Менталитет народа и формирование национальной модели хозяйствования

В области экономики конец XX века может быть охарактеризован как период осознания несостоятельности распространенного мифа о единственности американо-западноевропейского пути обеспечения эффективности хозяйствования. Это связано с выдающимися экономическими успехами Японии, Китая и ряда других азиатских стран. Изучая их опыт, ученые обратили внимание на то, что организация их систем управления хозяйством была основана на других принципах, чем в Европе и Северной Америке. Попытки применить данные принципы в развитых странах Запада успеха не имели. Причиной оказались существенные отличия менталитетов соответствующих народов, сформировавшихся на основе разных национально-религиозных традиций.

И вот, на фоне очевидной необходимости поиска и построения национальной модели хозяйствования в 90-е годы России навязывают («Иного не надо!») наиболее дикую олигархически-криминальную форму капитализма. Основанный на иудео-протестантской индивидуалистической традиции американо-западноевропейский капитализм всегда был чужд национальному духу русского народа. Убедительным свидетельством этого является существенное сокращение в конце XIX века в России после снятия ограничений на спекулятивно-ростовщические формы предпринимательства, русских и представителей других христианских народов в составе купцов 1 и 2 гильдии (табл.1).

Вероисповедная структура купцов 1 и 2 гильдии России

Таблица 1

Причем, это сокращение происходило прежде всего за счет снижения удельного веса православных предпринимателей. Жестко ограниченные в своей хозяйственной деятельности православной этикой они не могли выдержать конкуренцию с сильно консолидированными на национально-религиозной основе и практически неограниченными в выборе средств достижения своих целей кланами предпринимателей-инородцев.

При анализе таблицы 1 необходимо учесть следующее.

Во-первых, в составе купцов-христиан значительную долю составляли немцы, финны, поляки, греки, армяне и евреи-выкресты, весьма многочисленные в то время. Так что доля русских в составе купцов 1 и 2 гильдии вряд ли превышала 20%.

Во-вторых, относительно высокий удельный вес среди русских купцов представителей старообрядцев, особенно беспоповских толков, которые по своему мировоззрению были ближе к протестантам, чем к православным.

Есть основания предполагать, что сходная картина наблюдалась и в органах государственной власти, особенно в среднем и низшем звене. Косвенным свидетельством этого являются данные об удельном весе русских (великороссов, малороссов и белорусов) в дворянстве России, составлявшем основу служивого сословия империи. Так на начало ХХ века при общем удельном весе в населении страны 72,5% русские в дворянстве составляли всего лишь 44%. Таким образом, национально-религиозные особенности хозяйственного поведения русских не способствовали их предпринимательскому успеху в рамках американо-западноевропейской модели капитализма.

Главный миф капитализма — это утверждение, что в конкуренции побеждает лучший. Оно сомнительно даже тогда, когда все участники рынка действуют в равных условиях и обладают равными возможностями. Если же можно себе позволить главного конкурента устранить физически, а рынок захватить силой с помощью бандитов или продажных представителей органов власти, налоги и заработную плату работникам не платить, то законопослушный, богобоязненный православный русский предприниматель обречен. На таком «рынке» будут господствовать инородцы нехристианских конфессий, что обеспечит им также и политическую власть. Этим и объясняется вопиющее засилье инородцев в предпринимательской и политической элите современной России. Апологеты американо-западноевропейский модели хозяйствования (АЗМ) дружно винят в этом русский народ и предлагают срочно поменять его менталитет на более подходящий, поскольку таковы, якобы, объективные требования рыночной системы хозяйствования. Однако очевидно, что нужно не менять менталитет народа, что скорее всего и невозможно, а построить такую национальную модель хозяйствования, которая бы в наибольшей степени ему соответствовала. В таком случае представители именно данного народа будут побеждать в свободной конкуренции на предпринимательском и трудовом рынках. Пример успешно развивающихся Китая, Японии и других азиатских стран показывает осуществимость такого пути адаптации России к нынешней экономической реальности.

Любой попытке построения НМХ должно предшествовать решение двух следующих вопросов.

Во-первых, необходимо уточнить основные требования, которыми объективно должна отвечать любая НМХ.

Во-вторых, следует определить специфические требования, предъявляемые к НМХ особенностями менталитета основной массы населения страны.

Под моделью хозяйствования обычно понимается совокупность структур, норм, форм и методов управления, обеспечивающих рациональное и согласованное протекание процессов производства и потребления в конкретной хозяйственной системе. Если в качестве таковой рассматривать государство, то говорят о национальной модели хозяйствования.

Хозяйственное поведение людей реализуется в их трудовой и предпринимательской деятельности и проявляется в рамках:

отношений «поставщик-потребитель»;
трудовых отношений;
отношений распределения прибыли и доходов, в том числе и отношений собственности.

Основы названных отношений и должны определять НМХ.

Очевидно, что к НМХ как и к любой хозяйственной системе обществом предъявляются определенные требования.

Во-первых, — это требования, связанные с надежным осуществлением основной функции хозяйственной системы.

Во-вторых, — это требования к качеству выполнения данной функции.

В-третьих, — это требования локализации отрицательных влияний на среду со стороны явлений, сопутствующих хозяйствованию.

Сущностную основу хозяйствования составляют отношения «поставщик (производитель) — потребитель» («П-П»). Нами в свое время было показано [3 ], что любые хозяйственные акты могут быть интерпретированы как отношения «П-П». Нетрудно убедиться (например, рассуждая от противного), что хозяйствование возможно лишь в случае, когда отношения «П-П» организованы на основании принципа «суверенитета потребителя». В нашей трактовке под «суверенитетом потребителя» понимается такое положение, при котором необходимая для удовлетворения потребности продукция всегда поставляется поставщиком в нужном потребителю количестве, требуемого качества и в удобные для него сроки. Понятно, что требование соблюдения принципа «суверенитета потребителя» есть внутреннее объективное требование организации любой системы хозяйствования.

Вторым принципом, соблюдение которого объективно необходимо в каждой НХМ, является принцип экономии, гласящий, что в каждом следующем хозяйственном цикле расходование единицы ресурсов должно обеспечивать удовлетворение большего объема потребностей, чем в предыдущем. Или, что тоже самое, удовлетворение единичной потребности в некотором хозяйственном цикле должно осуществляться за счет расхода меньшего количества материальных ресурсов, чем в цикле предшествующем ему. Принцип экономии (закон экономии труда и т. п.) накладывает достаточно жесткие внешние ограничения на динамику хозяйственной деятельности. Нетрудно видеть, что он естественно вытекает из ограниченности земной жизни человека, роста народонаселения земли, а также ограниченности и исчерпаемости материальных ресурсов хозяйствования.

Уже в XIX веке было замечено, а к середине ХХ — стало очевидным неоднозначное влияние производства на человеческое общество. С одной стороны, хозяйственная деятельность создает новые продукты и услуги, улучшая тем самым условия удовлетворения потребностей общества. С другой стороны, по мере своего роста, производство ухудшает качество жизни человека, отрицательно влияя самим своим существованием на естественную (природную) и искусственную (информационную, культурную) среду обитания его. В настоящее время вполне актуальным является проблема не столько роста материального производства, сколько его замедления и даже сокращения. По мнению экологов техногенная нагрузка среды (и природной, и культурной) достигла своего предела. Дальнейшее вовлечение в хозяйственный оборот естественных ресурсов жизнеобеспечения (воздуха, воды, земли и т. д.) ведет к столь существенному ухудшению качества жизни как существующего, так и, особенно, будущих поколений, что уже неприемлемо. Все сказанное позволяет сформулировать третий принцип, которому должна отвечать любая НХМ, а именно принципминимума производственной экспансии. В соответствии с этим принципом развитие производственно-хозяйственной деятельности должно осуществляться в основном без вовлечения в него дополнительных материальных ресурсов, на основе только воспроизводимых ресурсов и в масштабах точно соответствующих темпам их воспроизводства. В таких условиях, основным ресурсом, обеспечивающим развитие неизбежно должен стать ресурс интеллектуальный, единственный ресурс количество которого увеличивается в связи с его расходом.

