодня необходимо либо объявить амнистию тем годам и жить дальше, тем более, что подобные примеры имеются в истории многих стран. Или все же решиться, и сделать кардинальную переоценку тех лет, их результатов. А выборочно запускать руку, как в некий ящик, и вытаскивать оттуда то одного человека, то другого, который чем-то неугоден сегодня — это нечестно. И нельзя говорить, что все люди, которые сегодня участвуют в строительстве храмов, «провинились» в 1990-е годы. У нас многие строят храмы. В том числе и те, кто состоялся совсем недавно и не чувствует за собой вины. Кроме того, Церковь не может и не обязана следить за происхождением тех или иных денежных средств у людей, которые сегодня к нам приходят.

 — Ряд уважаемых ныне граждан, о которых я читал когда-то в оперативных распечатках спецслужб, занимаются сегодня благотворительностью.

- Они могут быть не только благотворителями, но и чиновниками, депутатами. Мы все, и Церковь в том числе, живем в настоящем времени и исходим из тех реалий, которые есть сегодня.

 — При Вашей непосредственной протекции в саратовские храмы стали часто привозить мощи святых. Планируются ли подобные акции в ближайшие месяцы нового года?

- К нам действительно в последнее время привозят много святынь. Происходит это потому, что Саратовская область бедна святынями, и людям приходится выезжать в монастыри, храмы других областей, где находятся почитаемые чудотворные иконы и святые мощи. Для того, чтобы как можно большее количество людей имело возможность им поклониться, мы и привозим святыни. Уже в 20-х числах января, после Крещения, из Воронежа к нам будут привезены мощи святителей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского.

 — Как сегодня обстоит дело с выполнением положений закона о передаче РПЦ ряда культурно-исторических ценностей государства? Осуществляется ли это на практике в Саратовской епархии?

- Такого закона нет. Есть закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или в муниципальной собственности». Он не касается культурно-исторических ценностей, в нем идет речь о возвращении Церкви построенных ею до революции храмовых зданий, монастырских комплексов. Все культурно-исторические ценности у нас находятся в музеях, и в отношении их действует закон «О музейных фондах», который предусматривает неделимость этих фондов. В этом — основной нерв дискуссии, которая велась по поводу принятия нового закона, потому что первоначально он предусматривал возможность возвращения Церкви и «движимого имущества» — икон, богослужебных предметов, оказавшихся в музеях. Однако в результате жесткого и отчаянного лоббирования своих интересов музейной средой эта часть была из законопроекта удалена. Закон, который принят, не является чем-то революционным, прорывным, тем более — не является законом о реституции, как называют его некоторые, потому что реституция — это возвращение абсолютно всего отнятого имущества и компенсация стоимости того, что не сохранилось. Об этом даже разговора не идет. Более того, Церковь сама отказалась от реституции, в 1990-е годы было заявление об этом Священного Синода. Об этом мало кто помнит сегодня. А закон, который вступил в силу 3 декабря, просто упорядочивает процесс возвращения церковного имущества, который и раньше происходил, но на невнятных юридических основаниях. Сейчас в законе прописаны процедуры передачи и возвращения традиционным религиозным конфессиям (не только Русской Православной Церкви) того имущества, которое сохранилось. А его сохранилось немного, и основная часть уже возвращена, но большая часть церковных зданий и сооружений, которые в течение последних двадцати лет были переданы Церкви, просто передавались ей в пользование. Это несправедливо, потому что передаются, чаще всего, руины, Церковь их восстанавливает, но при этом здание остается в собственности у государства. Сегодня государство передает такие объекты со своего баланса в собственность Церкви, и в ближайшие годы нам предстоит большая юридическая работа по переоформлению документов. Кроме того, закон устанавливает более конкретные правила возвращения церковного имущества. Раньше это во многом зависело от возможности и умения правящего архиерея епархии договориться с представителями власти. Например, я прошу вернуть Церкви остатки какого-то храма. Мне могут вернуть, а могут и отказать, не объясняя причин. Теперь в законе установлен исчерпывающий перечень поводов для отказа. Если таковых нет, то имущество обязаны возвратить, то есть ситуация переведена в правовое поле. Что касается Саратовской епархии, то нам никаких культурных ценностей не передавали. В минувшем году Церкви была возвращена бывшая 30-я школа, которая до революции была церковно-приходской школой при храме в честь Покрова Божией Матери. Сейчас мы занимаемся ее ремонтом, так как она была передана нам в аварийном состоянии, и надеемся, что с 1 сентября здесь начнут заниматься учащиеся Покровской православной гимназии, которая сейчас ютится в разных помещениях в разных частях города. Правительство РФ передало Саратовской епархии территорию и несколько сохранившихся зданий бывшего Спасо-Преображенского монастыря. После того, как располагавшееся здесь военное училище химической и биологической защиты было расформировано, я попросил Святейшего Патриарха Кирилла выйти с этим вопросом на правительство. Это было сделано еще до принятия закона. Есть еще несколько объектов, не возвращенных Церкви — один из Иргизских монастырей, в котором ныне располагается дом отдыха «Пугачевский», остатки монастырей в Вольске, Петровске. Но пока мы не ставим вопроса об их возврате. Сегодня также расформировывается военный госпиталь на улице Рахова в Саратове — до революции в этом здании было Саратовское духовное училище, и, возможно, будет поставлен вопрос о его возвращении Церкви. Все другие церковные объекты города заняты учреждениями культуры, и мы на них не претендуем, понимая, что у города нет и не предвидится возможности построить более современные и удобные здания, например, для Краеведческого музея.

