Преступления ХХ века: газовые душегубки придумали в СССР

XX век, помимо многих научных открытий и применения прогрессивных технологий, примечателен еще и появлением страшного оружия массового поражения. Понятно, быстро нашлись и желающие применить такое оружие в своих целях. Причем даже не во время военных действий или для защиты от врагов, а для устрашения собственного народа.
В послевоенное время советская пропаганда много говорила о зверствах нацистов и в качестве наглядной иллюстрации приводила душераздирающие подробности уничтожения людей в передвижных душегубках. Нисколько не ставя под сомнение факты многочисленных преступлений, совершенных гитлеровцами на оккупированных территориях СССР, в том числе и применение отравляющих газов, было бы погрешить против истины, не упомянув о том, что в данном вопросе германским агрессорам было с кого брать пример.

Тамбовский «дебют»

За много лет до прихода Гитлера к власти отравляющие газы «успешно» использовались большевиками во время подавления восстания крестьян в Тамбовской губернии в 1921 г. Известен оперативно-секретный приказ № 0116 от 12 июня 1921 г., выпущенный за подписью командующего войсками Тамбовской губернии Михаила Тухачевского и начальника штаба войск Генштаба Николая Какурина, предписывавший с целью «немедленной очистки лесов» от повстанцев применять ядовитые газы, точно при этом рассчитав, чтобы «облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось». Сохранились и донесения непосредственных исполнителей этого приказа. Так, в рапорте начальника отдела Заволжского дивизиона от 20 августа 1921 г. сообщалось об израсходовании при операции в районе озера Рамза 130 шрапнельных, 69 фугасных и 79 химических снарядов. В донесении от 23 августа 1921 г. командир Белгородских артиллерийских курсов Нечаев докладывал, что во время обстрела острова, на котором располагалась одна из баз партизан, его дивизионом были выпущены 65 шрапнельных снарядов, 49 фугасных и 50 химических снарядов.

Известный тамбовский краевед Борис Сенников приводит в своей работе «Тамбовское восстание 1918 — 1921 гг. и раскрестьянивание России 1929 — 1933 гг.» свидетельство очевидца этих событий, повествующее о результате применения большевиками отравляющих газов.

«Сунулись было они (каратели — Д.С.) в лес, но им там задали такую трепку, что и половины назад не вернулось. На нас начали срывать зло, да слава Богу, сняли их, и ушли они все в другое место. Приехали на смену не русские какие-то, может, латыши, а может, еще кто, — не знаю. А на другой день пришел обоз с баллонами и большой охраной. Расставили они все эти телеги вдоль дороги у кромки леса, а ветер туда дул уже с неделю. Надели маски на себя и вскрыли баллоны, а сами ушли к нам в деревню, лошадей привели еще раньше. На следующий день пошли к подводам, на которых оставались баллоны. Поколдовав там что-то, привели лошадей и ушли назад, а потом пришли еще китайцы — те ото всех отличались. Построились они в цепь и пошли в лес, а вскоре стали оттуда выносить оружие и складывать у дороги. Затем пришло штук пять грузовых автомобилей, мы их еще никогда до этого не видели. На следующей неделе мы, ребятишки, решили пойти в лес и набрать там орехов и дикушек яблок, так как после красных у нас в деревне с едой было плохо. Правда, было запрещено ходить в лес, но мы, ребятишки, решили это сделать. Собравшись человек двенадцать от 10 до 12 лет, примерно такой компанией, прихватив корзинки и лукошки, утром часов в 9 мы пошли в лес. Войдя в лес, мы увидели, что листва и трава имеют какой-то красноватый оттенок, до этого мы такого никогда не видели. Не болтая, вышли на небольшую поляну, где всегда было много земляники. То, что мы там увидели, было ужасно — кругом лежали трупы людей, лошадей, коров в страшных позах, некоторые висели на кустах, другие лежали на траве, с набитым землей ртом и все в очень неестественных позах. Ни пулевых, ни колотых ран на их телах не было. Один мужчина стоял, обхватив руками дерево. Кроме взрослых, среди мертвых были и дети. Мы смотрели на это с ужасом, на трупы, которые были вздуты, и чувствовали запах разложения. Затем мы как по команде развернулись и побежали обратно. А в деревню, куда китайцы пригнали заложников, ходили по домам активисты новой власти — алкоголики и шаромыги, изымая лопаты у населения. Набрав достаточно их, китайцы погнали в лес с ними заложников, закапывать трупы, которые мы видели час тому назад. Это были жертвы газовой атаки».