Основа системы ценностей русского народа наиболее точно была сформулирована выдающимся русским мыслителем Л.А.Тихомировым «Не общественная польза, не интересы Отечества, не приличия и удобства жизни диктуют русскому его правила поведения, а абсолютный этический элемент, который верующие прямо связывают с Богом, а неверующие ни с чем не связывая, чтут бессознательно» [4]. Поскольку это высказывание и наше время разделяет без малого век естественно ожидать, что для современных русских оно не вполне справедливо. Однако, международные социологические исследования ценностных предпочтений учащихся старших классов, проведенные в 1995—1997 годах, показали удивительные результаты. Оказалось, что «нарождающиеся поколения демонстрируют наличие неутраченных национально-нравственных качеств и признают себя в большинстве своем православными. А потому, следует признать стойкое существование устойчивого русского этно-религиозного типа, сохраняющегося и передающегося молодым поколениям». [5, с.3]. Причем следует подчеркнуть, что речь идет о закреплении этого типа на уровне «коллективного бессознательного» (по терминологии К. Юнга), то есть передающимся «помимо исторической традиции или миграции». [6, с.505] Упомянутое выше исследование подтвердило справедливость высказывание Л.А. Тихомирова и для настоящего времени. «Налицо превалирование у русских идеальных неутилитарных… ценностей при заметном игнорировании ими более заземленных практических и тем более меркантильных целей» [5, с.5]. Вся система ценностей русского народа сформировалась под влиянием православия. Для православного сознания «нет ничего более естественного чем восприятие смысла жизни, как служение Первоисточнику жизни». При этом наш народ «воспринимал… свою Родину как хранительницу истинного вероучения, как Дом Божий, как Его Церковь.» И это восприятие нашло свое выражение в формуле: «Святая Русь» [7, с. 158,159]. Служение «Святой Руси» как Божьему замыслу о России и через нее самому Богу и есть та русская идея, которую весь ХХ век разыскивала наша безбожная интеллигенция.

Служение оказалось наиболее соответствующей русскому менталитету формой деятельности, да и вообще жизни. Действительно, именно в служении — воинском и духовном, — русские явили миру воистину невиданные прежде чудеса героизма и самопожертвования. Велик и общепризнан вклад русских полководцев в воинское искусство, а русских православных старцев и писателей в сокровищницу человеческого духа.

«Для русского человека ценность его индивидуальной жизни и ценность Отечества даже не сопоставимы… по народному сознанию, власть признана служить не человеку, не наличному населению, а Отечеству, то есть власть несет ответственность прежде всего и преимущественно перед прошедшими в веках поколениями, ответственность за „ненапрасность“ их страданий и подвигов, за осмысленность их жизни» [7, с.165]. Отсюда такая составляющая русского менталитета как дух державности, в котором практически сливались государство и общество. Именно этот дух порождал в русских людях жертвенность, подвижничество, пренебрежение ценностями житейского комфорта и благополучия. Православное миросозерцание определяет такой подход как смирение, являющееся доминантой русского национального характера. Как учит Православная Церковь, быть смиренным — значит считать себя хуже всех. Однако, это не означает быть бездеятельным, пассивным. Прот. Владислав Свешников справедливо указывал: «Лишь недалекие и непонимающие люди видят в смирении склонность к ненужному самоунижению; напротив — в смирении неподдельном открывается высокое достоинство русского народа… Смирение не только не исключает силы и готовности личной и национальной мысли к инициативе и самого волевого делания, но даже и напротив — предполагает необходимость такого делания, ибо смирение сознает с искренней печалью свое несовершенство. Являющееся на почве смирения покаяние принимает решение вступить в борьбу за восстановление подлинной народной, общественной и государственной жизни» [8, с.26]. «Именно из смирения истекают наиболее мощные импульсы и к чести, и к доблести, и к геройству» [7, с.161].

Смирение как отсутствие самолюбия не дает достаточно сильных стимулов к самоутверждению и порождает в личности стремление к духовной свободе. Это стремление применительно к хозяйствованию проявляется «в свободе от бремени богатства и свободе от бремени властвования» [7, с.163].

Отсутствие гордыни, смирение имело своим следствием появление у русских таких черт, как душевная теплота, невысокомерное отношение к инородцам и, главное, чувство общности, потребности в бескорыстном общении. Красота русского национального духа «раскрывается в общении, в единстве, в соборном бытии, и это бытие она имеет своим содержанием. Поэтому именно соборность определяет русский народный дух (менталитет)…. соборность есть выражение народного единства, основанного на любви как высшем качестве сверхприродного бытия и потому любовь есть главная составляющая красоты национального духа.» [8, с.27].

«Одной из редких особенностей национального русского духа, на которую с недоумением обращают внимание иностранцы, полагая ее ленью, является глубокая задумчивая созерцательность…» [8, с.28]. Эта созерцательность есть проявление особенности национального русского духа, направленного более на небесное, чем на земное.

Как отмечают многие исследователи, начиная с Ф.М.Достоевского «…главный русский недостаток состоит в резком порою разрыве между сознанием и практикой. Национальный дух русского народа, включающий религиозно-духовные, этические, культурные и общественные ценности — удивительно прекрасен, а жизнь часто страшно уродлива. Поэтому русский человек, встречаясь с собственной раздвоенностью между идеалами и жизнью и не выдерживая такой раздвоенности, нередко бежит от скудных и скучных жизненных реальностей, уходя в пьянство, ТВ, и т. д… Но даже при этом в его мутной голове идеалы часто остаются незыблемыми» [8, с.28].

Иерархия ценностей, сложившаяся в народном сознании, приоритет в ней духовных идеалов, их высота и святость способствовали развитию такого свойства народного характера как максимализм и связанного с ним острого чувства справедливости.

Здесь перечислены далеко не все, а только главные, ключевые особенности национального русского духа. Однако, думается, этого достаточно для установления особенностей хозяйственного (трудового, предпринимательского и управленческого) поведения русских.

Об отношениях к труду русских существуют два прямо противоположных мнения. Одни наблюдатели, особенно иностранцы, наблюдая нашу бедность, житейскую неустроенность, считают нас ленивыми. Другие, обращая внимание на грациозные масштабы России, тяжесть климатических условий, очевидные успехи в науке, промышленности и искусстве, невозможные без большого труда, настаивают на исключительной трудолюбивости русского народа. На самом деле здесь нет противоречия. Стремление к духовной свободе, созерцательность, свойственные русским не способствуют любви к труду как к таковому. Для русских важна цель труда. На себя и на «дядю» русские особенно трудиться не склонны. Для высокой же цели: ради спасения души, за послушание, на Родину, — русский может надрываться работой. Вспомним рукотворные чудеса северных монастырей, трудовые подвиги женщин и детей времен Великой Отечественной Войны.

Вместе с тем, несмотря на отсутствие самолюбия, русским свойственно стремление к самовыражению в труде, носящем творческий характер. Сложная задача, интересная работа или проблема являются для русского хорошим стимулом к интенсивному, часто материально невыгодному труду.

В силу соборности русских, они склонны к коллективному, артельному труду. При этом заработок, полученный в результате такого артельного труда, делится обычно не по вкладу в результат, а «по справедливости». Автору известны случаи, когда члены бригады, получив свои заработки, тонко дифференцированные с помощью разных показателей и коэффициентов трудового участия складывали их все вместе и делили поровну. Отмечены еще более удивительные случаи [9]. Разделив общую работу между крестьянскими дворами «по работникам» (взрослым мужчинам) доход от нее делили «по едокам», т. е. по количеству членов крестьянской семьи. Оказывается, что известный лозунг пресловутого коммунизма «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям» находил и находит сочувствие в русском человеке. Для сравнения заметим следующее. Автор в свое время предпринимал попытки организовать бригадную коллективно-сдельную оплату в эстонских трудовых коллективах. Несмотря на то, что такое решение диктовалось самим характером технологического процесса, оно было категорически отвергнуто всеми членами бригады. В результате пришлось идти на дополнительные затраты, чтобы организовать индивидуальную сдельную оплату труда.

Русское предпринимательство как по своей мотивации, так и по характеру отношений, возникающих в его рамках, тоже носит весьма своеобразный характер. Выше уже отмечалась склонность русских, вполне в духе православной традиции, не стремиться к богатству как главной цели существования. «…В русском самосознании объектом народного почитания всегда был не удачливый добытчик денег, а юродивый искатель правды» [8, с.28]. В результате, стремление к успеху и даже идеи самореализации, связанные с предпринимательством, представлялись греховными. Рационализм воспринимался как торжество бессердечия, забвение христианских заповедей любви к ближнему. Деловой успех подлежал замалчиванию как прегрешение.

Православная традиция запрещает взыскание процента (лихвы) с ближнего и утверждает, что только труд может явиться источником богатства. «Человек в этом мире является собственником лишь в условном смысле этого слова, не владыкою твари, но как бы распорядителем чужого имущества, призванным дать ответ в верности управления порученным ему достоянием… Для христианина является первым долгом в его отношении к своей собственности распоряжаться ею согласно с волей Божией» [10, с.17]. Соответственно у русских предпринимателей обнаруживается сильная нематериальная мотивация. Это обычно мотив служения: царю, Отечеству — ранние Строгановы, Демидовы и т. д.; Богу — бесчисленные жертвователи и строители монастырей и храмов; народу — меценаты и благотворители и т. п. Те, тоже достаточно многочисленные купцы, которые занимались предпринимательством из вполне корыстных соображений, твердо знали, что их богатство нуждается в оправдании. «…Христианская любовь ставит идеалом своим не отобрание чужого, но свободное отдание своего на общую пользу» [10, с.52]. Во искупление грехов к концу жизни купцы тратили значительную, а часто и основную часть своего состояния на богоугодные дела. Именно поэтому мы практически не встречаем среди русских сколько-нибудь древних купеческих династий.