 — Восстановлению каких храмов на территории Саратовской губернии Вы уделите наибольшее внимание в 2011-м году?

- Главная проблема на сегодня — это восстановление семинарии на улице Мичурина, которая была нам возвращена несколько лет назад. И это достаточно долгая работа, потому что здание — 6000 кв.м. было передано в очень плохом состоянии. Заканчивается восстановление Архиерейского дома, построенного в 1836 г. Это памятник истории и культуры, но деньги, которые выделялись первоначально областным правительством на его реставрацию, не поступили из-за секвестирования бюджета, и нам, скорее всего, предстоит своими силами заканчивать работы. Больших усилий потребует восстановление Спасо-Преображенского монастыря в Саратове, и сколько времени это займет, неизвестно. Строились эти монастыри столетиями, а разрушались десятилетиями, и мы не берем на себя «повышенных обязательств» за 2−4 года восстановить их былую красоту. Главное, чтобы там возникла настоящая монашеская община. Если это будет, то все остальное приложится, и станет не хуже, а может даже и лучше, чем до революции. У нас строится достаточно много новых храмов и в Саратове, в райцентрах, и в селах — около пятидесяти, и мы продолжим это строительство, несмотря на то, что экономическая ситуация очень непростая. Но и в этих сложных условиях Господь посылает и людей, готовых помогать, и средства.

 — Что Вы можете сказать о деятельности Общественной палаты РФ по итогам прошедшего года?

- Недавно я участвовал в выездном собрании Общественной палаты в Санкт-Петербурге, которое было посвящено проекту Охта-центра. На нем присутствовало большое количество заинтересованных людей. Очень порадовало, что это заседание послужило «последней каплей» в той дискуссии, которая велась почти два года, после чего петербургская власть дрогнула, и строительство Охта-центра было перенесено. Я уже призывал власти нашего города последовать примеру руководства Санкт-Петербурга. Все-таки перенести здание Газпрома было сложнее, чем разобраться со строительством небоскреба у нашего речного вокзала. Если есть желание и воля, то сделать это можно вполне законными демократическими методами. В конце концов, в городе есть масса площадок, где можно построить подобное здание, если это так уж необходимо, а строительство небоскреба, также как и возведение второго здания гостиницы «Словакия» на территории исторического центра — это безумие. «Словакия» находится на месте некогда красивейшего Крестовоздвиженского женского монастыря, и то, что сейчас эта площадка застраивается, заставляет пожалеть о невозможности реституции. У меня теплится маленькая надежда на то, что здравый смысл все-таки победит, но надежда эта невелика.

— Согласно новым политическим веяниям священнослужители могут официально участвовать в политической жизни страны, избираться в представительные органы власти. Каково Ваше отношение к подобной тенденции?