Таким образом, Советская Россия стала первым в истории XX в. государством, применившим химическое оружие против собственного народа.

Кстати, стоит напомнить, что там же, на Тамбовщине, равно как и в других районах страны, охваченных антисоветскими выступлениями, «строители нового общества», опять-таки за много лет до нацистов, применили и другие методы устрашения — захват и расстрел заложников, сожжение деревень.

Квоты на расстрел

Использование удушающих газов большевиками для уничтожения активных, потенциальных и мнимых врагов имело место и в более поздний период. В кровавые годы «ежовщины» советская карательная машина возобновила свою работу едва ли не в том же объеме, что и во времена «красного террора».

31 июля 1937 г. политбюро утвердило оперативный приказ наркома внутренних дел Николая Ежова № 447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Фактически речь в нем шла обо всех, кто так или иначе боролся с советской властью или был репрессирован в предшествующие годы. Это — кулаки, отбывшие срок ссылки или бежавшие из нее; священники; сектанты; бывшие члены «антисоветских» партий, бывшие белогвардейцы и уцелевшие царские чиновники; политические заключенные и т. д. Все репрессируемые, согласно приказу, разбивались на две категории: первая — подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая — подлежащие заключению в лагерь или тюрьму на срок от 8 до 10 лет. Для каждой области, края и республики были определены «лимиты» по обеим категориям репрессируемых. Всего предписывалось арестовать 259 450 человек, из которых 72 950 расстрелять, а 194 800 — отправить в лагеря. Однако эти цифры были заведомо неполными, так как в перечне отсутствовал ряд регионов страны. В этой связи приказ давал местным руководителям право запрашивать у Москвы дополнительные «лимиты». Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи репрессируемых.

Внезапные аресты, ликвидацию и высылку сотен тысяч людей было намечено начать 5 августа 1937 г. и завершить в начале декабря того же года.

Реализация этой зловещей программы была возложена на так называемые «тройки» — внесудебные органы, в состав которых входили нарком или начальник местного управления НКВД, секретарь соответствующей партийной организации и прокурор республики, области или края. «Тройки» получали чрезвычайные права — они могли самостоятельно выносить приговоры и отдавать приказы о приведении их в исполнение, включая расстрел.

Но ни в одном из 64 административно-территориальных образований СССР «тройки» не уложились ни в установленные сроки, ни в первоначально согласованные с политбюро цифры. Количество врагов стремительно множилось, планы по их выявлению и уничтожению выполнялись и тут же начинали перевыполняться. Начальники НКВД и партийные секретари на местах направляли в Москву обращения, в которых просили увеличить отведенные им расстрельные «квоты». Как правило, Сталин удовлетворял эти ходатайства, причем в ряде случаев давал согласие письменно.

До декабря 1937 г. политбюро увеличило «лимиты» для первой категории на 22 500, а для второй — на 16 800 человек. В конце января 1938 г. Сталин издал распоряжение, в соответствии с которым до середины марта следовало арестовать не менее 57 200 «врагов народа», из них 48 000 подлежали расстрелу.

Приведением в исполнение смертных приговоров занимались особые оперативные группы во главе с чекистами-начальниками. Во всех регионах страны устраивались специальные полигоны для массового уничтожения «врагов народа» и их последующего захоронения. В настоящее время известны несколько таких мест: Левашовская пустошь под Санкт-Петербургом, Быковня под Киевом, Куропаты под Минском, Бутово и Коммунарка в окрестностях Москвы.