В среде русских предпринимателей традиционно доминировали патерналистские, «семейные» отношения с наемным персоналом, во всяком случае, с постоянной, приближенной к хозяину его частью. Восходящие еще к Домострою (XVI век), они были повсеместно распространены еще в конце XIX века, что красочно описано И.С. Шмелевым в замечательной книге «Лето Господне». В несколько искаженной форме такие отношения еще встречались в советское время на крепких предприятиях, возглавляемых талантливым русскими директорами.

Традиционно семейное хозяйство русских ориентировано на самообеспечение. Человек должен питаться плодами рук своих в буквальном смысле этого слова. Именно поэтому в русских крестьянских хозяйствах производились все основные продукты питания и многие вещи повседневного использования. Покупалось только то, что не могло быть изготовлено самостоятельно. Жители городов — мещане, рабочие, купцы, основная деятельность которых не была связана с земледелием, все равно стремились иметь свое хозяйство: держали коров и другой домашний скот, имели большие огороды, сады и т. п. Именно в России и только в России появился даже особый вид поселения — городская усадьба. Поэтому до конца XIX века русские города, включая даже Москву, больше походили на гипертрофированные села, чем на обычные европейские города. Это стремление не отделяться от земли, пытаться самому производить, хотя бы частично, продукты питания удивительным образом сохранились в народе до настоящего времени. Оно вылилось в особое, нигде больше не встречающееся движение садоводов-огородников, зародившееся в советское время и не имевшее под собой никаких экономических корней. Действительно, затраты труда на производство продуктов земледелия на микроскопических садовых участках были настолько велики, что никакого экономического смысла в этой деятельности не было. Тем не менее это движение приняло массовый характер. И именно эти садовые участки помогли многим семьям пережить тяжелые 90-е годы. И в настоящее время эта своеобразная система самообеспечения вносит существенный вклад в народное хозяйство страны. Так в приусадебных хозяйствах крестьян и садоводствах горожан производится более четверти производимого в стране картофеля и более половины всех фруктов. Горожане Санкт-Петербурга производят больше сельскохозяйственной продукции, чем Псковская и Новгородская области вместе взятые.

4. Хозяйственное поведение человека

Известно, что первопричиной всякой деятельности является стремление к удовлетворению потребностей. При этом в качестве потребителя человек в хозяйственной деятельности выступает дважды:

— как покупатель соответствующей продукции;

— как участник производства этой продукции, поскольку именно стремление к удовлетворению своих потребностей и заставляет человека трудиться.

При этом под потребностями здесь понимается все, что по собственной субъективной оценке необходимо человеку, вне зависимости от того, какова (материальная, информационная или духовная) природа этой нужды. В соответствии с триединой природой человека, состоящего из тела, души и духа потребности его также уместно делить на три группы: телесные (биологические), душевные (культурные, информационные) и духовные (личностные). К первой группе относятся потребности в пище, одежде, жилище, медицинском обслуживании и т. п. Вторая группа включает в себя потребности в образовании, отдыхе, зрелищах, чтении, спорте, т. е. во всех формах общения с другими людьми и группами. К духовным (личностным) потребностям относятся потребности в уважении и самоуважении, проявляющиеся в идентификации и самоидентификации человека относительно других людей и групп, а также некоторых ценностных установок, значимых для человека и его окружения. Указанные потребности различают также и по способу (средствам) удовлетворения. Физиологические и информационные потребности удовлетворяются в основном за счет результатов участия человека в хозяйственной деятельности (заработной платы, предпринимательского дохода и т. п.). Личностные же потребности могут удовлетворяться как за счет результатов хозяйствования, посредством вещных символов успеха («по одежке встречают…»), так и, главным образом, реализацией себя в процессе хозяйственной и другой общественно значимой деятельности («… по уму провожают»).

В удовлетворении этих потребностей существует определенная иерархия. В различных ситуациях разные потребности имеют приоритет в удовлетворении средствами имеющихся ограниченных ресурсов. В условиях дефицита ресурсов в первую очередь удовлетворяются так называемые насущные нужды — совокупность физиологических потребностей и некоторого объема информационных (культурных) потребностей, необходимых для самой возможности нормальной жизнедеятельности человека при данном уровне развития общества.

Своеобразная ограниченность самого объема физиологических и информационных потребностей человека ведут к тому, что с ростом дохода и, следовательно, уровня удовлетворения этих потребностей, возрастает значимость личностных потребностей. По мере роста дохода все в большей и большей степени поведение человека определяет стремление удовлетворению именно личностных потребностей. А поскольку последние лишь частично, да и то преимущественно на начальной стадии, удовлетворяются за счет дохода, стимулирующая роль его падает. Все более значимым для работника становится самовыражение в процессе производственно-хозяйственной деятельности.

Сложная иерархическая система потребностей каждого человека, прилагаемая им к повседневной реальности, определяет мотивы его поступков. Именно влияя на уровень и условия удовлетворения потребностей работника, мы только и можем побуждать его к участию в производстве. В соответствии с известной классификацией Дж. Гэлбрейта [11, 12] поведение человека в хозяйственной жизни определяется системой мотивации, формирующейся для каждого человека индивидуально сложным сочетанием четырех основных мотивов: страха, стремления к денежному (материальному) вознаграждению, приспособления целей (стремления привести цели организации в соответствие со своими представлениями о них) и отождествления целей (принятия целей организации как своих собственных). Очевидно, что в идеале организации желательно было бы иметь работников, в максимальной степени побуждаемых к хозяйственной активности мотивом отождествления целей. И хотя не существует стимулов, прямо и однозначно вызывающих у персонала принятие целей организации как своих собственных, установлено, что целый ряд обстоятельств, зависящих от администрации, может способствовать увеличению действенности этого мотива. Среди таких обстоятельств можно назвать:

— высокую общественную значимость целей самой организации;
— отсутствие конкуренции среди работников организации;
— участие работников в выработке целей организации, т. е. наличие мотива приспособления целей;
— максимальное непосредственное удовлетворение потребностей работников самой организацией.

Понятно, что каждый из мотивов влияет на поведение персонала не сам по себе, а лишь в совокупности со всеми. При этом стимулирующее значение каждого из них зависит от степени согласованности их между собой, а также влияния различных мотивов друг на друга. Из этого вытекает настоятельная необходимость единства мотивационной политики и единого руководства процессом формирования системы мотивов персонала на предприятии.

Сфера прямого и косвенного принуждения в качестве стимула, актуализирующего страх как мотив хозяйственного поведения, достаточно локальна и ограничена на современных предприятиях. Поэтому главными мотивами, на которых администрация предприятия может строить систему управления персоналом, являются стремление к денежному вознаграждению и отождествление целей, подкрепляемое и усиливаемое мотивом приспособления целей.

Следует обратить внимание на то, что два указанных мотива в известной мере противоречивы. Приведенные выше факторы, способствуя усилению действенности мотива отождествления целей, существенно ослабляют силу стимулирующего воздействия материального вознаграждения.

Таким образом, для администрации является актуальной проблема выбора направления расходования ресурсов: на материальное стимулирование или на стимулирование отождествления работниками целей организации. Ясно, что такой выбор не есть элемент текущего управления хозяйственной жизнью, осуществляемого более или менее регулярно при решении каждой конкретной задачи. Данный выбор является стратегическим, в значительной степени определяющим цели предприятия и политику управления персоналом, заработной платой, капиталовложениями и т. п. на несколько лет вперед. Это является следствием следующих причин.

Во-первых, результат всякого внешнего воздействия на структуру мотивов хозяйственного поведения человека обычно проявляется со значительным отставанием во времени от момента воздействия.

Во-вторых, сколько-нибудь существенную значимость, в смысле усиления отождествления персоналом целей организации, такие воздействия приобретают лишь в случае своего постоянства на достаточно длительном (измеряемом многими месяцами и даже годами) промежутке времени.

В-третьих, сами инструменты подобного воздействия (например, системы рекреации, медицинского обслуживания и т. п.) требуют для своего создания больших капиталовложений.

В-четвертых, поскольку потенциальная склонность к отождествлению целей у различных групп населения существенно отличается в зависимости от национально-религиозного, профессионального, социально-культурного и других факторов, то стратегическая ориентация на соответствующую мотивацию требует длительного и целенаправленного отбора персонала и соответствующей постоянной пропагандистско-воспитательной работы с ним.

