Симферопольская трагедия. Год 1920-й

В ноябре 2010 г. исполнилось 90 лет с даты эвакуации из Крыма Русской армии генерала П.Н. Врангеля. Прежде считалось, что это событие ознаменовало собой завершение Гражданской войны на Юге России. Но, как известно теперь, отплытие от крымских берегов последних кораблей белого флота не привело к установлению долгожданного мира. Напротив, ликвидировав последний оплот организованного сопротивления большевизму, победители продолжили войну, теперь уже — с поверженным и безоружным врагом. Точная численность погибших в ходе этой «акции устрашения» едва ли когда-нибудь будет известна. Бесспорно одно — счет шел на многие тысячи.

Приход победителей

Расправы происходили по всему Крыму. Особенно широкий размах развернутые репрессии приобрели в Феодосии, Ялте, Севастополе и Керчи, а также в Симферополе, откуда в связи с удаленностью от моря, выезд во время эвакуации оказался практически невозможным. Как и другие города полуострова, после вступления красных войск крымскую столицу захлестнули насилия, погромы и грабежи. История сохранила свидетельство очевидца об этих событиях:
«Войдя в город, солдаты набрасывались на жителей, раздевали их и тут же, на улице, напяливали на себя отнятую одежду, швыряя свою изодранную солдатскую несчастному раздетому. Бывали случаи, что один и тот же гражданин по четыре раза подвергался подобному переодеванию, потому что следующий за первым солдат оказывался еще оборваннее и соблазнялся более целой одеждой своего предшественника и т. д. Кто только мог из жителей, попрятались по подвалам и укромным местам, боясь попадаться на глаза озверелым красноармейцам.»
На следующий день, продолжает очевидец, «начался грабеж винных магазинов… Вина, разлитого в бутылки, не хватило, стали откупоривать бочки и пить прямо из них. Будучи уже пьяными, солдаты не могли пользоваться насосом и поэтому просто разбивали бочки. Вино лилось всюду, заливало подвалы и выливалось на улицы. В одном подвале в вине утонуло двое красноармейцев, а по Феодосийской улице от дома виноторговца Христофорова тек довольно широкий ручей смеси красного и белого вина, и проходящие по улице красноармейцы черпали из него иногда даже шапками и пили вино вместе с грязью. Командиры сами выпускали вино из бочек, чтобы скорее прекратить пьянство и восстановить какой-нибудь порядок в армии. Пьянство продолжалось целую неделю, а вместе с ним и всевозможные, часто самые невероятные насилия над жителями"[1].

Война с безоружными

Носившие поначалу стихийный характер, насилия победителей вскоре приобрели организованные и более жестокие формы.

После ликвидации Южного фронта в крымской столице оставалось большое количество офицеров и солдат Белой армии, имевших непролетарское происхождение представителей гражданского населения. Поверив обещаниям об амнистии, данным накануне красным командованием, эти люди надеялись, что их не станут преследовать, и позволят честно трудиться на благо Отчизны. Увы, этим ожиданиям не суждено было сбыться. Высокая концентрация на территории полуострова «контрреволюционного элемента» никак не устраивала кремлевских правителей. Выступая 6 декабря 1920 г. на совещании московского партийного актива, Ленин заявил: «Сейчас в Крыму 300 тыс. буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим"[2]. Слова вождя были правильно поняты местными военными и партийными органами. На полуострове был установлен режим чрезвычайного положения. Люди были лишены возможности уехать из Крыма, поскольку каждый пропуск подписывал лично председатель Крымревкома, венгерский коммунист Бела Кун.
Известно его высказывание: «…Крым это — бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то мы быстро подвинем его к общему революционному уровню России."[3]

Полуостров «подвинули» путем массовых расстрелов. 17 ноября 1920 г. приказом Крымревкома № 4 была объявлена регистрация всех иностранных подданных; лиц, прибывших на территорию полуострова с июня 1919 г.; офицеров, чиновников военного времени, солдат, работников гражданских учреждений. Перечисленным в приказе категориям лиц предписывалось в 3-дневный срок явиться для регистрации. Не зарегист-рировавшиеся в указанный срок рассматривались как шпионы и подлежали преданию суду Ревтрибунала «по всем строгостям военного времени».[4]

В тот же день распоряжением Реввоенсовета 6-й армии в Симферополе была организована Особая Военно-Контрольная Комиссия с правами Особого отдела ВЧК 6-й армии в составе: председателя Айзенберга и членов: Цибина и Берковича. За подписями членов Комиссии был издан приказ № 1, в соответствии с которым всем домовладельцам и квартиронанимателям следовало «под личной ответственностью сообщать Комиссии о всех служивших в армии барона Врангеля и Деникина, уклоняющихся от регистрации». Зарегистрироваться были обязаны «все лица, служившие в судебных, административных и судебно-административных учреждениях, а также в полиции, милиции, варте, государственной страже, контрразведывательных органах». Регистрация проходила в здании, где заседала Комиссия, расположенном на Дворянской улице (ныне — ул. Горького), в доме № 25, с 9 часов утра до 2 часов дня.[5]

Согласно свидетельству очевидца, «регистрация продолжалась несколько дней. Всех записывали, опрашивая о времени службы, о части, в которой служили и т. п., и группами отправляли в казармы, где и содержали под стражей в продолжение недели"[6]. Первое время режим содержания в казармах был достаточно мягок: с офицерами обращались корректно, беспрепятственно пускали к ним на свидание родственниц, женщин и детей. Позволялось без ограничения приносить одежду, провизию, книги. Но, спустя короткое время все изменилось: группу арестованных численностью около 200 человек перевели из казарм в городскую тюрьму. Свидания с ними были прекращены. По прошествии трех дней врангелевцев вывели из тюрьмы и по Алуштинскому шоссе доставили в усадьбу Крымтаева (ныне — район Симферопольского водохранилища — Д.С.), где всех перебили.