Именно там, в Подмосковье, с целью достижения большей «производительности» при казнях чекистами был успешно опробован и задействован метод убийства людей посредством удушения отравляющим газом.

Изобретение чекиста Берга

Автором данной идеи стал начальник административно-хозяйственного отдела (АХО) УНКВД по Московской области Исай Давидович Берг. Лейтенант госбезопасности, член ВКП (б) с 1930 года, он исполнял решения «тройки» УНКВД по Московской области: возил на расстрелы. Однако когда в Московской области стали заседать одновременно три «тройки» и общее число осужденных на расстрел в Москве стало переваливать за 300 человек в день, справиться с таким обилием смертников палачам стало уже невозможно.

Берг предложил собственный способ решения этой проблемы. С его участием были созданы автомашины, так называемые душегубки. Они маскировались под хлебные фургоны. В среднем в них вмещались 20 — 30, а иногда и 50 человек. Сконструированы они были таким образом: внутрь фургона поворачивалась выхлопная труба, и по пути следования к месту исполнения приговора люди отравлялись газом. Прежде чем бросить в машину, приговоренных к расстрелу раздевали догола, связывали, затыкали рот. Таким образом, по прибытии на место казни расстрельной команде оставалось только выгрузить трупы для погребения в заранее приготовленных рвах.

Не все обреченные умирали от удушения угарным газом в пути; некоторые (очевидно, самые крепкие) при такой системе оказывались в полубессознательном состоянии. Но воля этих людей была подавлена, и они принимали смерть как избавление от мучений.

Массовые казни на Бутовском полигоне продолжались с августа 1937 г. по 19 октября 1938 г. За это время здесь были расстреляны 20 765 человек. Сколько из них погибло в душегубках по пути к спецобъекту, едва ли когда-нибудь станет известно.

Однако и Бергу, подобно некоторым другим чекистам-«ежовцам», не было суждено дожить до преклонных лет.

4 августа 1938 г. он был арестован. Причем, как свидетельствует главный редактор книги памяти «Бутовский полигон» художник Лидия Головкова, сначала Берг «был арестован за аморалку, за совершенно безобразную выходку по отношению к своему сослуживцу. А дальше дело пошло раскручиваться-накручиваться, и, конечно, его обвинили как врага народа, антисоветчика, пробравшегося в чекистские ряды вредителя».

Следствие в отношении Берга длилось несколько месяцев. 7 марта 1939 г. Военная коллегия Верховного суда СССР, сочтя обвиняемого И.Д. Берга полностью изобличенным материалами следствия активным участником контрреволюционной троцкистской группы, существовавшей в управлении НКВД по Московской области, приговорила изобретателя душегубок к расстрелу.

Спустя десятилетия история расстрелянного сталинского чекиста получила продолжение. После смерти Сталина, в 1953 г., семья Исая Давидовича подала прошение о реабилитации. Дело пересматривалось, и поначалу в реабилитации было отказано. Через несколько лет жена и близкие Берга вновь попытались «восстановить справедливость», и эта попытка увенчалась успехом. 6 июня 1962 г. Военная коллегия Верховного суда СССР пересмотрела дело И.Д. Берга. Приговор от 7 марта 1939 г. был отменен, дело за отсутствием состава преступления прекращено.

Так послушный исполнитель сталинских директив, подобно многим другим коммунистам, расстрелянным в 1930-е гг., стал «жертвой незаконных репрессий».

Формально все правильно: ведь осудили Берга не за действительно совершенные преступления, а по надуманному предлогу. Доказательств инкриминируемой Бергу «контрреволюционной деятельности» в ходе пересмотра дела судом обнаружено не было, следовательно, он невиновен. Будь изобретатель душегубок осужден и расстрелян именно за массовые убийства — его реабилитация вряд ли стала бы возможной.

Впервые опубликовано: информационно-аналитическая газета «Первая Крымская», №. 329, 18 июня/24 июня 2010.
Электронный адрес публикации: http://1k.com.ua/329/details/9/1