Таким образом, выбор ведущего мотива, на который намеревается опереться администрация в своей деятельности, означает, по сути дела, выбор типа системы управления персоналом. Основные характерные особенности систем управления персоналом, последовательно опирающейся на соответствующий ведущий мотив приведены в табл. 2.

Таблица 2

5.1. Элементы НХМ и их взаимодействие

В рамках любой хозяйственной модели согласование отношений «П — П» обеспечивается сложным взаимодействием двух ее элементов, двух регуляторов экономики — планирования и коммерческого (хозяйственного) расчета. В сфере обмена произведенными продуктами оба эти регулятора выступают соответственно в форме планового (фондового) распределения и рынка. Никогда не было, нет, и не может быть системы хозяйствования, в которой отсутствовал хотя бы один из этих элементов.

Планирование — достаточно сложное понятие, в разных своих аспектах воспринимаемое неоднозначно. Применительно к планированию как регулятору хозяйствования справедливым будет следующее определение. Под планированием понимается форма управляющего воздействия на предприятие (объект планирования), заключающаяся в установлении субъектом планирования номенклатуры производства товаров или услуг, показателей их качества, количества и сроков поставки потребителю.

Под коммерческим же расчетом мы понимаем самодействие предприятия в области определения и удовлетворение некоторых потребностей, побуждаемое к этому экономическими (материальными) интересами участников и опирающееся на измерение затрат и результатов хозяйствования в денежной форме.

Планирование и коммерческий расчет представляют из себя некоторое внутреннее единство, как две стороны одного процесса управления. Выбор одного какого-то регулятора для настройки производства на удовлетворение некоторых потребностей не означает, что второй будет отсутствовать в системе управления. Так, например, определив, что для данного вида потребностей регулятором настройки производства на их удовлетворения будет планирование, мы, тем самым конкретизируем место и формы коммерческого расчета в системе управления. Коммерческий расчет в данном случае будет в максимальной степени направлен на стимулирование выполнения соответствующего плана. И наоборот. Если настройка производства на удовлетворение потребности осуществляется через коммерческий расчет, то, исходя из собственной материальной выгоды, мы сформируем соответствующий портфель заказов. И далее через жесткое и, в рамках предприятия, централизованное планирование действий наших производственных подразделений будем обеспечивать получение запланированных доходов. Таким образом, выбор одного регулятора в качестве главного означает одновременно определение степени и форм использования другого. При этом специфика регулятора накладывает достаточно жесткие ограничения на условия его использования.

Планирование как инструмент настройки производства на потребности общества эффективно лишь при выполнении двух условий. Во-первых, для планирования нужны определенные властные полномочия. Во-вторых, планирование возможно лишь в условиях определимости конкретной вещной формы удовлетворения потребности с необходимым для нормального его протекания и хода производства опережением. Исходя из приведенного выше определения планирование по сути своей есть построение модели использования имеющихся ресурсов во времени. Поэтому и необходимые полномочия для планирования в равной степени дают право собственности, право хозяйственного ведения и право оперативного распоряжения имуществом.

С точки зрения определимости вещной формы удовлетворения потребностей вся продукция может быть разбита на три группы.

К первой отнесем потребности, вещная форма удовлетворения которых априори определима с необходимым опережением. Изготовление продукции для удовлетворения этих потребностей может обеспечиваться, внешним по отношению к производителю, планированием.

Вторую группу составят потребности, вещная форма удовлетворения которых априори неопределима. Она детерминируется в момент, непосредственно предшествующий потреблению. В силу сказанного планирование изготовления соответствующей продукции возможно только самим ее потребителем и невозможно внешними по отношению к нему субъектами. Это, как правило, продукция и услуги производственного потребления.

Третью группу составят продукты т.н. рафинированного потребления, удовлетворяющие не только некоторую насущную нужду, но и служащие для удовлетворения потребности в самовыражении. Замена подобных продуктов осуществляется потребителем в связи с моральным, а не физическим износом. Моральный же износ, как известно, наступает в связи с появлением нового изделия или способа, лучше удовлетворяющего потребности и прежде всего потребность в самовыражении. Какое же изделие лучше удовлетворит подобную потребность, определяется из сравнения всех предлагаемых промышленностью для этого изделий, т. е. уже после их производства. Иными словами, вещная форма удовлетворения данных потребностей детерминируется в момент приобретения. Априори она неизвестна даже потребителю. Выбор ее зависит от того набора возможных способов удовлетворения потребности в самовыражении, который предлагают продавцы. Следовательно, использование планирования для настройки производства на удовлетворение рафинированных невозможно.

Помимо определимости потребности использованию планирования для регулирования отношений «П — П» препятствует также чрезвычайно малая информационная емкость планов. Это связано с необходимостью перебора вариантов плана, количество которых комбинаторно возрастает от числа используемых факторов производства. В результате резко ограничивается возможная номенклатура плана. Так в Советском Союзе к концу 80-х годов отношение централизовано планируемой номенклатуры к общему количеству наименований выпускаемой продукции составляло примерно 1:250. Поэтому ясно, что из первой группы априори определимой номенклатуры планироваться может только небольшая важнейшая ее часть.

Вместе с тем, планирование как регулятор подвергают критике и даже отвергают совсем многие экономисты-ученые и хозяйственники-практики. Первые обвинят планирование как регулятор производства в значительно более низкой силе стимулирования по сравнению с коммерческим расчетом. Это обвинение связано с двумя недоразумениями.

Во-первых, обычно сравнивают эти два регулятора в области слабоопределимых потребностей, где действительно планирование малоэффективно и его применять не следует. Примеров очевидных глупостей подобного рода из хозяйственной практики советского периода можно привести множество.

Во-вторых, само сравнение исходит явно или неявно, по умолчанию, из концепции «экономического» человека, основным мотивом поведения которого является материальное (денежное) вознаграждение в виде заработной платы либо предпринимательского дохода. Выше много уже говорилось о значимости нематериальных стимулов для людей, и для русских особенно. Именно доминирование нематериальных стимулов к труду и обеспечили успех японской экономики. Марксова материалистическая концепция «экономического» человека, длительное время сознательно насаждаемая в обществе, была одной из важных причин гибели советского строя.

Хозяйственники-практики обвиняли и обвиняют планирование в запаздывании в принятии решений, недостаточной гибкости, ошибках в оценке потребностей и т. п. Однако, если внимательно разобраться, то эти вполне очевидные недостатки советской системы планирования не есть свойства самого планирования как такового, а связаны с централизованной, бюрократической формой его организации. Для высокоэффективного планирования нужно, чтобы тот, кто планирует, знал потребности в соответствующей продукции и был заинтересован в наиболее экономичном способе их удовлетворения. Ясно, что чиновник любого ведомства этим требованиям не удовлетворяет. В наибольшей степени таким требованиям удовлетворяет сам потребитель продукции. Никто лучше него не знает, что ему нужно, и никто более в своевременном и качественном удовлетворении потребности не заинтересован. Таким образом, если субъектом планирования сделать потребителя, то вполне очевидно, что в рамках определимых потребностей оно окажется высокоэффективным.

Для эффективного использования коммерческого расчета в качестве регулятора производства также необходимо учитывать также его специфику.

Во-первых, коммерческий расчет работает лишь при наличии массового потребителя и массового производителя. В условиях монополии (олигополии) и монопсонии коммерческий расчет как регулятор работать не может.

Во-вторых, рыночное регулирование производства возможно лишь в пределах относительно небольших колебаний параметров спроса и предложения и благоприятной для рынка структуры валового внутреннего продукта (ВВП). В последнем должны большую часть составлять средства конечного потребления. По некоторым данным, соотношение средств потребления и средств производства в ВВП должно быть порядка 2,5:1. При значительной нехватке средств потребления коммерческий расчет работать не может, хотя бы потому, что от прожиточного минимума практически не остается ресурсов для сколько-нибудь существенного стимулирования предпринимательской инициативы и эффективного труда. Крупные структурные диспропорции могут устраняться только с помощью плановых методов. Вспомним, хотя бы, рузвельтовский новый курс, основанный на государственном планировании структурной перестройки народного хозяйства США.

В-третьих, рыночный механизм в самых идеальных условиях не может обеспечить полную настройку производства на потребности общества. Указывая направление возможных изменений в производстве, он не в состоянии дать конкретную количественную меру управляющего воздействия. Неизбежно возникают искажение конкретных вещных форм удовлетворения потребностей и производится масса ненужных или не в первую очередь нужных продуктов.

В-четвертых, стремительный рост многообразной по сложности, связности и разнообразию продукции и технологических процессов современного производства постоянно сужает сферу массового спроса и заставляет все больше применять даже в капиталистической экономике планирование как важный инструмент управления производством.