Сохранилось описание этой ужасной расправы:

«На рассвете всех офицеров вывели из дома в сад, где разделили на пять групп. Первую группу заставили вырыть себе братскую могилу, и когда она была вырыта, их поставили перед ней в ряд и залпом расстреляли. Большинство тел расстрелянных попадало прямо в могилу.

Вторую группу заставили стащить туда остальных расстрелянных товарищей и закопать могилу. После этого заставили их вырыть новую могилу для себя. Затем расстреляли новым залпом вторую группу, заставив третью делать то же, что и вторую и т. д… На другой день из казармы была уведена новая партия офицеров, и с ней повторилось то же самое."[7]

Маховик репрессий стремительно начал раскручиваться и вскоре заработал на полную мощность. Согласно сохранившимся документам, только за один день, 22 ноября 1920 г. в Симферополе чрезвычайные «тройки» особых отделов при Реввоенсовете Южного фронта и 6-й армии вынесли постановления о расстреле 27, 117, 154 и 857 человек. Сутки спустя, 24 ноября, — к смерти приговорили еще 269 человек. Массовые казни продолжились и в последующие месяцы. Так, 7 декабря 1920 г. была расстреляна еще одна партия пленных — 82 человека. 19 декабря 1920 г. трагическую участь предшественников разделили 159 человек.

Мгновенно террор перекинулся и на гражданское население. Хватали для расстрелов матерей, жен и детей, пробиравшихся к местам экзекуций, в надежде отыскать для погребения тела своих близких. Партию таких приговоренных казнили в районе еврейского кладбища.

Следственные дела тех лет невелики по объему. Как правило, они состоят из анкеты, которую арестованный заполнил при регистрации, и приговора. Иные документы встречаются редко. Сама процедура ведения следствия была максимально упрощена. В подавляющем большинстве случаев подозреваемых не допрашивали. Приговоры выносились в отсутствие обвиняемых, на основании имеющихся материалов.

Помимо расстрелов, революционные власти активно практиковали и другие виды репрессий — высылку из Крыма, заключение в концентрационный лагерь. Один из таких лагерей, рассчитанный на 800 человек, располагался в Симферополе по ул. Пушкинской, 20. С 1 января по 1 июля 1921 г. через него прошло 1929 человек арестованных и 429 человек привлеченных к труду из числа «буржуазных» элементов. Условия содержания в лагере, по меньшей мере, в первые месяцы его существования, были ужасны: узники ходили в лохмотьях, голодали, подвергались систематическим издевательствам и побоям со стороны тюремной охраны. Отсутствие бани и медицинского обслуживания (лагерный лазарет имел всего 15 койко-мест) создало опасность возникновения эпидемии. Все перечисленное стало причиной массовой смертности и частых побегов.

Не лучшей была участь и тех осужденных, кого отправили отбывать наказание за пределами полуострова. В места заключения узников гнали пешком, полураздетыми и голодными. Как следствие, в дороге многие приговоренные умирали от истощения, холода и усталости, а также от пуль конвоиров, которым значительно проще было расстрелять весь этап в степи, списав потерю на тиф, нежели доставлять арестантов за сотни километров в Харьков или Рязань (именно там располагались ближайшие концентрационные лагеря — Д.С.).

Горький итог

Массовые убийства в Крыму продолжались, по меньшей мере, до мая 1921 г. При этом наивысшего своего апогея расстрелы достигли в период с ноября 1920 г. по март 1921 г., затем их волна стала понемногу спадать.

Крымские события 1920−1921 гг. стали завершающим кровавым аккордом Гражданской войны на Юге России. Но даже сейчас они не получили должного освещения. Все, что на сегодняшний день сделано в Крыму и за его пределами в этом вопросе — заслуга немногих энтузиастов из числа историков, журналистов религиозных общественных деятелей.
Никакой моральной оценки этой ужасной трагедии официальными лицами до настоящего времени озвучено не было. Поиск останков жертв красного террора в Крыму и их торжественное перезахоронение до настоящего времени, ни в Симферополе, ни в других городах, также не производились. Но самое печальное — глубокий раскол, проявившийся в обществе в годы Гражданской войны, не преодолен до сих пор.

Впервые опубликовано: информационно-аналитическая газета «Крымское эхо»
http://kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=5564
[1] - В Крыму после Врангеля (Рассказ очевидца). // Крымский архив, № 2. — Симферополь, 1996. — с.59
[2] - Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.42 — с.74
[3] - Мельгунов С.П. Красный террор в России 1918−1923 гг. М: Айрис-Пресс, 2006. — с. 113
[4] - Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. — Симферополь, 1968. — с.23
[5] - Филимонов С.Б. Тайны крымских застенков. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2003. — с.6
[6] - В Крыму после Врангеля (Рассказ очевидца) — с.60
[7] - Указ. соч. — с.60−61
[8] - Абраменко Л.М. Последняя обитель. Крым, 1920−1921 годы. — К.: МАУП, 2005. — с.222
[9] - Пащеня В.Н. Крымская милиция в XX веке (1900 — 1991 гг.) — Симферополь: ДИАЙПИ, 2009. — с.61−62