 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 15.01.2011 |
Несколько дней назад в Москве появились рекламные щиты с цитатами из 14-ой главы российской конституции — «Российская федерация — светское государство» и «религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Размещение этих щитов — инициатива общественного фонда «здравомыслие», который с позиций атеизма выступает против влияния Церкви. По мнению членов фонда, в России нарушается эта статья конституции.
В определенной степени это выступление можно приветствовать. Не нам выступать против конституции, мы выступаем за власть закона, но и сами эти рекламные щиты, в определенном смысле добрый знак, как и недавние немногочисленные выступления против возвращения Церкви ее имущества. Добрым его можно считать по двум причинам. Когда противники Церкви проводят общественные кампании, вывешивают рекламные щиты, публикуют статьи в центральных газетах, проводят согласованные с властями выступления на площадях городов — это признак определенного уровня общественной свободы; даже те, чье мнение неприятно значительной части сограждан, могут его высказывать.
Те из нас, кто в сознательном возрасте застал режим научного атеизма — в то время уже в его уже закатной и сравнительно вегетарианской фазе — помнят, что в то время некоторые вещи были немыслимы. Например, тогда невозможно было представить себе клерикалов, проводящих общественные кампании и вывешивающих рекламные щиты хотя бы текстами советской конституции и прозрачным намеком на то, что советская власть ее-де не соблюдает.
Мрачное царство православного клерикализма, под невыносимым гнетом которого все мыслящие и свободолюбивые люди задыхаются сейчас, отличается от светлого и свободного царства атеизма, в котором многие из нас родились и выросли, тем, что сейчас атеисты (и противники Церкви вообще) могут открыто и публично выражать свое мнение — в то время как при власти самих атеистов их оппоненты такой возможности не имели. Более того — раз уже речь зашла о здравомыслии — тем атеистам, взгляды которых чем-то расходились с официальными, тогда тоже было здравомысленнее помалкивать. У нас всех — верующих или атеистов, есть возможность выражать свои мнения, открыто исповедовать свою веру или неверие, объединяться и проводить общественные кампании именно потому, что власть больше не является атеистической.
Хорошо и то, что сами эти щиты показывают неосновательность страхов, которые усиленно внушают друг другу наши антиклерикалы — что же это за клерикальное засилье, что же это за Костры Инквизиции, при котором противники Церкви могут выступать против нее настолько открыто? Бывает несколько даже забавно читать газетную статью, в которой автор жалуется на церковный гнет — как же церковная цензура ее пропустила? Трудно удержаться от улыбки, глядя на боевитых атеистов, которые жалуются на засилье клерикалов на телевидении…. по этому самому телевидению!
То, что у противников Церкви есть возможность открыто выражать свои взгляды — хорошо; это показывает, что мы живем в обществе, которое при всех своих проблемах все же не является тиранией. Но как наши оппоненты используют эту возможность? Что они могут сказать? Могут ли они возвестить какую-то свою весть, зажечь сердца какой-то своей надеждой, утешить скорбящих каким-то своим утешением? Нет; их послание является чисто, беспримесно негативным — им не нравится религия вообще и Русская Православная Церковь в особенности. Они негодуют на то, что Церковь предлагает людям хлеб веры, но сами не могут предложить им никакой пищи. У них есть возможность открыто провозгласить свою весть — и оказывается, что вся она сводится к тому, что им не нравится весть Церкви.
Что же, если им нечего сказать людям — значит нечего. И им странно удивляться тому, что люди слушают тех, кому есть что сказать.