Таким образом, в рамках любой НМХ настройка отношений «П-П» для важнейших определимых потребностей требует использования планирования в качестве главного регулятора.

Для группы потребностей, неопределимых априори даже для потребителя, таким регулятором в любой НМХ может быть только коммерческий расчет.

Для группы определимых априори, но не являющихся важнейшими потребностями и потребностей, определимых только для потребителя, в зависимости от конкретных условий может быть выбран в качестве главного любой из регуляторов: и планирование, и коммерческий расчет.

При выборе между планированием и коммерческим расчетом следует руководствоваться:

вышеуказанными ограничениями на их использование;
социальной значимостью соответствующих потребностей;
особенностями мотивации конкретных социальных групп потребителей и участников производства соответствующих продуктов;
степенью реализации принципа «суверенитета потребителя», обеспечиваемой с помощь данного регулятора.

Вместе с тем, при изменении внешних обстоятельств принятое решение может и должно пересматриваться. В этом смысле весьма поучителен пример промышленника Генри Форда — старшего. Ведь его предприятия производили абсолютно все необходимое для выпуска автомобилей: от добычи руды и угля, выплавки стали на своих заводах, производства стекла до перевозки всего этого по своим железным дорогам. Такой гигантский конгломерат разнообразнейших предприятий работал в рамках единого жестокого плана, подчиненного графику выпуска автомобилей. И это в Америке начала ХХ века, имеющей развитый рынок и передовую по тем временам инфраструктуру. Все необходимое Форд мог, конечно, заказать на специализированных предприятиях. Однако его не устраивал обычный на рынке того времени уровень обслуживания — низкое качество продукта и малая жесткость сроков поставок. И поэтому он пошел на предельную централизацию и почти полное самообслуживание. Он по сути дела сформировал локальную административно-плановую систему. Но по мере того, как уровень обслуживания на рынках отдельных продуктов приходил в соответствие с его требованиями, он отказывался от самообеспечения и вступал в кооперацию с другими фирмами на основе обычных коммерческих отношений.

До краха советской системы и распада Советского Союза в мире существовали НМХ двух типов, неудачно называемых плановой и рыночной моделями. Выше было показано, что и план, и рынок необходимо присутствуют в любой НМХ.

В рыночной, прежде всего американо-западноевропейской модели хозяйствования (АЗМ), главным двигателем является материальный (денежный) интерес. Естественно, что основным регулятором служит коммерческий расчет. В западной экономике применение планирования ограничивается сферами, в которых коммерческие капиталовложения заведомо неэффективны. Это оборонные и фундаментальные научные исследования, развитие инфраструктуры и т. п. Исследование интересов лиц, принимающих решение от имени коммерческих организаций (менеджеров), и поведения капиталистических предприятий в производственно-хозяйственной деятельности [11,12] показали, что успеха добиваются те из них, которые осознанно или неосознанно руководствуются в своей политике критерием максимума экономического роста. Скорее всего для подобного критерия капиталистическая форма организации хозяйствования является наилучшей. Однако, выше нами было показано, что обществ, ориентированное на максимум экономического роста, — общество обреченное. Ресурсы производства и ресурсы жизнеобеспечения близки к исчерпанию. Ясно, что такая НМХ полностью противоречит принципу минимума производственной экспансии.

При этом коммерческий расчет используют в АЗМ часто в условиях монополии и монопсонии, особенно в производстве сложной военной техники, космических исследованиях и работах, создание теле-радиокоммуникаций и т. п. В данных сферах, где основной эффект обеспечивается сложившимся за многие годы оригинальным интеллектуальным потенциалом фирмы, аккумулированном как в опыте кадров работников, так и в накопленных разнообразных технических решениях, неизбежно засекреченных, конкуренция практически отсутствует. Использование коммерческого расчета в областях, где эффективнее планирование, вызывает искажение отношений «П-П». В них начинает доминировать поставщик. Для борьбы с эксплуатацией потребителя (в данном случае государства) поставщиками приходится создавать громоздкий и дорогостоящий административно-управленческий аппарат. Так в США, на рубеже 80−90-х годов численность государственных служащих составила 16,3 млн. человек, в том числе федерального подчинения — 2,85 млн. человек, штатного и муниципального — 13,44 млн. человек. Всего же в аппарате управления США, включая управление частными предприятиями (41,7 млн. человек) было занято 51,3 млн. человек. Для сравнения отметим, что в то же время в СССР всего в управлении было занято 17,7 млн. человек, из них 1,9 млн. в органах государственного управления, а 15,8 — в органах управления предприятиями [13].

Кроме того, механизм согласования отношений «П-П» в рамках коммерческого расчета имеет существенные недостатки. В части физиологических и простейших культурных потребностей (насущных нужд) согласование интересов производителя и потребителя через рынок может осуществляется достаточно надежно. Однако регулирование системы удовлетворения духовных потребностей и особенно потребностей, связанных с самовыражением личности, через стоимостные механизмы встречает значительные затруднения как методического, так и морально-этического плана.

В условиях рафинированного потребления приобретаемая вещь удовлетворяет уже не только насущную нужду в том или ином благе, но и служит средством самовыражения. Владение или даже факт приобретения вещи должны свидетельствовать о некотором социальном статусе владельца. Конечно, такое свидетельство несет на себе только статусная вещь, т. е. вещь, которая у основной массы значимых для владельца людей заранее уже увязана с принадлежностью к соответствующему кругу (сословию, профессии, виду деятельности, уровню благосостояния, группе и т. п.) и определенным положением в нем.

Статусной вещь становится в результате действия многих разнородных факторов. Однако несомненно, что определяющим фактором является целенаправленная рекламно-пропагандистская деятельность производителей и продавцов соответствующей продукции. Чем лучше, надежнее свидетельство вещи о статусе владельца, тем выше ее цена и больше доля прибыли в ней.

Особенность удовлетворения потребности в самовыражении через владение вещью заключается в том, что оно достигается через реакцию окружения владельца. Поэтому статусная значимость вещи прямо связана с наличием людей, желающих иметь данную вещь, силой этого желания и количеством желающих. Чем большее число людей желает, но не может приобрести вещь, сильнее это желание, тем больше статусная значимость вещи, лучше удовлетворяется потребность в самовыражении владельца и выше ее цена. Отсюда неизбежно вытекает необходимость массовой, тотальной рекламы. При этом речь не идет о доведении информации о вещи потенциальному потребителю. Цель — возбудить массовое, желательно всеобщее вожделение к владению вещью в том числе и у людей, которые никогда, ни при каких обстоятельствах не смогут ею владеть.

Статусная значимость вещи в период жизненного цикла изделия не остается постоянной. В момент ее выпуска она — наибольшая, далее — начинает снижаться и где-то к концу цикла сходит на нет. Аналогично ведет себя и ее цена. Таким образом, по-настоящему хорошую прибыль изделие приносит только в первой половине своего жизненного цикла. Поэтому в динамично развивающихся отраслях производитель-разработчик ограничивается производством изделия лишь в первой половине, а часто даже одной трети жизненного цикла, заменяя его затем новым изделием (моделью). При этом право производства и продажи заменяемого изделия, вместе с правом использования торговой марки обычно передается, за соответствующую долю дохода, более мелким фирмам, не имеющим возможности самостоятельно разработать, организовать производство и послепродажное обслуживание изделий данного уровня сложности. В результате фирма-разработчик ничего не потеряет, имея достаточный доход от фирм-сателлитов. Но приобретает дополнительный доход за счет высокой прибыльности нового изделия вытекающей из его статусной значимости. Ясно, что ускорение процесса сменяемости выпускаемых изделий держится на стимулировании искусственного спроса. Это возможно лишь при условии постоянного и непрерывного увеличения доли духовных и личностных потребностей, удовлетворяемых через механизм «купли-продажи». Подобно тому как возрастание бытового аскетизма монахов способствует возрастанию их духовности, расширение вещных форм удовлетворения потребностей, стимулируемое навязчивой рекламой и пропагандой в СМИ соответствующего образа жизни, ведет к духовной и моральной деградации народа. В долгосрочной перспективе это с неизбежностью вызывает рост так называемой «массовой культуры», пьянства, наркомании, проституции, деградации семьи, утрату национальных корней, формирование однородного космополитически-интернационального народонаселения с низким культурным и духовным уровнем и страстью к приобретению вещей в качестве основного мотива поведения.

Наиболее дальновидные мыслители в развитых капиталистических странах понимают необходимость замедления и даже прекращения экономического роста и, следовательно, ограничения потребления. Однако добиться соответствующих политических решений им не удается. Реалии рынка и конкурентной борьбы требует от каждого предприятия роста и пока в капиталистических странах не видно сил, способных успешно противостоять этим единым в своей направленности эгоистическим интересам. Очевидно, только государство в состоянии остановить эту производственную экспансию. Следовательно, та тенденция к росту вмешательства государства в экономику, которая уже сложилась в развитых странах, должна сохраниться и усилиться.

