Свои среди чужих, и чужие среди своих

Самое страшное происходит не тогда, когда люди определяются в своих религиозных взглядах: я — христианин, я — мусульманин, а тогда, когда они не определяются в своих воззрениях на мир. Равнодушие хуже ненависти, и теплохладность страшнее атеизма. Все наши религиозные философы начала ХХ века, заметим, выросли из революционных «штанишек», а вот равнодушные обыватели затем сдали страну на растерзание. Как только князь Владимир определился с верой, так сразу и начался в истории великий путь великой державы. Под крыло православной империи слёзно просились малые народы, и все существовали мирно.

Святого Александра Невского хан уважил за твердость веры. Святого Иоанна Русского мусульмане уважали за что? За истинную веру! К конфликтам приводит не религиозность, а толерантность! Как только русские бояре попытались толерантно отнестись к польским католикам, так наступило Смутное время. Лишь только сдала позиции православная держава под натиском либерализма в начале ХХ века, так пришел 1917 год. Стоило в 1991 году повернуться к толерантности, как в конфликт с государством не вступили разве что только чукчи.

Если бы сегодня Москва открыто заявила о своей православной ориентации и стала столицей русского православного народа, — так её сразу бы стали уважать. Предателей презирали во все времена. Но пользовались ими. Сегодня Москва, увы, выбрала толерантность, т. е. стала нейтральной, ни рыбой ни мясом, ничьей. Отсюда — ельцинское обращение «россияне». А раз «россияне», — то и ринулись потоками туда все желающие стать тоже «россиянами», поживиться в богатой стране. Заполнение духовного вакуума — вполне естественный процесс… «Свято место пусто не бывает», — прекрасно знали наши предки. Все поняли: ничье может стать наше. Ничьего быть в природе не должно.

Особенно страшна толерантность во власти. Власть, которая не знает, кого защищать, от чего защищать, для чего и как, — перестает быть властью как таковой. Эта власть — лишь орудие для корыстных целей её обладателей, что мы сегодня и наблюдаем.

И вот здесь происходит смыкание интересов чужих и своих. Чужие, видя слабость безыдейной власти, желают попользоваться чужим богатством, — а свои чиновники имеют возможность с помощью чужих разбазаривать богатства ставшей для них чужой державы. Рука об руку идут они по жизни, ибо их интересы сошлись — деньги! Самое толерантное — это деньги! Они не имеют ни религии, ни национальности, ни истории, ни пола… Им и служат те, кто наводнили Россию гастарбайтерами, кто скрывает правду о конфликтах, кто отпустил убийц Егора Свиридова… Для служения деньгам не нужны ни Родина, ни семья, ни дети — поэтому они так упорно проводят ювенальную юстицию. Поэтому они так стараются для развлекаловки: строят стадионы, а не заводы…

Они и должны были соединиться, срастись: чужие, использующие нас только в своих целях, и свои, использующие свое положение во власти в тех же целях: власть, деньги, успех, карьера, удовольствия…

Те, кто встал на этот путь, тут же стал чужим для своего народа. Пути их разошлись. Народ остался в вымирающих деревнях, олигархи детей и деньги отправили за бугор, бросив свой народ на выживание, сдав его заморским акулам, в итоге — предав его. И это Иудино предательство закономерно для тех, кто не пошёл за Христом. Поэтому среди лозунгов бастующих на Манежной бы и такой: «ОМОН — позор России!» Хотя дело, конечно, не в ОМОНовцах…

Помню, когда грянула перестройка, все вдруг стали всё грабить: в деревнях разобрали даже автобусные стоянки. Разве вина в этом крестьян? С ними что-то вдруг случилось? Конечно, нет. Хозяина нет, цели нет, веры нет — значит теперь всё можно.

Раз нет духовного центра народа, единой высшей цели, — то нет и власти, которая работает на единую цель, а есть лишь люди, которые и власть используют опять же для корыстных целей, для карьеры, денег и т. п. Они не ощущают себя частями единого государственного организма, не заботятся о чести и достоинстве этого единства, не понимают, зачем они должны жертвовать собой ради общих целей.

Именно деньги заставили отказаться от рабочей силы своего народа. С народом надо возиться, воспитывать, содержать их детей и стариков. Необходимо стимулирование рождаемости, обеспечение жильем молодых русских семей, сохранение деревень и т. п. Но это же невыгодно! Как, например, сельские школы: невыгодно содержать малокомплектные школы — легче закрыть. Школы, библиотеки, дома творчества, детские лагеря — закрыть! Стариков — забыть, молодежи — заткнуть рот компьютерами и телефонами… Вот теперь можно и прибылями заняться.

Куда легче — для прибыли легче! — привести иностранных рабочих. Свои — выживайте, как хотите, тут не до вас, тут до денег! Не умеете зарабатывать — ваши проблемы. Так что проблема приезжих — это не национальная, это духовная, идеологическая проблема. Толерантность — терпимость к чужим взглядам. Она нужна тому, у кого взглядов нет, кроме одного — денег. Чтобы не мешали ему получать все удовольствия, ему нужна идеология толерантности. Как только рядом станут говорить о грехе и ответственности, так сразу обличения совести нарушат его видимое благополучие. Люди твёрдых позиций любителям легкой жизни не нужны. Им нужны лишь индивидуумы, призванные ощущать себя гражданами мира, потребляющие товары транснациональных корпораций. Приехавшие к нам презирают нас, русских, за предательство своих традиций, взглядов, веры, истории. А мы, увы, подаем такой повод: мы напоминаем индейцев, к которым приплыл Колумб, и его моряки притащили с корабля местным жителям тряпочки, колокольчики, шнурочки, чтобы поменять на золото.

Когда на встрече Путина с артистами известный музыкант Юрий Шевчук прямо спросил его, будет ли он разгонять Русский марш, наш «вождь» ответил: «Конечно, ведь этот марш мешает самому народу: тормозит его движение по улицам с дач в Москву». Вот так. Хотите верьте, хотите проверьте…
Н. Лобастов, г. Лысково Нижегородской области