- Законодательного запрещения подобному нет и сейчас. Но, судя по всему, Вы говорите о документе Межсоборного присутствия, который размещен на официальном сайте Московской Патриархии для всеобщего обсуждения. В этом документе подчеркивается нежелательность для священнослужителей участвовать в выборах, и я совершенно с этим согласен, потому что каждый должен заниматься своим делом. Кроме того, есть древние каноны, в которых написано, что священник не должен предаваться мирским попечениям. Хотя история знает примеры, когда духовенство участвовало в политической деятельности, но за редчайшим исключением эти примеры — отрицательного свойства: известный священник Георгий Гапон, духовенство в Государственной Думе до революции, в наше время — Глеб Якунин, который настолько увлекся политикой, что перестал был священником. Духовенство в политике — это всегда очень сомнительно выглядит и плохо заканчивается. В документе Межсоборного присутствия говорится, что можно сделать исключение только в тех случаях, когда это действительно необходимо. Самый яркий тому пример — кипрский архиепископ Макариос, который, оставаясь главой Поместной Церкви, стал президентом республики, главой нации, в самый сложный и страшный момент в истории государства Кипр, когда просто некому было принять на себя руководство страной. Мы не знаем, какая ситуация может сложится завтра в России. Может быть, когда-то кому-то из духовенства придется принять участие в политической деятельности при форс-мажорных обстоятельствах.

 — Почему для Церкви все равны, а некоторые равнее? Я имею в виду режиссера и актера Ивана Охлобыстина, который бросил когда-то мирскую жизнь, подался в священники, но сегодня покинул Церковь, оговорив возможность возвращения обратно, и заручившись предварительно благословением Патриарха.

- Такие случаи всегда — большая трагедия и для самого человека, и для Церкви. Есть хорошие слова апостола, которые обращены к каждому архиерею: Рук ни на кого не возлагай поспешно (1 Тим. 5, 22). Иван Охлобыстин — безусловно, интересный человек, наверное, неплохой актер, но, на мой взгляд, священником ему не надо было становиться. Это доказательство того, что каждый должен заниматься своим делом, а священнослужение — это такое дело, которое требует всего человека полностью, всей его жизни. Священник даже своей собственной семьей не может заниматься в той степени, в какой это необходимо, так как он в первую очередь посвящает себя служению Церкви. А совмещать священство с актерской профессией просто невозможно.

— Какие новые формы и подходы в работе с населением необходимо внедрять в РПЦ для преодоления влияния чуждых Православию религий?

- Церковь — это не партия и не общественное объединение, которые вынуждены выдумывать новые формы и методы работы с людьми. Дело Церкви — проповедовать Христа, нести истину. Но поскольку меняется жизнь, меняются отношения между людьми, меняется и язык церковной проповеди. То, что было и так понятно несколько лет назад, нуждается в подробных объяснениях сегодня, и наоборот. Так что содержание церковной проповеди остается одним и тем же, меняется ее форма.

 — В заключение — наивный вопрос, который почему-то пытаются задать многие: есть Бог, и есть человеческая душа. Почему между ними должен быть какой-либо посредник, пусть даже если им является Церковь?

- Мы живем в интересное время, когда выпускается масса литературы, фильмов, телепрограмм, исчерпывающе отвечающих на эти вопросы: что такое вера, что такое Церковь, Кто такой Бог. При храмах работают воскресные школы для взрослых и детей, курсы катехизации. Но некоторые люди живут так, словно ничего этого нет, и вновь и вновь задают подобные наивные вопросы, как будто и не желая услышать ответ. Церковь — это не посредник между душой человека и Богом. Церковь — это Тело Христово на земле, сообщество людей, объединенных вокруг евхаристической Чаши. Церковь основана Самим Христом, ради этого Спаситель и пришел на землю. Причащаясь в Церкви, верующие люди соединяются со Христом, Который сегодня здесь, с нами, и будет с нами во все дни до скончания века (Мф. 28, 20). Церковь — это Христос, если мы в Церкви, то Христос — в нас.
Беседовал Владимир Спирягин

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=55 276&Itemid=3