Не желая или не имея возможности ограничить потребление в своих странах, развитые страны Запада стремятся ограничивать потребление в других странах, и, прежде всего у поставщиков ресурсов, в том числе и в России.

В советской, условно называемой плановой, модели хозяйствования (СМХ) общество в лице государства определяло в экономике некоторые главные цели и через распределение ресурсов регулировало меру удовлетворения различных потребностей общества и его членов. При этом главная цель СМХ формулировалась следующим образом: «все более полное удовлетворение постоянно растущих материальных и духовных потребностей народа». Ясно, что эта цель также ориентирует предприятие на максимум экономического роста.

Напомним основные особенности функционирования советского предприятия. Практически каждому предприятию планировался централизовано т.н. государственный заказ, т. е. устанавливалась конкретная номенклатура производства, объемы и сроки поставки соответствующих продуктов потребителю. Это, как правило, были важнейшие, определимые с необходимым опережением потребности. Производство продукции для удовлетворения остальных потребностей централизованно не планировалось. Поскольку госзаказ по своему объему был существенно меньше производственной мощности предприятия, то предполагалось, что невостребованный для госзаказа резерв мощностей и будет использоваться для производства соответствующей продукции. Это учитывалось в соответствующих объемных показателях. Считалось, что коммерческий (хозрасчетный — по тогдашней терминологии) интерес побуждает предприятие активно искать возможных потребителей выпускаемой им продукции и максимально расширять внешнее обслуживание последних.

Однако на практике такой гармонии интересов производителя и потребителя в советской экономии не существовало. На советских предприятиях удовлетворение потребностей работников, в том числе и руководителей, осуществлялось из двух источников: фонда заработной платы и общественных фондов потребления предприятия. При этом расходование фонда заработной платы жестко централизованно регулировалось на государственном уровне как по абсолютной величине, так и по соотношению заработных плат работников различных категорий. Для всех руководителей были установлены значения максимальных выплат, выше которых заработная плата не должна была подниматься. В среднем соотношение максимальной и минимальной зарплат в СССР для работников предприятий не выходили за предел отношения 1:10. Поскольку руководители предприятий в пределах заданных ограничений достаточно свободно распоряжались соответствующими фондами, то они практически всегда получали допускаемый законом максимум заработной платы. В использовании же фондов общественного потребления предприятия имели гораздо большую свободу. При этом дифференциация получаемых из общественных фондов благ осуществлялась обычно в соответствии с занимаемой работником должностью. Чем выше должность, тем больше объем и разнообразие потребностей, удовлетворяемых непосредственно организацией.

В итоге оказывалось, что как заработная плата руководителя, так и объем удовлетворения его потребностей из общих фондов практически не зависили от финансовых результатов хозяйственной деятельности предприятия. Они обеспечивались уже самим фактором занятия работником соответствующей должности. Естественно, для работников, стремящихся сделать карьеру, а также занимающих руководящие посты на предприятии, основой их личной мотивации, определяющей в значительной степени все их поведение в хозяйствовании, являлось достижение либо сохранение достигнутого положения. Практически единственным основанием изменения либо сохранения статуса работника являлось личное мнение его руководителя о нем. Само же это мнение формировалось, да и формируется в настоящее время, в зависимости от исполнительности работника, т. е. от того, насколько быстро и активно он выполнял распоряжения и задания своего начальника. Исполнительность или неисполнительность любого даже самого маленького руководителя мало зависит его личностных качеств. Она есть следствие наличия или отсутствия в распоряжении руководителя ресурсов, необходимых для выполнения соответствующих работ. Есть ресурсы — будет выполнено задание. Нет — руководитель окажется неисполнительным, что может поставить под сомнение его должностное положение.

Сложившиеся отношения ставили предприятие-потребителя в тяжелую зависимость от поставщиков сырья и материалов. Недопоставив в срок необходимые материалы или полуфабрикаты, поставщик мог сорвать выполнение плана предприятия-потребителя. Тяжелые, возможно катастрофические последствия лично для руководителя предприятия-потребителя нетрудно представить. Защитить себя от произвола поставщика потребитель мог лишь двумя способами. С одной стороны — создавая запасы исходных продуктов и материалов (чем больше — тем лучше!). С другой — поставляя свою продукцию не конечным потребителям, а предприятиям — фактическим либо потенциальным своим поставщикам, что делало отношения с ними более равноправными. В результате формировалась явная тенденция к замыканию производственной сферы в себе, что вело к существенным структурным диспропорциям. И прежде всего к гипертрофии производства средств производства и нехватке средств потребления.

Ясно также, что стремясь максимизировать свою безопасность за счет резервирования ресурсов, руководитель предприятия не очень спешил брать дополнительную, сверх госзаказа, работу. То есть надежды на активное поведение предприятий в деле поиска и удовлетворения не планируемых централизовано потребностей не оправдывались. Коммерческий (хозяйственный) расчет не обеспечивал эффективное самодействие предприятий на рынке.

Таким образом, в обеих рассмотренных моделях хозяйствования и советской, и американо-западноевропейской при всем их кажущемся различии, предприятия стремились к одному — максимуму экономического роста. Как справедливо отмечал академик И. Р. Шафаревич, это две дороги к одному обрыву. Причем на этих путях опасность представляет не только быстрое исчерпание ресурсов жизнеобеспечения. Как отмечалось выше, экономический рост невозможен без искусственного стимулирования материального потребления. Последнее требует изменение ценностной ориентации в пользу самовыражения через богатство и разнообразие материального потребления, что ведет к моральной и духовной деградации общества.

6.1. Отношения «П-П»

Принцип «суверенитета потребителя» исходит из того, что естественной целью любого хозяйствования является удовлетворение потребностей. Как было показано выше, в действующей системе хозяйствования (АЗМ) применительно к насущным нуждам этот принцип реализуется достаточно надежно. Относительно же изделий рафинированного потребления это не очевидно. С одной стороны, формально, потребитель вполне вроде бы добровольно приобретает соответствующие вещи. Но добровольность эта — кажущаяся. Жестко увязывая в представлении основной массы людей статус человека с владением определенными вещами, производитель посредством системы управления спросом через рекламу практически вынуждает людей приобретать соответствующие вещи, вне зависимости от личного желания («Положение обязывает!»). Причем речь идет не только и даже не столько о лицах, уже имеющих определенный статус, сколько о всех тех, кто на этот статус претендует. Поскольку статус достигается через признание соответствующей группы людей, игнорировать сложившиеся (вернее: искусственно сформированные производителями) стандарты невозможно. Нет людей, не претендующих ни на какой статус. Поэтому зависимость общества от производителей становится тотальной. В этом смысле можно говорить о существенном нарушении принципа «суверенитета потребителя» в действующей хозяйственной системе. При этом, как уже указывалось, стимулируя вещные формы удовлетворения потребностей, данная система оказывает пагубное влияние на духовное и нравственное состояние общества.

Очевидно, что роль и механизмы функционирования коммерческого расчета для настройки производства на удовлетворение личных потребностей посредством владения статусными вещами вынужденно должны быть сохранены. При этом нужно в максимальной степени ограничить (в идеале — устранить) влияние коммерческого интереса на формирование статусной значимости вещи. Для реализации сказанного можно наметить несколько направлений деятельности.

Во-первых, установление жесткого государственного и, главным образом, общественного контроля за всеми видами рекламной деятельности с полным запретом активной рекламы вещных форм потребления. Должна быть полностью прекращена практика навязывания рекламы человеку. Реклама должна быть организована в таких формах, чтобы любой человек знакомился с ней, только тогда, когда он сам этого захочет.

Во-вторых, активная материальная и информационная поддержка государством традиционного образа жизни коренных народов России, их исторических религий и культуры. Резкое ограничение иностранных передач на ТВ, посредством установления жесткого лимита на них. Прекращение поддержки т.н. «массовой культуры» и ее ограничения через соответствующее налогообложение. Установление общественного контроля за СМИ.

В-третьих, в целях стимулирования самовыражения через успешную трудовую деятельность проведения долгосрочной государственной политики по моральному и материальному поощрению людей, занятых общественно полезным трудом. Поощрение и пропаганда как высшей самой почетной формы труда — служения (военного, священнического, государственного, учительского). Материальная и информационная поддержка крестьянства как основы нации и, главного хранителя земли Отечества. Поддержка и поощрение стремления к самообеспечению продуктами сельского хозяйства отдельных семей и коллективов. Чем больше семей будет иметь землю и в какой-то форме возделывать ее — тем лучше.

Выше уже указывалось, что для большинства русских коммерческий интерес является малодейственным стимулом. Поэтому подъем и развитие экономики России не могут осуществиться без активного государственного участия в этом процессе и непременного возглавления его. Посредством разного рода общегосударственных программ, интегрирующих усилия частных и государственных предприятий единой общенациональной целью, удастся обеспечить достаточно мощную нематериальную мотивацию к напряженному труду у основной части народа. Для тех же у кого материальный стимул является главным, в рамках коммерческого расчета остается также огромное поле для свободной деятельности. Ранее уже подчеркивалось, что для основной части оборонного комплекса, естественных монополий, наиболее сложных предприятий наукоемких отраслей коммерческих расчет не может служить основным регулятором деятельности в силу их монопольного положения на рынке. Очевидно, что нахождение этих предприятий в частных руках приведет лишь к застою в их развитии и эксплуатации владельцами потребителей, т. е. государства и общества в целом. Это мы и наблюдаем в настоящее время, на что указал Президент В.В. Путин в Послании к Федеральному Собранию России 3 апреля 2001 года. Так по данным статистики [14, с.151] вклад основных первичных факторов производства в национальное богатство России следующий: рента (ресурсы) — 75%, капитал — 20%, труд — 5%. При этом налоги дают в казну с ренты — 13%, капитала — 17%, труда — 70%. Мы ищем источники капиталовложения за границей при том, что 62% дохода с ренты по большей части исчезают, вывозятся из страны.

Вместе с тем, участие государства в хозяйственной деятельности не должно носить прямого административного управления как это было при советской власти. В свое время нами было показано, [3] что управление хозяйственной деятельностью через чиновничий аппарат заведомо неэффективно. Поэтому организация рассматриваемого государственного сектора российской экономики должна основываться на разгосударствовании, но не приватизации. Выше указывалось, что сам по себе хозяйственный процесс есть процесс использования ресурсов в определенных целях. А право использования ресурсов и, следовательно, по сути дело право осуществления производственно-хозяйственной деятельности обеспечивается не только правом владения, но и правом хозяйственного ведения, и правом оперативного распоряжения имущества. Передав предприятие в хозяйственное ведение или оперативное распоряжение некоторому субъекту, государственные органы в то же время будут сохранять конечный контроль за своей собственностью и возможностью влиять на ее использование в нужном для общества направлении. Кто же тот субъект, которому государство должно делегировать свои полномочия по управлению предприятиями. Как нами было не раз показано, таким субъектом должен стать потребитель продукции соответствующего предприятия.

В самых общих чертах организация управления государственной промышленностью могла бы выглядеть следующим образом. Каждое государственное предприятие управляется Советом, представляющим основных его потребителей с правами пропорциональными объему этого потребления. Поскольку работники предприятия в известном смысле являются его потребителями, то коллектив предприятия так же представлен в Совете в соответствующей пропорции. По нашим расчетам, доля коллектива в Совете предприятия в зависимости от фондовооруженности предприятия может колебаться для машино-приборостроения от 20 до 35%. В свою очередь само предприятие участвует в управлении другими государственными предприятиями, чью продукцию оно потребляет. На стыке государственного и частного секторов должны быть организованы смешанные государственно-частные предприятия. Для включения частных компаний в общую схему самоуправления потребителей можно по примеру Германии создать двухуровневую систему управления ОАО, состоящую из наблюдательного и исполнительного Советов. При этом в Германии члены наблюдательного совета представляют не только акционеров, но и работников предприятия, главных потребителей продукции, иногда поставщиков и представителей местных органов власти.

«В обычных случаях около тридцати процентов мест в наблюдательном совете остается за акционерами, двадцать процентов — за прочими „участниками“ корпорации за исключением служащих, которым достаются оставшиеся пятьдесят процентов „кресел“». [15, с. 88] Таким образом, мы видим, что в Германии менеджмент отделен от собственника, не только фактически, но и юридически. Немецкое законодательство «предоставляет группам, зависящим от тех или иных решений корпорации, возможность принимать участие в их принятии. В самом общем смысле этот принцип налагает общественные обязанности на частную собственность. Пределы этих обязанностей зависят от того, насколько та или иная корпорация важна для экономики страны: небольшие фирмы практически не имеют никаких обязательств ни перед кем, кроме своих владельцев, в то время как крупные компании несут ответственность перед своими служащими, поставщиками, потребителями, местным населением и обществом в целом». [15, с. 83, 85]

Ясно, что для обеспечения солидарности персонала с фирмой, такое участие в управлении абсолютно необходимо. Вместе с тем, представляется, что в данном секторе экономики необходимо максимально способствовать участию в управлении прежде всего потребителей соответствующей продукции, т.к. это обеспечивает надежность реализации принципа «суверенитета потребителя» в отношениях «П-П» и создает предпосылки для эффективного функционирования всех предприятий. Очевидно, было бы целесообразно по примеру Германии законодательно ограничить право голоса на долю, принадлежащую одному акционеру и предусмотреть участие в собрании акционеров основных потребителей продукции. Данное ограничение прав частной компании компенсировалось бы её участием в управлении компаниями-поставщиками. Подобная сеть взаимного участия и подчинения поставщика-потребителю, основывающаяся на реальных связях предприятий по кооперации, способствовала бы не только возрастанию связности хозяйственной системы и повышению надежности отношений «П-П», но и гармонизации отношений участников производства на основе признания общего интереса, заключающегося в процветании всей экономики страны.

Трудовые отношения реализуются в рамках системы управления персоналом предприятий, основные принципы организации которой определяет выбор ведущего мотива. Как было показано выше, ведущим может быть один из двух мотивов: либо стремление к материальному вознаграждению, либо отождествление целей организации работником. Из особенностей менталитета русских достаточно очевидно, что в основу системы управления персоналом в России должен быть положен мотив отождествления целей, т. е. вся система управления должна строиться на солидарности. Этот факт предопределяет основные направления развития трудовых отношений в будущей НМХ России.

Во-первых, государственное целеполагание и общее руководство хозяйственным развитием страны, придающее экономической деятельности необходимую высоту общественной значимости.

Во-вторых, значительное сокращение разницы в доходах между наиболее богатыми и беднейшими слоями населения. Законодательное ограничение максимально допустимого превышения доходов над минимальной заработной платой на предприятии и постепенное планомерное его приближению к величине (1:10) — (1:12).

В-третьих, значительное повышение и законодательное закрепление социальной функции предприятия, государственное поощрение развития социальной инфраструктуры и системы непосредственного удовлетворения потребностей персонала самим предприятием.

В-четвертых, широкое участие работников в принятии важнейших решений на предприятии и закрепление этого в законодательстве страны. Некоторые предложения в этой области были сделаны на примере Германии выше.

В-пятых, материальное и моральное поощрение государством благотворительной деятельности предприятий и отдельных лиц.

Основные черты внутренней организации системы управления персоналом, ориентированной на отождествление работником успехов фирмы со своими успехами приведены в табл.2.

6.3. Отношения собственности

Приватизация государственной собственности в России осуществлялась под лозунгом повышения эффективности экономки. Якобы, только конкретный хозяин-собственник может обеспечить эффективность хозяйствования. Общественное — это ничье, поэтому к нему все относятся с небрежением. Кстати, именно необходимостью эффективно вести хозяйство обосновывают обычно в богословской литературе допустимость частной собственности и отказ от общей собственности всех христиан («общение имуществ»), существовавшей в Древней Апостольской Церкви. [16]

Стимулирующая роль частной собственности на средства производства связана с возможностью осуществлять основные права собственника, т. е. владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом. Однако реально этими правами может пользоваться лишь индивидуальный собственник предприятия. Как только у этого собственника появляется хотя бы один сособственник, то сразу же возможности пользования правами собственника и, следовательно, стимулирующая роль собственности на средства производства резко сокращается. И каждый новый сособственник существенно ограничивает своих компаньонов в этом их праве. Уже в любой акционерной компании практически все акционеры за редким исключением лишены какой-либо возможности реализации этих прав. Если чем они и могут владеть, пользоваться и распоряжаться, так это своими деньгами, вложенными в акции. А именно акционерные компании производят основную массу всей продукции и услуг, производимых в капиталистическом мире. И именно акционерные компании, весь персонал которых, включая высших руководителей, состоит из наемных работников и которые сами являются коллективной собственностью, демонстрируют наиболее высокую эффективность производства. Оказывается коллективная собственность не всегда бесхозна, а наемный работник не всегда неэффективно работает. Статистические данные скорее свидетельствуют об обратном.

Выше нами было показано, что организация производственно-хозяйственной деятельности базируется не на праве собственности в целом, а только на праве пользования, которое предоставляется также и правом хозяйственного ведения и правом оперативного распоряжения имуществом. Приумножение частной собственности не является сильным побудительным мотивом для основной массы русского народа. С этих позиций приватизация в ее нынешней форме была шагом в сторону не повышения, а ослабления стимулирования эффективного труда. Как нами было показано, недостатки в советской системе хозяйствования не связаны с формой собственности, а определялись другими особенностями этой системы.

Учитывая все сказанное здесь и выше, можно установить области хозяйствования, в которых должно доминировать государство, а допуск частной собственности должен ограничиваться. Это прежде всего монополии всех видов и, в первую очередь, естественные монополии. Государство не должно допускать постоянного ограбления общества немногими лицами, захватившими контроль над уникальными предприятиями страны. Все те богатства, которые достались России от Бога должны служить всему народу, а не быть источником сказочного обогащения нескольких олигархов. Частная собственность должна создаваться только трудом. Земля — Божья, и все попытки ее приватизации незаконны и никогда не будут признаны народом. Следовательно, приватизация земли неизбежно в будущем станет источником многих внутренних нестроений. Основной тезис, обосновывающий приватизацию земли: якобы, отсутствие частной собственности на землю тормозит развитие экономики и приток капиталовложений — лжив. Существуют страны, в которых вся земля является собственностью государства (например, Нидерланды), обладающие передовой и динамично развивающейся экономикой.

Доминирование государства не следует понимать как прямую и полную национализацию соответствующих предприятий и отраслей. Выше были высказаны предостережения против непосредственного, как в советский период, управления государственным аппаратом хозяйственными объектами. Опосредованное управление предприятиями через их потребителей, которым государство делегирует соответствующие полномочия, участие в этом местных органов власти и, обязательно, представителей трудовых коллективов при ограничении числа голосов, на которые имеет права один акционер, но сохранении всех прав на получение соответствующей прибыли на акции — может обеспечить эффективное управление предприятием и в условиях смешанной формы собственности. Не так уж важно, чья собственность доминирует на данном предприятии. Важно, каковы цели, фактически реализуемые при принятии управленческих решений. Соответствуют ли они конкретным интересам кучки владельцев, или ориентированы на общий интерес народа и государства. Последнее может быть обеспечено разными способами. Несомненно одно — нынешнее гражданское законодательство, которое отдает все права лишь владельцам одного фактора производства — капиталу, должно быть изменено. Соответствующие права следует предоставить как владельцам трудовых ресурсов, так и потребителям и владельцу природных ресурсов — обществу, в лице государства и местных органов власти.

При обсуждении основных требований, предъявляемых к НМХ Богом (или объективной реальностью нашего существования — кому как нравится) было показано, что как американо-западноевропейская модель (АЗМ), так и конкурировавшая с ней до недавнего времени — советская модель хозяйствования (СМХ) функционировали как системы с положительной обратной связью. Чем больше производилось продуктов в предыдущем периоде, тем короче оказывался их срок службы в последующих, тем быстрее они заменялись новыми. И если АЗМ оказалась более эффективной, то только в смысле быстроты бега к пропасти. Объективные данные говорят о том, что доступные ресурсы производства на планете очень близки к исчерпанию, а нагрузка на естественную и информационную среды обитания человека подошла к пределу, за которым последует их необратимое разрушение. И поэтому одним из актуальнейших вопросов является вопрос формирования в любой НМХ своеобразного тормозного механизма, настраивающего её на максимизацию времени существования человеческой цивилизации на Земле.

Рассмотренные выше пути замедления этой гонки связанные с жесткой регламентацией рекламы и поощрения государством нематериальных форм удовлетворения личностных потребностей кардинально проблему не решают. Решительно и последовательно осуществленные они могут лишь замедлить данный процесс. Дело в том, что самовыражение через владение вещью гораздо легче, чем самовыражение через деятельность. Поэтому постепенная переориентация на такой путь происходит как бы сама собой, в силу природной слабости большинства людей. Однако, эта тенденция отсутствует в среде, в которой духовные, нематериальные ценности нормативно доминируют. Это среда последователей традиционных религиозных конфессий и прежде всего, православия. Давно замечено, что процесс апостасии (утраты религиозной веры людьми) идет параллельно с процессом возрастания значимости вещных символов успеха. Причем данные процессы взаимно влияют друг на друга. Чем быстрее идет апостасия, тем значимее вещные формы самовыражения. И наоборот. Чем интенсивнее пропагандируется статусная роль вещей, тем быстрее идет процесс апостасии. Поэтому единственной реальной надеждой прекращения гибельной гонки потребления является возращение к традиционным религиям основной части национальных элит народов.

От имени любой организации, и государства в том числе, решения принимают конкретные люди. Именно они решают строить или нет новый завод у заповедника, сохранить исторический центр города или проложить через него улицу, облегчающую транспортные сообщения районов, и т. п. Иными словами, учесть интересы прошедших и будущих поколений должен человек настоящего. При этом у него нет другого пути, как реализовать их интересы за счет своих собственных. Либо мы сохраняем исторический центр города, для чего вкладываем большие средства в его реконструкцию и при этом продолжаем мучиться в пробках в дороге на работу и домой, либо мы сносим часть исторического центра и прокладываем прямой транспортный проезд, экономя одновременно на его реконструкции средства для удовлетворения других наших потребностей. Теоретически все за сохранение среды обитания. Однако, как известно, человек всегда поступает исходя из его собственных интересов. Поэтому очевидно, что найти приемлемый компромисс интересов прошедших, настоящего и будущих поколений может только человек, для которого представители всех поколений одинаково свои, одинаково живы. Ясно, что только у представителей традиционных исторических религий имеется такое внутреннее единство восприятия своего исторического бытия. Как отмечалось выше, это особенно свойственно русскому менталитету. Именно православный русский человек считает, что государство должно служить не сиюминутным потребностям наличного населения, а Отечеству, т. е. прежде всего прошедшим поколениям, создателям и укрепителям его, а через них и Создателю всего, т. е. Богу. Такой человек несомненно охотно принесет в жертву свои личные удобства и выгоды для сохранения исторического наследия своего народа. Для этого, конечно, нужно, чтобы данная культура была ему лично дорога. Поскольку любая культура зиждется на языке, то не бывает культуры вненациональной. О мировой культуре говорят условно, понимая под ней выдающиеся достижения всех национальных культур. Нельзя стать явлением мировой культуры помимо национальной. Только гении национальных культур попадают в сокровищницу мировой. Поэтому только национально-ориентированные люди, люди с ярко выраженным национальным менталитетом окажутся готовыми принимать непопулярные решения в пользу прошедших поколений, за счет удобств и комфорта представителей поколения живущего.

Сходные проблемы возникают и с сохранением естественной среды обитания. Чтобы сберечь данный кусочек природы, как правило, требуется отказаться от каких-то вполне реальных благ и преимуществ. Для этого нужно данный уголок природы очень любить, что бывает только тогда, когда у человека с ним связаны достаточно дорогие воспоминания, иными словами, человек должен быть местно-укорененным, привязанным эмоционально и памятно к своей малой Родине.

Таким образом, только религиозный, национальный и местно-укорененный человек в своей хозяйственной деятельности может принимать решения, ориентированные на максимизацию земной истории человечества. Ясно, что большинство людей не отвечает этим требованиям. Задача политиков — разработать такую систему организации государства, при которой во власти будут доминировать представители народа, отвечающие этим требованиям.

Литература

1. А. Соболевская. Духовные истоки российского предпринимательства. — Вопросы экономики., 1993 г., N8.
2. Россия. Энциклопедический справочник. СПб: Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон, 1898 г.
3. В.Н. Андреев, М.Б. Мироносецкий. Оптимизация управления предприятием (объединением). Новосибирск: «Наука», 1984 г.
4. Л.А. Тихомиров Монархическая государственность СПб: Российский имперский союз-орден, 1992 г.
5. З.И. Пейкова. Духовный портрет русской молодежи. — Радонеж, 2001 г., N1−2.
6. К.Юнг. Психологические типы. — СПб: «Ювента», 1995 г.
7. В. Парфенов. Три искушения. — Москва, 1997, N1.
8. В. Свешников. Национальное достоинство. — Православная беседа, 2001 г., N3.
9. М.М. Громыко, А.В. Буганов. О воззрениях русского народа. — М.: «Поломникъ», 2000 г.
10. В.И. Экземплярский. Учение Древней Церкви о собственности и милостыне. — Киев: 1910.
11. Гэлбрейт Дж.К. Новое индустриальное общество. — М.: Прогресс, 1969 г.
12. Гэлбрейт Д.ж.К. Экономические теории и цели общество. — М.: Прогресс, 1979 г.
13. Экономика и жизнь., 1990 г, N39.
14. Москва, 2001 г., N5.
15. Корпоративное управление. — М.: Джон Уайли энд Санз., 1995 г.
16. Митрополий Владимир (Богоявленский). О труде и собственности., М: 1912 г.